Когда Николай окончил институт, его пригласили в театр крупного областного центра, где он работал до сих пор. Дебют принёс актёру такой успех, что судьба его, как примы, сразу же оказалась решена, и с того момента все главные мужские роли принадлежали ему.

Но Комаров не позволил себе расслабиться и заболеть звёздной болезнью. Каждый образ он тщательно прорабатывал и на сцене полностью преображался, не играя, а проживая жизнь своего героя. Это не осталось незамеченным, и через пару лет на ошеломлённого актёра посыпались приглашения в столицу.

Почему Николай отклоняет заманчивые предложения, не знал никто, кроме него и пришедшей недавно в труппу Лены Самовязовой. Комаров влюбился в Леночку, и не смог променять её на карьеру. А та, не понимая, как ведущий актёр мог увлечься ею – провинциальной простушкой, среднего уровня артисткой, долгое время не воспринимала приму всерьёз, заставляя страдать.

Но, когда она поверила, что Николай отказывается от московских сцен ради неё, возникла любовь. Старшего сына Мишу они зачали ещё до свадьбы, и, узнав, что Лена беременна, Комаров настоял на браке. У них не происходило обычных для молодых семей ссор и скандалов, пара жила так, словно оба прошли через все притирки давно и не в этом мире.

В театре Николая не поняли. Девушка не отличалась особой привлекательностью, не выделялась и в профессиональном плане, поэтому никто не предполагал, что она может стать избранницей подающего огромные надежды артиста. Красивые актрисы, положившие глаз на Комарова, злились, мужчины недоумевающе пожимали плечами, но Николай умел мыслить самостоятельно, отстаивать своё мнение, и окружающие постепенно смирились с произошедшим.

Нежно поцеловав жену в уголок рта, Комаров осторожно поднялся. Спать не хотелось. Вспоминая сегодняшний кошмар и покачивая головой, Николай направился в ванную. Приняв душ, он принялся чистить зубы, вполголоса мурлыча мотивчик популярной песенки-однодневки.

Проведя рукой по запотевшему зеркалу, актёр заглянул в его туманные глубины и напрягся. Сплюнув пасту и наскоро прополоскав рот, он снова осмотрел себя. Нет, ему не померещилось: на животе явственно проступали кубики мускулатуры. Зажмурившись, Комаров помотал головой, пытаясь прогнать наваждение.

Николай старался поддерживать себя в форме, ел мало и редко, несмотря на недовольство Леночки, но спортом не занимался. Работа в театре, пара кружков в школах, репетиторство – всё это не оставляло сил и времени на другие увлечения. Поэтому актёр был худощав, но не мускулист, и увиденное поразило мужчину.

Он напряг бицепс и снова изумился, когда под кожей вздыбились тугие шары.

«Что за чёрт, – опустив руки, подумал Комаров,– даже плечи как будто стали шире. В тело что ли вхожу? А не поздновато?»

Заглянувший в ванную Миша присвистнул:

– Хорошо выглядишь, пап. Начал в качалке заниматься?

– Нет, и не знаю, откуда это взялось.

Сын недоверчиво посмотрел на отца.

– Шутишь? Мышцелатура сама не появляется.

– Не шучу. Я, действительно, не понимаю, в чём дело. Ты в школу не опоздаешь?

– Мне ко второму уроку. Кстати, вернусь поздно, мы с ребятами идём в кино.

– Хорошо, я скажу маме.

Вспомнив что-то, Комаров остановил сына, взяв того за руку.

– Держись ближе к свету, Миша. Люди пропадают, ты, наверное, уже слышал.

– Пап…

Подросток хихикнул.

– Да всё это чушь, утка-страшилка.

– Вовсе нет…

И Николай рассказал о вчерашнем происшествии.

– Ничего себе!

Мальчик задумался.

– Ладно, не беспокойся, пап, – произнёс он, – я стану ходить под фонарями.

– Если что, звони нам с мамой, мы тебя встретим.

– Договорились. Пока.

И, помахав отцу рукой, подросток исчез. А Комаров снова уставился в зеркало.

– Мишка, ты идёшь с нами сегодня? – спросила мальчика сидевшая рядом симпатичная брюнеточка.

