Обычно люди старались избегать глупых и опасных поступков, а тех, кто не следовал общему примеру, называли сумасшедшими. Но ведь они опасались вовсе не самих поступков, а неизбежных последствий.

Именно последствия причиняли людям вред и боль.

Пригласил девушку на свидание и получил отказ? Не самое приятное чувство. Прикоснулся к горячей сковороде? Вообще кошмар. Разбудил Нео раньше времени или отобрал у Романа его сигары? Можешь и вовсе попрощаться с жизнью.

Существовало множество поступков, последствия которых причиняли людям серьезную боль, тем самым стимулируя их побыстрее учиться избегать столь неприятных для себя вещей. Но Салем подобные мелочи ни капельки не волновали. Она легко могла оправиться от самых жутких и несовместимых с жизнью травм.

Разве данный фактор не должен был изменить ее отношение к миру?

В конце концов, даже у совершенно обычных людей существовало немало занятий, связанных с риском для их здоровья: всякие там прыжки с парашютами или с тарзанками. Жон не думал, что Салем когда-либо пыталась, например, полетать с башни Бикона в костюме-крыле, но ничуть не сомневался в том, что бессмертие открывало немало новых возможностей в плане развлечений.

С другой стороны, во всех этих занятиях основным элементом, связанным с выбросом адреналина, являлся именно риск. Если убрать его, то что вообще останется? А повторение одного и того же тысячелетиями очень быстро превратит любое увлечение в скучную рутину.

Судя по тому, что сейчас творила Салем, выходить в рыцарских доспехах, с двуручным мечом и без каких-либо навыков фехтования против множества Охотников она никогда раньше не пробовала. Для обычных людей это оказалось бы чистым самоубийством. В случае Айронвуда недовольство вызывало еще и откровенное игнорирование идущей полным ходом осады Вейла. Впрочем, Жон, скорее всего, тоже его раздражал, причем по тем же самым причинам.

Но разве следовало применять к Салем человеческую логику? Что для нее значили убитые Гриммы или потраченное впустую время? Айронвуд чересчур сильно сосредоточился на эффективности своих действий и скорейшем достижении победы, а вот Салем не волновало ни то, ни другое, поскольку ничто из этого не несло для нее абсолютно никаких последствий.

— Дай мне с ней сразиться, – произнес Николас, положив ладонь на плечо Жону.

— Вызов Салем бросил именно я, – покачал тот головой.

— Я не могу позволить тебе биться с этим чудовищем.

— А верить в меня ты можешь?

— Могу. Но еще у меня есть сердце, которому совсем не нравится мысль о том, что мой сын будет рисковать собственной жизнью, играя в благородного рыцаря, – проворчал Николас, сдавив Жону плечо. – Давай я просто отрежу ей голову.

— Салем это переживет! – прошипел Жон.

Если бы она допускала возможность получить смертельную рану или неизлечимое увечье, то наверняка бы отказалась от его приглашения сюда.

— Кроме того, ты не в курсе моего плана.

— Твоего плана?.. – переспросил Николас, все-таки отпустив его плечо. – А он у тебя есть? Или только “смутные намеки”, о которых ты говорил Айронвуду? Учти, что в отличие от него, меня они точно не устроят.

Жон сомневался в том, что Айронвуда устроили эти самые “смутные намеки”, но всё равно кивнул. И да, план у него действительно был, причем довольно простой и не слишком хитрый. Наверное, это оказалось даже к лучшему, поскольку он сам являлся простым и совершенно бесхитростным парнем.

В конце концов, Озпин уже придумал и перепробовал множество различных стратегий, тысячелетиями борясь с Салем, которая явно предпочитала грубую силу. Пожалуй, она бы и на шахматный турнир притащила с собой двуручный меч – тот самый, что сейчас пыталась выдернуть из земли. И к слову, подобный ход оказался бы гораздо эффективнее, чем традиционный “е2–е4”.

Николас что-то тихо буркнул и сдавил Жона в объятьях, давая понять, что вмешается в схватку, если та пойдет не по плану. Но в данном случае спорить с ним совсем не хотелось. Если что-нибудь действительно пойдет не так, то Жон предпочтет пожертвовать честью, а вовсе не лишиться жизни.

