– Да. Примерно то же самое, что и с тобой, но только днём и в классе.

У Комарова опустились руки. Потерянным взглядом он посмотрел на Мишу и, запоздало кивнув, вернулся на кухню. Сын шёл следом. Выслушав мальчика, Николай задумался, а Лена глядела на обоих расширенными от страха глазами.

– Что же творится? – наконец сказал Комаров. – Что за силы запугивают нашу семью? И почему именно её?

– Мишенька, – дрожащим голосом произнесла Лена, – пожалуйста, не ходи никуда сегодня.

Подросток расстроено покачал головой.

– Мам, но я обещал. Я буду очень осторожен, даю слово. А впредь не стану никого обнадёживать. Хорошо?

Женщина неохотно кивнула:

– Надеюсь на твоё благоразумие.

Николай похлопал сына по плечу, они улыбнулись друг другу, и мужчина, выйдя, наконец, за дверь, побежал вниз.

День Комарова, как обычно, оказался забит под завязку. Закончив занятия в одной школе, он помчался в другую – ту, где учился Миша, а после отправился к ученикам. Способности к языкам передались мальчику от отца: тот свободно владел тремя и подрабатывал, обучая ленивых оболтусов разговорной иностранной речи. Это давало неплохой доход, но отнимало уйму времени, иногда Николай даже не успевал прочитать пьесу до репетиции. Вот и сейчас, нервно поглядывая на часы, актёр летел к театру, надеясь урвать минутку, чтобы ознакомиться с ролью.

Он успел. Сидя в фойе рядом с новым вахтёром, Комаров изучал текст инсценировки, а вскоре актёров позвали на сцену.

Репетиция шла споро, режиссёр был доволен, но в разгар работы послышался голос осветителя:

– Николай Александрович, вы режетесь.

– Что? – растерялся тот.

– Я допускаю, что это мой просчёт, и заново поставлю свет, но, кажется, вы выросли, Николай.

Комаров, не зная, что ответить, беспомощно хлопал глазами.

– А ведь верно, – подтвердила актриса по имени Лилия, – Коля, ты не только вырос, но и в плечах раздался.

– Что же это такое, – возмутился режиссёр, – что за дурацкие шутки?

И крикнул осветителю:

– Это вы подстроили, Григорий?

В наступившей тишине прозвучало обиженное:

– Я не в том возрасте, чтобы заниматься глупыми розыгрышами. Сами взгляните…

– Потом разберёмся, – внезапно разозлился Николай. – Продолжаем…

Он махнул рукой. Раздался треск, и рубашка на плече мужчины разошлась по шву.

– Да у тебя и бицепсы появились! – ахнула Лилия.

Комаров схватился за голову, и от резкого движения оторвался второй рукав.

– Господи!

Спрыгнув со сцены, Николай понёсся к выходу.

– Простите меня, Володя, – на ходу крикнул он режиссёру, – мы непременно сделаем всё в срок, но сейчас я должен выяснить, что происходит.

Актёры проводили убегающую приму глазами и, переглянувшись, вернулись к работе.

Покинув кинотеатр, весёлая толпа детей двинулась по направлению к девятиэтажкам. Миша, изображая галантного кавалера, предложил одну руку Яне, а другую Наташе, от прикосновений которой у него сжималось сердце.

На столбах начал разгораться свет, тьма вокруг стала казаться гуще, и мальчик забеспокоился. Опасаясь, что родители будут нервничать, он предложил девочкам ускорить шаги; до их домов оставалось ещё порядочное расстояние.

Наконец, они дошли до затерявшегося в высотках трёхэтажного здания, где жила девушка Мишиной мечты. Неловко поклонившись, подросток пожал руку Наташи, та улыбнулась и, послав подруге воздушный поцелуй, скрылась за дверью. Яна хихикнула:

– Чудной ты. Ведёшь себя так, словно живёшь не в двадцать первом, а в девятнадцатом веке. Реверансы эти…

– Меня удивляет, что ты знаешь это слово, – сквозь зубы пробормотал задетый за живое Миша. – Я считаю это нормальным поведением, а вот твоё окружение…

– Да ладно тебе…

Яна удивлённо рассмеялась.

