Строго говоря, в ситуации дигитализации проблемы вызваны тем, что новые медиа производят излишек смысла (Дирк Беккер), на этот раз в срезе между человеком и машиной, излишек, к обработке которого еще никто не готов.
В самом выражении «большие данные» уже заключена эта умственная перегрузка. Крупнейшее из известных хранилищ данных секретных служб составляет 1 йоттабайт, что равняется 1024 байт. Это чуть более 1014 байт на каждого жителя Земли, то есть более ста терабайт, чего хватит на 107 часов (или более тысячи лет) HD видео. Однако значение и ценность больших данных заключаются не в невероятном количестве, а в том, как данные соотносятся друг с другом (или, если быть более точным, как устанавливаются причинные связи между ними), а также в отношениях, которые можно установить между данными и отдельными лицами и группами, производящими их. Постепенно большие данные трансформируют политический и правовой порядок: этот процесс превосходит вас с точки зрения прогресса по одной лишь причине технической обработки.
Несмотря на то что вы живете в эпоху цифровой революции, она есть нечто, превосходящее вас. Хотя бы потому, что у вас еще нет адекватной юридической и политической теории – той, которая может иметь дело со временем, приходящим из будущего.
Армен вводит в поисковике AfD и PEGIDA, Трамп и KKK, но это ничего не говорит о его политических взглядах. В связи с отчетами о его преподавательской деятельности за последние двадцать лет, которые, несомненно, существуют в той или иной форме, эта информация может быть интерпретирована неверно. Даже тот факт, что он проводил семинары по политологии в Вене на тему Венский антисемитизм рубежа XIX и XX веков, может быть истолкован по-разному. А его критические замечания по поводу продолжающегося отрицания Турцией геноцида армян, происшедшего сто лет назад, могут быть восприняты как антимусульманские. Но какую бы цепочку примеров ты ни проигрывал у себя в голове, выводы, сделанные на основе цифровых данных, отличаются от реальности в зависимости от того контекста, в котором они были сформированы.
Сколько бы усилий вы ни прикладывали, порочный круг в рассуждениях о вычислении может быть разрушен не рефлексивным мышлением, а только рекурсией. То, что ты рассказал о себе вчера, зависит от того, что ты сделаешь с этим завтра (хотя это может оказаться чересчур консервативным способом выражения). Сами по себе твои данные несут мало информации. Они похожи на пустые раковины, которые принимают значение только в конкретном контексте. Но это означает, что они также обладают поэтическим потенциалом для интерпретации как нечто иное, чем то, что кажется очевидным здесь и сейчас (профиль А интересуется ку-клукс-кланом и должен быть засыпан соответствующей информацией). В этом смысле данные напоминают то, что лингвисты называют «дейктическими шифтерами»: значения «я», «здесь» и «сейчас» всегда возникают в конкретном контексте. Большим данным свойственна чувственная неопределенность и семантическая неоднозначность, о чем мы часто забываем.
ДЖАРОН ЛАНЬЕ:
Наша основная иллюзия состоит в том, что мы представляем большие данные как субстанцию, как природный ресурс, ожидающий добычи. Мы регулярно используем такие термины, как «сбор данных», чтобы подтвердить эту иллюзию. Действительно, некоторые данные таковы. Большие научные данные, например данные об образовании галактик, погоде или вспышках гриппа, можно собирать и добывать как золото при условии, что вы приложите немало усилий. Но большие данные о людях работают иначе. Они не ждут вашего анализа, они играют против вас.
Понедельник, 26.09.2016
Панельная дискуссия в ArtCenter. Надзорный капитализм
INTELLIGENCE AGENCY. Этим вечером вы едете в центр города на выступление Агустины Вудгейт в ArtCenter. Она расскажет о своем летнем пребывании в Берлине в качестве стипендиата и о сотрудничестве с DISCREET. Вы отклонили ее приглашение принять участие в панели, вежливо и с чувством вины. No more gigs for free. Во-первых, по принципиальным соображениям, поскольку в политизированном мире искусства в беспрецедентной степени главенствует принцип (само)эксплуатации. Во-вторых, чтобы не заполнять эти две недели публичными выступлениями (Агустина имела наготове второе приглашение, а в таких случаях, как правило, делаются и другие спонтанные приглашения на месте) и оставить время для отдыха или для письма. Что в тех редких случаях, когда это получается (как в последние несколько дней), действует очень освобождающе и является прямой противоположностью напряженной работы.
Но, конечно, тебе нужно и хотелось бы сказать несколько слов. Лучше всего будет выдвинуть пару тезисов по теме надзора и послушать, какие имеются взгляды из перспективы Майами. Можно проверить осуществимость идеи о том, что вам необходим поэтический подход к данным вместо преобладающего эстетического подхода, который с чувственной достоверностью фиксирует значение «моих» данных «здесь» и «сейчас». А еще насколько это могло бы стать центральной темой в современном искусстве, если бы его производство наконец освободилось от своего эстетического режима. Постсовременное поэтическое искусство.
НАДЗОРНЫЙ КАПИТАЛИЗМ. В то время как вы, будучи гражданами, стараетесь идти в ногу со временем в ваших действиях и аргументах, устанавливая таким образом некую практическую дистанцию между вами и объемами данных, которые вы производите, акторы, отвечающие за создание реальности, действуют так, будто они не обременены никаким этическим или философским балластом. Возможно, именно это и делает их столь эффективными.
Два основных класса игроков несут ответственность за постоянное и систематическое смешивание данных и метаданных: с одной стороны, политические институты, например секретные спецслужбы или партии со своими легионами исследователей общественного мнения (а также влияющей на выборы психометрией); с другой стороны, коммерческие агенты, например страховые компании и банки (в надзоре и индивидуальном таргетинге эти экономические и политические интересы фактически сходятся).
ДЭВИД ЛАЙОН:
Но ключевой причиной, по которой эти коммерческие и государственные критерии так тесно связаны с большими данными, является тесное родство между ними, особенно в отношении надзора. Большие данные представляют собой слияние коммерческих и государственных интересов; их политическая экономия перекликается с неолиберализмом. Национальная безопасность – это не только политическая, но и деловая цель, и в мире практик надзора ими руководит принцип «вращающихся дверей».
ПОСТПАНОПТИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА. Вероятно, вы становитесь свидетелями перехода к постэстетической модели надзора. Возможно, знакомая и академически исчерпанная модель паноптикума больше не является актуальной парадигмой для вашего общества (социологи, в частности Зигмунт Бауман, говорят о постпаноптической власти).
Видеонаблюдение и подобные ему вещи, конечно, остаются важным средством контроля, но, как показали исследования, они эффективны лишь тогда, когда некоторые люди должны быть выведены за скобки. Утрируя, можно сказать, что ban-opticon стал медиумом надзора за нежелательными, исключенными, за быстро растущим числом людей, которых считают излишними.
В финансовом отношении более интересной является «остальная часть» общества (на Западе это по-прежнему большинство), за которой не наблюдают с помощью скрытых камер. Или, если быть точнее, вас всё так же легко держать под наблюдением (не в последнюю очередь потому, что большинство из вас думает, что вам «нечего скрывать»), но реальный интерес к вам связан уже не с преступностью, а с экономической выгодой. И даже не нужно извлекать соответствующие данные из бесконечного видеоматериала: вы постоянно производите их сами, на добровольной основе.
