- Машенька, что с тобою? - спросил подчеркнуто участливым тоном.
- А разве... разве вы не догадываетесь... это все они... что они со мной сделали...
- Не они, а я...
Это называется шоковой терапией. Лучше сразу правду в глаза - пусть обухом по голове, но выдержит голова - хорошо, не выдержит, что делать?
- Как вы, что вы? Объяснитесь...
А слезы-то прошли! Да, есть еще порох в пороховницах!
- Объясните, что значит вы?
- Хорошо, объясню, только давай, договоримся: я буду с тобой честен и откровенен, но и ты тоже... Хорошо?
- Конечно...
- Ты действительно внебрачная дочка Валеры Донского?
- Да...
Я вижу, что глаза ее наливаются слезами... Еще чуть-чуть и она впадет в настоящую, всамделишную, истерику. Остается только сгрести ее в охапку, прижать к себе и начать целовать, чуть поглаживая по голове...
- Почему ты мне это не говорила? Почему?
- Ну как? Как я могла? Вы бы поверили? А мама ни за что... она не хотела, чтобы я в театр... Но папа говорил, что вы, в общем, хороший человек... А тут я случайно узнаю, что вы ищите домработницу, я к вам шла, а тут разговор на лестничной клетке - это ваша бывшая теща с кем-то делилась... И тут у меня план появился в голове... я позвонила и попросила, что мне дали рекомендацию к вам... думала, поработаю, а потом эффектно объявлю, мол, смотрите, как я играла эту роль... и попрошусь в театр... а вы... и не смогла... я в вас влюбилась... и все не знала, как сказать... и тогда, в кафе, вы так внезапно ушли... а я... осталась... и думала, и не знала, что делать... а потом она... и вы... и театр... и что теперь делать?
- Да, какая же ты молоденькая дурочка... Совершеннейшая дурочка...
- Ну да, дурочка я дурочка... я... виновата, что ли я вас полюбила зачем... зачем я вас полюбила сколько парней вокруг а я дура... дура... дура...
Машенька совершенно разрыдалась, и рыдания ее были финалом истерики, я понимал, что вот-вот и она успокоится... И вот плечи ее перестали дергаться, девушка стала просто тереть кулачками лицо, зашмыгала носом... Еще пару минут и она совершенно успокоилась...
- Послушай меня, Машенька, я только-только захотел спросить тебя, только не знаю, как к этому вопросу подойти... В общем, скажи мне просто и честно: что для тебя важнее: я или карьера театральной актрисы? Ну, скажем так: чтобы ты выбрала - карьеру актрисы, но без меня, или быть моей женой, но без театральной карьеры?
- Знаете, раньше я думала, что главное для меня театр... Я спала - и грезила подмостками. Я знала, что когда-то выйду на них и буду, буду, буду блистать, как настоящая прима... Сейчас я знаю точно, мне нужны вы, и если мне придется отказаться от театра, что же... Откажусь...
- Ты твердо это решила?
- Твердо...
- Так вот, Машенька, мой театр на грани краха. От нас отвернулись спонсоры - и не потому что мы плохой театр, а потому что времена паршивенькие. Вот и результат - премьера спектакля и мне нужно, нет, мне смертельно необходимо, чтобы зритель пошел на спектакль. И не просто пошел, а повалил! А чтобы так получилось нужен скандал - в нужном месте и в нужное время... Информацию про наши с тобой отношения репортерам подкинул я сам... Понимаешь, я все равно решил предложить тебе руку и сердце... ну, прости, это немного старомодно, в общем, оставайся у меня навсегда. Я это... хотел сказать... так что ничего страшного, если эти пороются в наших отношениях, все равно ничего, кроме правды, что я тебя люблю они не нароют... Это ничего, такое только разогревает публику, а вот про Виталия...
- Нет, нет, я понимаю, не важно... мне было очень, очень сложно, понимаете... отец в нашей семье был табу - мы про него с мамой никогда не говорили... а я его очень любила. Когда мама поняла, что отец семью не оставит, она еще какое-то время встречалась с отцом, а потом... потом появился дядя Слава... Он стал пить, особенно после того, как родился брат-инвалид. Славик оставил нас с мамой очень быстро. Мама обозлилась. И винила во всем отца. А я считала, что отец - самый-самый лучший... я была уверена в этом! И сейчас все это будут смаковать... я же не знаю, что мне делать... я...
- Послушай, Машенька, профессия актера - профессия публичная, а ты связала судьбу с театральным режиссером. Чтобы ты ни выбрала в дальнейшем: театр или меня, привыкай к тому, что найдется человек, который захочет покопаться в твоем прошлом. И к этому надо привыкнуть. Такова наша жизнь...
- И что мне делать?
- Во-первых, надо успокоиться. Совершенно успокоиться. Во-вторых, поговори с мамой, ее тоже начнут искать досужие журналюги, в третьих, когда тебя обсядут вопросами - иди сквозь них с гордо поднятой головой. Не огрызайся, не отвечай, не разговаривай с желтой прессой. Пока ты актриса театра - по контракту все твои интервью должны быть согласованы с руководством театра, это чтобы ты не наговорила ничего лишнего.
Машенька шмыгнула носом, потерла глаза кулачком, еще раз уткнулась мне в плечо головкой, после чего обхватила руками шею и крепко прижалась ко мне всем телом, требуя, чтобы я ее успокоил, требуя не словами, нет, а тем универсальным языком, который называют языком любви.
Глава сорок четвертая
Премьерный день
Когда-то, много-много лет назад, еще за царя-батюшки, в моем родном городке был организован любительский театр. И взялись актеры-любители за постановку пьесы Гоголя "Ревизор". Жена городничего театру покровительствовала. Более того, она уговорила мужа (пьесу Гоголя не читавшего), дать для труппы настоящие мундиры городничего и городских чиновников. Сказано - сделано. Актеры получили костюмы, а в день премьеры весь чиновный люд, во главе с городничим присутствовал на премьере. Когда пьеса пошла, возмущению чиновников предела не было - они полезли на сцену, чтобы прекратить этакое безобразие. Публика стала бросать в них яблоками, в общем, было весело. Естественно, "Ревизора" немедленно запретили. Но история на этом не закончилась. Горожане стали собирать на памятник Гоголю. Собирали деньги втайне, так же втайне заказали бронзовый бюст писателя и ночью установили его, так, что глаза Гоголя смотрели на балкон дома городничего... Утром городничий проснулся...
