- Не думаю, месье, что кто-то захотел бы стать его кредитором. Он играл на свои: что выигрывал, то и проигрывал. И ни о чем не тревожился, кроме выигрыша. Только раз я увидела его обеспокоенным: он нашел на кадыке какой-то узелок, там, где эта, как ее...

   - Щитовидная железа?

   - Да. Это было незадолго до нашего разрыва. У него прежде была операция на этой железе: он рассказывал, как долго отходил от наркоза, чуть не умер. Малыш испугался, что снова нужно будет оперироваться, пошел в Берженак к какому-то врачу, и тот его успокоил.

   - Вы помните фамилию врача?

   - Нет, я ее и не спрашивала. Малютка Патрик вообще-то следил за здоровьем: пил разумно, старался высыпаться, много не курил - два-три "Житана" в день. Ах, бедняжка!

   Женщина снова утерла слезу.

   - Когда вы видели Савиньи в последний раз?

   - В середине июня, число не помню. Это было рано утром. Я шла по дороге вдоль виноградников, а он выбежал из виноградника моего соседа Пишо и промчался мимо, даже не заметив меня.

   - Вас не удивило, что Савиньи забрел в чужой виноградник?

   - Нет. Когда я выставила его, он нанялся было к Пишо, но проработал всего неделю и ушел: я же говорю, что он был слаб физически, не тянул деревенскую работу.

   Послышался шум в сенях, и через минуту на кухню заглянул пожилой работник:

   - Мадам, навоз привезли.

   - Иду. Извините, месье, но я должна заняться навозом, - обратилась она к Пино, вставая из-за стола.

   - Разумеется. Благодарю за беседу. Кстати, а какой навоз вы применяете, коровий?

   - Да, коровий, но хочу по примеру Пишо попробовать овечий - его меньше нужно на один акр.

   Пино галантно пропустил даму в дверь и вышел из кухни в сени, а потом и во двор следом за ней, продолжая разговор о естественном удобрении.

   - Говорите, овечий экономнее? Почему-то не думал, что в виноградарстве используется овечий навоз.

   - У нас в округе пока только Пишо да Мартен его распробовали, и Пишо говорит, что очень выгодно. Он вообще деньги считать умеет: взял в банке льготный сельскохозяйственный кредит и вложил в свою винодельню. Хочет продавать свои вина за границу. До свидания, месье. Если я еще понадоблюсь вам - звоните. И пожалуйста, найдите того, кто погубил малютку Патрика. Мне очень больно, что все так закончилось. Он был рожден совсем для другой жизни.

   - Я делаю все, что в моих силах. До свидания, мадам.

   Хотя свежесть утра давно миновала и на землю навалилось тяжелая послеобеденная жара, прогулка по тропинке вдоль виноградников к соседней ферме доставила комиссару истинное удовольствие, тем более, что с высокого берега открывался прекрасный вид на реку и на мост. Пино убедился, что с противоположного берега человека, вставшего под мостом, не видно, а вот сарай и его окрестности просматриваются хорошо. Сейчас там не было ни души: для того, кто мог бы там бродить, уже навсегда закончились и солнце, и лето, и все земные пути. А убийца все еще гуляет на свободе.

   К ферме Пишо комиссар вышел не сразу: он счел разумным пройтись по тропинкам меж лоз - авось встретит кого из работников. Ему повезло: не сделав и двадцати шагов, он столкнулся с молоденьким парнишкой с ведром в руках. Паренек оказался внучатым племянником хозяина, сообщил, что Пишо дома - только что вернулся из Ангулема, и что "любовник толстухи Софи", Патрик, действительно недолгое время весной проработал на ферме. Ему поручили обрезку, но он поранил себе руку и на этом его работа закончилась. В памяти Пино тотчас всплыл абзац из протокола осмотра тела Савиньи, где говорилось о свежем шраме на левой руке: похоже, что вместо лозы бедолага едва не отчекрыжил себе пальцы.

   Паренек провел комиссара к дому: длинному, приземистому, старому, но недавно отремонтированному, с ослепительно белым фасадом и черепичной крышей цвета охры. У дома стоял пикап с забрызганными свежей грязью номерами; его переднее колесо осматривал крепкий мужчина среднего роста. Со спины он казался еще молодым из-за черных, без седины, волос и очень широких плечей, в которых чувствовалась огромная сила, но, когда он обернулся к Пино, комиссар увидел, что ему не менее шестидесяти лет: загорелое лицо исчертили морщины.

   - Добрый день. Вы Анри Пишо? Я комиссар Пино, будем знакомы.

   Пишо нахмурился, но протянул Пино руку - тяжелую, огромную, шершавую от работы.

   - Я бы хотел поговорить с вами о Патрике Савиньи.

   - За этим вам к толстухе Софи, - пожал плечами фермер. - Я его почти не знал.