Её звали Дашей, но юной львице не нравилось это имя, поэтому, всеми правдами и неправдами, она заставила однокашников называть её Яной. Те посмеивались, но шли у девочки на поводу.

– Да. Я уже предупредил родителей.

Яна хмыкнула.

– Ты до сих пор сообщаешь им, куда собираешься? А о свидании с девушкой тоже доложишь?

Миша, как и отец, обладающий самостоятельностью мышления, кивнул.

– Непременно. Зачем заставлять их волноваться?

– Ну и дурак…

Скривив губы, Яна отвернулась, а мальчик, пожав плечами, принялся выкладывать на стол учебники и тетради.

Прозвенел звонок, в класс вошла учительница английского. Школьники встали. Преподавательница махнула рукой, разрешая садиться, и, закрыв тёмные шторы, чтобы продемонстрировать новый фильм, заговорила на языке, который понимали далеко не все. Но к Мише это не относилось. Лингвистические способности у него проявились рано, и в свободное время подросток занимался самообучением. Он слушал учителя вполуха, строча записку девочке с соседнего ряда, и вдруг… что-то чуждое послышалось ему в привычной английской речи. Так и есть, на фоне стандартного текста зазвучали странные слова:

– Внемли мне, эвгаст Михаил! Ты должен вспомнить то, чего никогда не знал. Немедленно пробуждайся, эвгаст.

Лингвистические способности – способности человека к изучению иностранных языков.

Голос умолк, и подросток вернулся в реальность.

– Что это? – испуганно подумал он. – Я схожу с ума? Или это из-за отцовских баек?

Он огляделся. Одноклассники со скучающим видом слушали учительницу и, похоже, никто не заметил ничего странного. Миша поднял руку.

– Марина Сергеевна, позвольте мне уйти. У меня болит голова.

Она, действительно, немного болела. И ему поверили, потому что англичанка, озабоченно посмотрев на подростка, сказала:

– Иди. Только умойся прежде чем покинуть школу.

Мальчик кивнул и, скинув учебные принадлежности в сумку, шепнул Яне:

– Встретимся у кинотеатра.

Девочка, растерянно глядя на него, что-то промычала, и Миша вышел из класса.

«Умываться-то зачем?» – озадаченно подумал он, проводя рукой по лицу.

Ладонь оказалась испачканной кровью. Кинувшись в туалет, мальчик посмотрел в зеркало. Да, под носом уже запекалась коричневая корочка.

– Странно, как я этого не заметил? – хмыкнул Миша. – Что же со мной происходит? Надо немедленно рассказать отцу.

Поплескав в лицо водой, он вытерся платком и выбежал на улицу.

Когда Николай вышел из ванной и оделся, жена уже кормила полугодовалую Юлечку. Увидев мужа, Лена встрепенулась.

– Я сейчас приготовлю завтрак, не успела, извини, – виновато сказала она. – Подожди минуточку.

Комаров возмущённо махнул рукой.

– Не вздумай. Яичницу я и сам себе пожарю.

Разбив четыре яйца и посолив их, он накрыл скворчащую сковородку крышкой и сел к столу, с любовью глядя на жену и дочку. Неожиданно женщина спросила:

– Коля, ты начал качаться, да?

Комаров уставился на неё.

– Вы с Мишей сговорились? Ты же знаешь, у меня нет на это времени.

– Но, милый, рубашка чуть не лопается у тебя на плечах, они стали шире.

Он развёл руками.

– Да возраст, наверное: мышечную массу набираю.

Во взгляде Лены отразилось сомнение.

– Возможно. Но, что бы ни стало причиной, выглядишь ты великолепно.

– Спасибо, родная, – целуя её, растроганно отозвался Николай.

Позавтракав, он снова обнял Лену, прижался губами к лобику девочки и направился к двери.

– Как всегда, допоздна? – окликнула женщина.

– Нет, – отозвался Комаров, – постараюсь вернуться засветло, после нападения темноты мне как-то не по себе. Но Мишу рано не жди, они с друзьями в кино собираются.

– Хорошо, что предупредил.

Когда Николай открыл дверь, в квартиру ворвался сын.

– Пап, можешь минут на пять задержаться?

– Что-то случилось?