Когда “консультация” закончилась, Гриммы снова бросились штурмовать стены Вейла. Впрочем, как раз это являлось совсем не его проблемой. Ей занимался Айронвуд, позволяя Жону не отвлекаться от поисков решения собственной задачи.

Судя по тому, что ему говорили, битва шла успешно, а ежедневные перемирия давали защитникам шанс сменить солдат, обновить боезапас и восстановить укрепления, что было даже полезнее, чем свежие бойцы.

Разумеется, Салем всё это знала. Она вовсе не была тупой, чтобы не понимать, как именно противники воспользуются передышкой. Но у Жона сложилось такое впечатление, что ее подобные мелочи ни капельки не волновали.

Вполне возможно, Салем вообще на всё было наплевать. Похоже, после тысяч лет войны она не видела особой разницы между победой и поражением, желая получить лишь какие-нибудь новые ощущения, чтобы хоть на время отвлечь себя от скуки и монотонности собственного существования.

“Или я просто за нее додумываю?..”

Могло ли так получиться, что прочитанные книги смешались у Жона в голове? Да, он явно видел у Салем признаки депрессии, но те же самые книги первым делом учили не спешить с выводами. При желании не составляло особого труда найти у себя симптомы вообще любой болезни, и депрессия тут исключением не являлась. Даже совершенно здоровый человек с легкостью обнаружит, что умирает от какой-нибудь лихорадки, если пробежится по списку ее проявлений.

Пальцы Нео прошлись по волосам Жона, снимая боль. И к слову, ее поведение оказалось для него полнейшей неожиданностью. Он бы спросил, почему Нео настолько хорошо с ним обращалась, но время, проведенное им между бессмертной чудовищной ведьмой и одержимым ее бывшим мужем подростком, заслуживало хоть какой-то награды, верно?

— Ты собираешься завтра снова взять с собой Озпина? – поинтересовался Айронвуд.

Жон понятия не имел, обращался ли тот сейчас именно к нему – растекшейся по креслу лужице – или кому-то другому.

— Хм… Возможно, – на всякий случай ответил он. – Не стоит ослаблять давление на Салем.

— Но нужно ли на нее вообще давить?

— Ты у меня это спрашиваешь? Не знаю, я не настоящий психолог.

— Кроме тебя у нас никого и нет, – проворчал Айронвуд.

— Тогда думаю, что нужно, – вздохнул Жон, наклонившись немного вперед, когда Нео начала массировать большими пальцами его затылок. – Как бы это сказать… Она зла. Просто в ярости.

— Ага, – кивнул Айронвуд. – Данный факт я уже понял хотя бы по тому, что Салем объявила человечеству вечную войну.

— А вот и нет, – покачал головой Жон. – Она объявила вечную войну Озпину. Человечество оказалось втянуто в конфликт лишь из-за того, что он выбрал нас своими союзниками.

— Так ты говоришь, что это теперь тоже моя вина? – возмутился Озпин. – Мне следовало оставить вас на произвол судьбы?

— Я имею в виду, что ты принял нашу сторону еще до вашей с Салем ссоры, – пояснил Жон, из-за чего Озпин сразу же успокоился и понимающе кивнул. – Когда она убила тебя и ваших детей, то захотела отомстить, отлично зная, что ты еще вернешься. Ей требовалось обрушить на кого-нибудь скопившуюся ярость. А что обычно делают люди, когда кого-то очень сильно ненавидят, но навредить непосредственно виновнику по тем или иным причинам не способны?

— Ищут помощь? – предположила Глинда.

— Нет, я говорю о другом. Представь себе, что ты испытываешь такой гнев, что даже мыслить нормально не можешь.

— Ну, я бы уничтожил всё, чем гордится мой противник.

— Вот! – воскликнул Жон. – Айронвуд это понимает. Очевидно, что до подобных мер доходит крайне редко, но если присмотреться к каждой ссоре, то обязательно найдешь какие-нибудь мелкие пакости: выкидывание в окно чужих вещей, уничтожение любимых безделушек… Даже полнейшие психопаты мстят именно за то, что им сделали больно.

— Такое случается, – согласился с ним Озпин. – И речь идет даже не о психопатах, которые калечат и убивают окружающих за любой косой взгляд. Ревнивые супруги, склонные к насилию любовники и тяжбы за опеку над детьми, которые тоже частенько заканчиваются чьей-нибудь смертью.

