— То же самое, но наоборот, – предложил Жон.

— Ты в качестве моего гостя?

Салем внимательно оглядела его с ног до головы, после чего с сомнением покосилась на Глинду.

— Несмотря на нынешнее состояние моего бывшего мужа, пребывающего в теле ребенка, боюсь, что мои предпочтения в выборе мужчин совершенно не соответствуют тем, которые продемонстрировала твоя бывшая девушка. Мне нравится, когда мужчины – это именно мужчины.

— ЧТО?! – возмутилась Глинда.

— Но вот от него я, пожалуй, не откажусь, – добавила Салем, ткнув пальцем в сторону Николаса. – Он станет моим гостем и утром вернется сюда целым и невредимым. Ну, если не считать царапин на спине.

— Исключено, – отрезал Жон.

— Согласен, – подал голос Николас.

— ПАПА!

— Лучше уж такие условия, чем те, где в опасности оказываешься ты. Джунипер не будет возражать, если нечто подобное потребуется для твоей защиты. Кроме того, все мы отлично знаем, что это абсолютно ничего не значит.

Повернувшись к Салем, Николас громко добавил:

— Жон из рода Арков принимает твои условия.

Она хлопнула латными перчатками друг о друга и едва не выронила меч.

— Замечательно. Тогда приступим.

— Подожди! – воскликнул Жон.

— Что еще?.. – все-таки подняв забрало, спросила Салем. – Вроде бы всё уже обсудили. Чего-то не хватает?

— Правил поединка, разумеется. Очевидно, что условием победы не может являться смерть одного из участников…

— Почему? Меня устраивает бой насмерть, – пожала плечами Салем.

— Потому что ты не способна умереть, – ответил ей Николас. – И соблюсти условие окончания вашей схватки попросту невозможно.

Салем задумалась, впрочем, ничуть не удивившись. Она ведь и участие в поединке согласилась принять, скорее всего, именно из-за своего бессмертия. А вот называть такую ее особенность несправедливым преимуществом, похоже, никто раньше не пробовал.

Теперь же до Салем постепенно начало доходить, что по каким-нибудь другим правилам схватку она могла и проиграть. Жону оставалось надеяться лишь на то, что любопытство в ней все-таки пересилит осторожность. Ну, или влечение к Николасу, за что мама их всех наверняка убьет. К тому же последствия проигрыша для Салем всё равно были минимальными. Что она вообще теряла?

Жон нервно сжал рукоять Кроцеа Морса.

— Я готова рассмотреть твои условия, – произнесла Салем. – И даже принять, если они окажутся разумными. В конце концов, моим главным преимуществом является именно живучесть, так что сражаться до первой крови я не собираюсь.

Это было бы слишком просто, учитывая колоссальную разницу в их навыках, и потому нежелание Салем участвовать в схватке на подобных условиях Жона ничуть не удивило.

— Как насчет потери сознания или вылета за пределы арены?

Салем практически мгновенно восстанавливалась после любых повреждений, и потому в том, что ему удастся лишить ее сознания, Жон серьезно сомневался. Тут явно потребуется нечто большее, чем сильный удар по голове.

— Что же касается арены, то… Хм-м… Было бы глупо делать ее чересчур маленькой, верно? Давай, что ли, возьмем участок земли от стены школы до края Изумрудного леса, хорошо?

Получалась опоясывавшая Бикон полоса примерно в сотню метров шириной – то есть очень много свободного места и отсутствие каких-либо шансов сжульничать.

Салем с подозрением уставилась на Жона.

— Это большое пространство. Не мог бы ты обозначить его границы чуть конкретнее?

“Умная девочка”.

— Если прикоснешься к стене или целиком окажешься в Изумрудном лесу, то проиграешь. Можно, конечно, ходить вокруг школы кругами, но я бы предпочел остаться здесь, если ты не возражаешь. В конце концов, тут нас от леса отделяет обрыв.

Предложение было весьма заманчивым: много места и довольно заметные ориентиры, которые позволяли ей избегать проигрыша, держась посередине до тех пор, пока Жон не выдохнется. Тогда Салем сможет его оглушить или убить… а даже если каким-то чудом и проиграет, то получит сытный ужин и мягкую постель.