Салем все-таки справилась со своим громоздким оружием, хотя толком удерживать его на весу по-прежнему не могла. Жон вздохнул и направился к ней.

— Ты готова к поединку?

— Я была к нему готова еще в тот момент, когда мы сюда прибыли, – солгала Салем. – Это ты всё никак не мог закончить разговор с вон тем привлекательным мужчиной. Как, кстати, его зовут?

— Он женат.

— Онженат? Интересное имя. Впрочем, в постели оно всё равно не будет иметь абсолютно никакого значения.

Жона передернуло.

Мало кто хотел представлять себе, как его родители занимались сексом, а уж если секс предполагался с древним чудовищем…

— Хватит! Давай лучше обговорим условия поединка.

Салем удивленно моргнула.

— Условия?

— Конечно. Или ты думала, что Озма и его рыцари дрались друг с другом просто так?

— Ну да. Хм… Интересная точка зрения. Мне всегда казалось, что это такой обычай демонстрировать собственные мужественность и силу – примерно как рыцарская борьба голыми и в масле.

Жон закрыл глаза и медленно досчитал до десяти, прежде чем продолжить:

— Поединки часто служили способом разрешения споров и конфликтов, а также методом предотвращения войн еще до их начала, не говоря уже о такой банальной вещи, как борьба за благосклонность дамы.

— У меня вопрос! – подняв руку, воскликнула Салем. – С чего бы даме быть благосклонной к какому-то идиоту, который пришел и избил ее возлюбленного? Почему она не должна после такого вогнать этому придурку кинжал в пах?

— Понятия не имею.

— И мы что, сейчас будем биться за благосклонность дамы? – уточнила Салем, посмотрев на Глинду. – Хм… Никогда раньше ничего подобного не пробовала.

— Мы уже не встречаемся, – поспешила заявить Глинда, явно занервничав под ее изучающим взглядом. – И он просто приводил пример того, за что когда-то сражались в поединках. Сейчас никто таким образом не борется за благосклонность дам.

— Поэтому мы поставим на кон время, – добавил Жон.

Он бы с огромным удовольствием заставил Салем убрать подальше от Вейла ее орду, но на подобные условия она бы всё равно не согласилась. Кроме того, не стоило забывать и о возможности самому проиграть.

— Раз уж мы договорились о новой встрече в полдень, то в случае своего поражения ты пожертвуешь некоторое время, оставшись в Бико-… в Академии “Озпин – отстой” до завтрашнего утра.

Удивленной оказалась далеко не только Салем. Глинда, Николас и даже Барт пораженно уставились на Жона, и он вряд ли мог их за это винить.

— Ты… Если я проиграю, то буду вынуждена провести здесь ночь? – переспросила Салем, сверкнув красными глазами сквозь прорезь забрала. – Ты же сказал, что мы сейчас бьемся не за благосклонность дамы. Или пытаешься столь экстравагантным способом забраться ко мне в постель?

— Нет! Ничего подобного! Почему тебя вообще так заклинило на теме секса?!

— Потому что его у меня очень давно не было, и внизу всё пересохло, как в пустыне Ваку-…

— Не хочу знать! – крикнул Жон. – Нет, я не собираюсь забираться к тебе в постель и пытаюсь всего лишь продемонстрировать рыцарское гостеприимство. Ты останешься здесь на ночь, поклявшись собственной честью, что во время своего пребывания в Академии “Озпин – отстой” не причинишь никому вреда, а затем благополучно вернешься назад к своим войскам еще до наступления полуденного перемирия.

“Если, конечно, твоя честь хоть что-то значит…”

— И потом осада продолжится? – уточнила Салем.

— Если ты того пожелаешь, – кивнул Жон.

— Хорошо, я согласна на твои условия. Не могу отказаться от перспективы получить горячую еду и теплую постель даже в случае моего проигрыша.

С ее точки зрения, здесь опять же не имелось ни малейшего риска наступления негативных последствий, поскольку яда Салем не боялась.

— Но у меня есть еще один вопрос: что в таком случае я получу в награду за победу?