Он тяжело вздохнул, после чего продолжил:

— Да, это многое объясняет. Обычная женщина застыла бы над моим телом, парализованная горем и шоком. Но Салем знала, что я умер не окончательно. Должно быть, она сочла мое состояние побегом от справедливого, с ее точки зрения, наказания и решила поквитаться со мной другим способом, нацелившись на то, что я любил и чем гордился.

— Всё опять сводится к ее гневу, который, вполне возможно, подпитывается инфекцией Гриммов, – произнес Жон. – Но как бы там ни было, надо позволить ей этот самый гнев выплеснуть наружу, чем мы, к слову, сегодня и занимались.

— Тогда понятно, почему они так кричали друг на друга, – пробормотал Айронвуд. – Да, это куда более приемлемый способ, чем убийство, хотя и крайне опасный. Салем уже срывалась в прошлом, идя на поводу у собственного темперамента. Ты ведь понимаешь это, Арк? Если она пожелает тебя прикончить, то мы ничем не сможем помочь.

Жон печально улыбнулся.

Разумеется, он всё понимал, и от орды Гриммов во время “консультаций” его отделяли лишь зонтик и тарелка с кусочком торта. Но опасность грозила не только там. Рано или поздно встретиться с Салем всё равно придется, потому что сбежать от нее явно не получится.

— Все мы каждый день лицом к лицу сталкиваемся со смертельной угрозой, Айронвуд. Я ничуть не храбрее, чем любой другой человек.

— Это, конечно, так, но ты поставил собственную жизнь на то, что сумеешь разобраться в разуме бессмертной Королевы Гриммов, не обладая нужными познаниями. Подобное времяпрепровождение напоминает попытку балансировать на вершине карточного домика. Что ты станешь делать, если он начнет разваливаться?

Жон невольно рассмеялся.

— Я далеко не в первый раз пытаюсь балансировать на вершине разваливающегося карточного домика…

***

— Хазел, – произнесла Салем. – Тебя что-то беспокоит?

Тот буркнул себе под нос нечто неразборчивое и недовольно посмотрел куда-то мимо Салем.

Обычно она не стала бы обращать внимание на подобные мелочи, но сейчас, пока Гриммы кидались на стены Вейла, заняться ей всё равно было нечем. Если подумать, то Салем столько сотен лет дожидалась этого момента вовсе не для того, чтобы он оказался настолько скучным.

Монстры лезли на стены, их отбрасывали, а затем цикл повторялся снова и снова. Рано или поздно люди устанут, и оборона падет – это было неизбежно – но процесс тянулся невыносимо медленно.

Да и разве следовало называть ее собственным достижением армию безмозглых тварей, которые оказались под контролем Салем только потому, что ей пришло в голову попытаться утопиться в той луже тьмы? Она ведь даже не заслужила право ими командовать.

Забавно, но у нее появилось чувство, что не стоило настолько рано заканчивать встречу с Жоном из рода Арков и Озмой. Пусть Салем тогда и злилась, но возможность всласть покричать прямо в лицо последнему, не заботясь о том, кто и что о ней подумает, была новым и довольно приятным опытом.

— Говори нормально, Хазел. Я не понимаю твоего бормотания.

— Озма находился тут. Зачем понадобилось давать ему уйти?

— А что, по-твоему, мне следовало сделать? Убить его?

Хазел опять что-то буркнул, но на этот раз понять его оказалось совсем не сложно, потому что он сопроводил свое бурчание кивком.

— И что толку? Озма бы просто вселился в новое тело, а потому я бы всего лишь оборвала жизнь невинного ребенка. Или не ты совсем недавно выступал против “ненужных жертв”?

— Это избавило бы его от куда более ужасной участи, когда Озма стал бы поглощать разум своего носителя.

— Ага, понимаю, – вздохнула Салем. – Если мы убиваем детей ради того, чтобы “избавить их от более ужасной участи”, то ничего плохого в этом нет. Наверное, тогда стоит сходить и перерезать глотки всем детям Вейла, пока до них не добрались Гриммы, не так ли?

Хазел вздрогнул и открыл было рот, чтобы что-то возразить, но тут же закрыл его обратно.