Она отчаянно пыталась найти в его условиях какую-нибудь лазейку, при помощи которой Жон намеревался победить. Иначе зачем понадобилось составлять правила именно в ее пользу? Несмотря на некоторое безрассудство и отсутствие привычки к негативным последствиям, Салем вовсе не была тупой или наивной.

Она тщательно изучила место будущего боя, внимательно разглядывая стену, траву, обрыв и видневшийся под ним лес. Но тяжелая броня Салем вряд ли бы позволила Жону поднять ее и швырнуть на стену или с края обрыва…

— Итак? – произнес он. – Мы договорились?

Салем опять с подозрением уставилась на Жона, а затем облизала губы и все-таки кивнула, опустив забрало и приготовив к бою меч.

— Черный рыцарь принимает твои условия.

***

Руби Роуз кралась по комнате Тириана Каллуса так, словно пол здесь являлся лавой. Впрочем, с полом тут действительно что-то было не так. Например, он оказался очень липким, что подразумевало либо полное пренебрежение правилами гигиены, либо некие серьезные проблемы. К тому же часть его съела какая-то кислота. Ну, либо яд из хвоста Тириана. Да и отметины на стенах с мебелью намекали на то, что ему были свойственны приступы спонтанного насилия.

А еще, как очень быстро поняла Руби, Тириан действительно являлся полнейшим психопатом.

Каждая стена оказалась окрашена в свой цвет: синий, зеленый, желтый и розовый. Пусть она не являлась профессиональным дизайнером, но не могла не отметить, что при резких разворотах получался самый настоящий калейдоскоп, из-за которого мгновенно начинали болеть глаза.

Кроме того, внимание сразу же привлекало обилие изображений Салем. Выполнены они оказались так, словно их рисовал десятилетний ребенок: черный треугольник платья, серые волосы и красные точки вместо глаз. Рядом стоял раскрашенный в коричневый цвет мужчина с черным хвостом и держал ее за руку, причем у обоих были совершенно безумные ухмылки, а вокруг валялись розовые человечки из палочек в весьма натуралистических лужицах крови. У одного из человечков имелись черные волосы и отдельная надпись: “Сучка Синдер”. Из ее спины торчали черные стрелы, а неподалеку лежал лук.

Наверное, Руби начала бы волноваться о том, что злодеи похитили и принесли в жертву каких-нибудь детей, чьим творчеством всё это могло являться, но подпись в углу “Тириан, 36 годиков” несколько успокаивала.

Или не успокаивала?

Впрочем, причина появления столь кошмарных картинок вполне могла крыться вовсе не в его безумии, а в недостатке навыков рисования.

Судя по набору книг, навыки общения у Тириана тоже напрочь отсутствовали. Руби на всякий случай проверила, не лежала ли Реликвия Разрушения прямо под ними, а заодно прочитала некоторые названия:

— “Как заводить друзей и влиять на окружающих”, “Ведение беседы для чайников”, “Разговоры ни о чем для всех и каждого”… О, а вот эта у меня была!

Она содрогнулась от омерзения, решив пересмотреть свои жизненные приоритеты. Иметь с Тирианом хоть что-то общее ей совершенно не хотелось.

Из последней книги торчал листок бумаги. Руби решила взглянуть на него поближе, чтобы не упустить ничего важного, и открыла заложенную страницу.

— “Мысленно составьте список вопросов, которые помогут вам поддерживать беседу”, – зачитала она. – “Если получится, то сделайте это заранее, чтобы в разговоре не возникало пауз”.

Наверное, на листочке, который Тириан использовал в качестве закладки, и были записаны эти самые вопросы. Или только один?..

— “Ты девственница?” – прочитала она, мгновенно покраснев. – З-зачем ему вообще понадобилось спрашивать такое?!

Похоже, кое-кому и вправду требовалась серьезная психологическая помощь – настолько серьезная, что Руби при всём желании не сумела бы ее оказать.

Отложив бумажку в сторону, она открыла ящик стола, завопив от ужаса, когда оттуда вылетело лезвие ножа.

— РУБИ! – тут же вломилась в дверь Янг.

Вайсс с Блейк последовали за ней, а за их спинами виднелась Синдер, которую не столько интересовало благополучие Руби, сколько мучило любопытство: не померла ли та?