– Я же пошутила. Плохо, что ты такой чувствительный, в жизни тебя и не так зацепят.

– Психолог, – насмешливо отозвался Миша и… обмер.

Внезапно он осознал, что идёт в полной темноте; фонари не горели. Такое случалось и раньше, но сейчас мальчик физически почувствовал отсутствие света. Мрак каменной глыбой навалился на него, не давая дышать и шевелиться.

– Эвга-аст, – прозвучал тихий голос.

Девочка тоже услышала его. Испуганно озираясь, она пыталась сдвинуть провожатого с места, дёргая того за рукав.

– Эвгаст Михаил, настала пора. Ты нужен Лиолису.

Тёмное облако опустилось на подростка, а Яна завизжала.

В небольшой комнатке с белёными стенами сидели двое. Пожилая женщина с седыми волосами держала в руке предмет, напоминающий маленький сотовый телефон и, не отрывая взгляда от дисплея, разговаривала с девочкой лет шестнадцати-семнадцати.

– Шла эра рахгуна – расцвета, – говорила она. – Звезда Алгор тогда ещё ярко горела, даря живительное тепло как лиолисианцам, так и их посевам. Лето стояло не только в течение месяца лиародор, как сейчас, но захватывало адорех, корнат и лабит. И только, когда наступал сенега, начинало холодать. Мы пережидали снежный пускам, и Алгор вновь ласкал нас своими лучами…

Адорех, корнат, лабит, сенега, пускам, лиародор (лиолисианское) – месяцы на Лиолисе, длящиеся около земного года.

– Бабушка¸– перебила девочка, – ты повествуешь об этом, словно сама жила в те времена.

Та засмеялась.

– Тебе не вживляли память, Усла, но, если это произойдёт, ты тоже будешь знать всё. Слушай дальше. Я не стану рассказывать о войнах, поговорим об этом на следующем уроке, но упомяну, что мощные выбросы энергии жатиров, использовавших звезду для подпитки и атак, привели к тому, что Алгор погас. Воцарились тьма и холод, растения погибали, и с каждым днём в воздухе оставалось всё меньше кислорода. И только в лиародор мы могли в искусственных условиях выращивать урожаи, резко сократившиеся из-за отсутствия тепла.

Это, наконец, подтолкнуло нас к тому, чтобы прекратить разрушительные баталии. Жатиров к тому времени осталось очень мало, они обленились, стали почти безопасными, и мы сумели привести их к покорности, сосредоточившись после на изобретении того нового, что могло бы поддержать жизнь на планете. Наступила эра генгеста – миролюбия.

Но однажды в середине второй декады сенега жатиры вновь подняли головы. Один из них, уничтожив собратьев, встал во главе всего мира, а у нас не достало сил, чтобы ему противостоять. И настала эра ильраха – эра смерти.

Усла серьёзно смотрела на женщину.

– Бабушка, а вуши, кто они? Откуда взялись?

Та пожала плечами.

– Никто не знает, как они появились, но вуши – создания тьмы. Они не опасны, но неприятны. Ты же прикасалась к одному, тебе понравилось?

Девочка замотала головой.

– Такое чувство, – брезгливо сказала она, – что трогаешь слизняка.

Бабушка кивнула.

– Именно. По сути, это ослизлый туман, аккумулирующий энергию умирающей нашей, да и любой другой звезды. И у него есть одна интересная особенность: вуши способны очень быстро перемещаться в космосе без корабля, используя кротовые норы.

Кротовая нора в космосе – транспространственный ход, соединяющий черную дыру и соответствующую ей дыру белую. Она протыкает свернутое в дополнительных измерениях пространство и позволяет перемещаться по действительно короткому пути между звездными системами.

– Ничего себе! Нам бы так, – мечтательно сказала впечатлённая Усла. – Мы могли бы тогда улететь с Лиолиса в поисках новых прекрасных миров.