Я как-то принял более-менее устойчивое положение, локтями упираясь в стенки ванной. Она у меня довольно большая. Без джакузи, я не люблю этих всех наворотов, это все лишнее. Ванная у меня просто просторная и вместительная, так, чтобы при необходимости можно было и женщину с собой покупать. Да и не только искупать ее, сердешную... Я, как мужчина, который еще на пенсию частями не вышел, очень даже могу... Вот только не сейчас. Сейчас мне не до могу... И не до хочу.
Бля... а кто ж меня в ванну-то заснул и воду пустил? Стоп! Кто меня с полу подобрал? Я что все сам? Не верю!!!
И я попытался кого-то позвать, но издал горлом только какой-то нечленораздельный хрип.
Никакой реакции.
Попробовал еще раз. На сей раз получилось получше, какие-то звуки вырвались из горла, но звучали они как-то не слишком...
Никакой реакции.
И тут я обиделся и издал зычный стон, который, будь я в нормальном состоянии, пронзил бы дом до самого подвала. Получился негромкий писк.
Но писк был услышан. Дверь в ванную открылась, и оттуда появилось голова Машеньки. Она заглянула только частично, так, чтобы не оказаться полностью в сфере моего обзора.
Я понял, что это она, скорее всего, приводила меня в божеский вид, от этого я почувствовал, что сгораю от стыда, мне стало нехорошо, и я попытался спрятаться в ванну с головой, но не рассчитал свои силы, моя левая опорная рука вылетела куда-то вверх, вылетела нелепо и по странной непредсказуемой траектории. Я начал валиться на оставленный без опоры бок, погружаясь в воду с головой, чувствуя, что сейчас начну тонуть. Я пришел в неописуемый ужас. Это сейчас, на трезвую голову, я понимаю, что вряд ли утонул, воды в ванную было налито не так уж и много. А тогда мне было совершенно паршиво. Поэтому сама ситуация, при которой я начал заваливаться на бок, привела меня в ужас - мне показалось, что я нахлебаюсь воды и утону. Вот идиот! Я уже достаточно нахлебался чего-то покрепче обычной воды!
Что такое паника взрослого человека, напившегося до чертиков? Правильно! Куча бесполезных движений рукой, потом крики и хрипы, которые не содержат слов, а только нечленораздельные звуки. В общем, ничего примечательного и красивого в этом нет.
Я понял, что Машенька пришла мне каким-то образом на помощь. Я не осознал, каким именно. Я продолжал барахтаться, хотя намного увереннее. Но моя рука, которая болталась где-то там, наверху, совершила какое-то резкое, непонятное движение, врезалась во что-то массивное, чего быть на ее пути не должно было. Я почувствовал, что мою голову никто не держит, а еще услышал грохот падения...
Кажется, это барахтанье все-таки немного отрезвило меня. Я сумел укрепиться каким-то чудом в ванной, после чего принял полусидячее положение и посмотрел на пол. Там сидела Машенька и плакала, по-детски размазывая кулачком слезы по щекам.
Тут у меня в голове начало что-то проясняться. Еще мысли были нечеткие, а действия не совсем поддавались объяснению, но они становились осмысленными. Более или менее.
Из этих более-менее мыслей сложился образ. И получилось, что что-то в Марии не то. Не то скулы еще больше расширились, да нет, ах, вот оно что... Машенька впервые была не в форме - не в той одежде, в которой я привык ее видеть, а в простеньком сереньком платьице с довольно смелым вырезом, из которого следовало, что она обладает маленькой (несомненно) и упругой (скорее всего) грудью.
- Маш... ты чего... А? - прохрипел я кое-как, понимая, что спрашиваю какую-то херню, но ничего другого мне пока в голову не пришло.
Маша перестала плакать, всхлипнула еще, вытерла последние слезы. Потом всхлипнула еще, но на сей раз без слез. Ее лицо как-то удлинилось, ах, да, это я ж смотрю на нее сверху. Я чуть постарался усилить картинку, поймать фокус. Ничего путного из этого получилось. Лицо Маши вновь заширокоскулилось. Ну и че мне надо? А Маша чуть привсхлипывая тихо так говорит:
- Ну и напугали вы меня, Павел Алексеевич... Я думала, вы умерли. Честное слово.
- Мну не так просто заломать... Уййй... череп!!!
И я хватаюсь за голову... И в нос мне шибет не слишком хорошим запахом, с одной стороны, хорошо, что начинаю ощущать запахи, а с другой... С другой стороны на кой мне такие запахи под нос, хотя с другой стороны - сам же их и произвожу...
- Маш...
- Да, Павел Алексеевич...
- Я щас открою слив, а ты вруби холодный... самый холодный душ... И бегом отсюда!!!
- Хорошо, Павел Алексеевич...
Машенька заливается густой краской... Я же пытаюсь нащупать цепь, которая соединена с пробкой, но неловко теряю равновесие и снова рушусь бесформенной грудой на дно ванны, но на сей раз без паники, понимая, что не утону... Я пытаюсь вновь возвыситься над уровнем ванны, мне это как-то удалось.
- Ой, что же с вами делать? - вздыхает Машенька. Она уже стоит на ногах. Платье ее довольно серенькое, но открывает ножки до выше колен и получается, что ножки у Машеньки очень даже неплохонькие. Интересно, чего это я раньше не обращал на этот вопиющий факт внимания? Впрочем, какого я сейчас обращаю на это внимание?
Я пробормотал что-то, но на сей раз я сильно смущался, поэтому получились нечленораздельные звуки. Что-то вроде звуков му... Тогда Машенька подошла к ванной, наклонилась так близко ко мне, что я даже почувствовал, что она вот-вот коснется своей кожей моего голого тела, отчего мне сразу же стало как-то не по себе, раздался звук вытаскиваемой пробки и вода ринулась куда-то вниз. Еще две секунды и на меня обрушился ледяной душ. Наконец-то я заорал. Орал я долго. Достаточно долго для того, чтобы заметить, что Машеньки в ванной комнате нет уже. Мне хватило сил подняться, подхватить трубку душа и сделать несколько раз контраст: сменить воду с круто-горячей до обжигающе-ледяной. Постепенно ко мне возвращалась способность соображать. Это ведь такой страшный, возможно, самый страшный момент в жизни - момент обретения памяти. И тут я вспомнил все, что предшествовало тому, как я напился. И мне захотелось напиться опять. Напиться до безумия. Напиться и тут же забыть все то, что было всего на дистанции в один день. И я заорал. Орал что-то совершенно звериное, орал так, что даже мой пропавший голос прорезался и начал рвать стены узкой ванной комнаты.
