Есть ли вероятность, что окурки "Голуаз" не имеют отношения к делу, что их оставил кто-то, случайно забредший сюда и не имеющий отношения к игроману? Для ответа на этот вопрос нужно знать, бывают ли в этих местах посторонние. На опорах моста нет граффити, под ними нет никакого мусора, кроме окурков. Кто вообще может здесь бывать? Разве что рыбаки. С этой мыслью Пино пошел вдоль берега, но нигде не углядел ни примятой травы, ни следов от подставки для удочек, ни забытой банки из-под червей. Ничего, лишь сияющая под солнцем речная гладь, по поверхности которой скользят стрекозы - и тишина.

   Наслаждаясь доносившейся от реки свежестью, такой отрадной в жаркий день, Пино прошел по берегу не менее пятисот метров и добрался до старой, развесистой ивы, картинно склонявшей свои ветви к реке. Он хотел уже повернуть назад, но углядел нечто темное под корнями ивы, вяло шевелившееся в воде. Нечто оказалось трикотажной тряпкой: ее выбросили в реку в надежде, что ее унесет течение, но вместо этого тряпку прибило к корням. Пришлось надевать резиновые перчатки и, рискуя свалиться в воду, вытаскивать тряпку. Она была на редкость мерзкая, вонючая, пробуждающая рвотный рефлекс, но Пино взял ее с собой, ибо, разложив ее на траве, понял, что это такое: мужская футболка с нелепой надписью "Что ты хочешь, то и получишь".

   5. Дела навозные

   Хотя - или именно потому, что Пино предупредил Софи Леклерк о своем визите, он не ожидал, что, переступив порог ее дома, попадет на обед. Разумеется, обед был не парадный, самый обычный, но все же комиссар не привык начинать общение со свидетелями с совместной трапезы. Однако устоять перед мадам Леклерк оказалось просто нереально: она затарахтела, замахала своими толстыми руками, чуть ли не взмолилась, уговаривая Пино пообедать - и тот сдался.

   Жалеть о капитуляции не пришлось: фермерша отлично готовила. На первое подали гарбур - традиционный в этих краях суп из мяса, фасоли и овощей, да такой густой, что в нем ложка стояла; на второе - жареный в утином жире картофель и фрикасе из кролика. Кроме мадам Софи и комиссара за столом сидели два работника фермы: один постарше, с седой круглой головой, второй помоложе, с татуированными по-модному руками. Работники ели жадно и обильно, как едят люди, с рассвета занимавшиеся тяжелым физическим трудом, но к некоторому удивлению Пино, хозяйка не то что не оставала от них, но и превзошла.

   Мадам Софи умудрилась съесть ровно столько, сколько оба ее работника вместе взятые. Правда, она была и вдвое шире них: очень рослая, крепкая женщина, весившая как минимум центнер, с толстыми красными щеками, пухлыми руками и огромным, крепко закованным в плотный лифчик бюстом. Пино знал из материалов дела, что ей пятьдесят лет, но она красила волосы в соломенный блонд и носила белые шорты и облегающую ярко-розовую кофточку с глубоким декольте, видимо, ощущая себя не более чем тридцатипятилетней. На комиссара она посматривала кокетливо и с любопытством. Трудно было представить себе более противоположных людей во всех отношениях, чем щуплый бледный горожанин Савиньи и эта корпулентная, дышащая витальной силой деревенская дама.

   Когда работники ушли, Софи предложила Пино выпить за упокой души "малютки Патрика", добавив: "Я же понимаю, что вы здесь из-за него". Но комиссар отрицательно покачал головой.

   - Мадам, проводя расследование, я могу есть, но не пить.

   - Тогда я выпью сама.

   Софи осушила бокал и утерла слезу, скатившуюся по щеке, бумажной салфеткой.

   - Я называла его "малютка Патрик". Он был такой изящный, маленький, слабенький, как дитя, и совсем не годился для деревенской работы. Он вообще не любил работать, зато так чудесно рассказывал разные истории - про Элеонору Аквитанскую, про наш монастырь, про Шарля де Голля. Он много читал в интернете, когда не играл, и все мне рассказывал. Но это было в начале, когда малютка Патрик еще боялся меня потерять. А потом он решил, что я его душой и телом, и можно расслабиться. Ах, это большая проблема, месье: когда женщина доверяется мужчине, он начинает думать, что он может распоряжаться в ее доме как хозяин. А какой из него хозяин? Он и свою жизнь просрал, простите за грубое слово.

   - Вы любили его, мадам?

   - Да, любила. Но малыш сам убил эту любовь. Он вбил себе в голову, что я должна дать ему большую сумму денег, чтобы он мог выиграть еще больше. У него была какая-то схема, но я ему сразу сказала, что это все бред и денег я не дам. Он оскорбился и стал устраивать сцены. Да и вообще начал забываться, ведь он жил за мой счет. Даже смартфон, на котором он играл на этих чертовых слотах, и тот я ему подарила. В итоге мне надоело.

   - Не мог ли Патрик одолжить эту сумму у кого-то другого?

   - Не знаю, месье. Пока он жил у меня, ни у кого ничего не одалживал.

   - Он не опасался чего-либо? Не боялся, что его могут убить? Не проявлял тревожность?

   - Убить? О, что вы, месье, и близко не было. Его смерть стала для меня шоком, я не представляю, кто бы мог так поступить с Патриком!

   - Тот, у кого он взял и не отдал деньги, нет?

   Софи посмотрела на комиссара большими грустными глазами и вздохнула.