Жон посмотрел на Айронвуда. Тот в ответ закатил глаза.

Пусть Озпин не говорил ничего плохого о полученной передышке, но вот насчет уплаченной цены ворчал постоянно. И еще хуже вели себя студенты, причем не из-за собственной гордости, а из-за “плохого вкуса” и “неуважения по отношению к павшему”. Они же не знали, что Озпин до сих пор был жив, и подобная смена названия выставляла Жона не в самом лучшем свете.

Как ни странно, проблему сумел решить Роман, убедив всех в том, что это являлось оскорблением прежде всего в адрес самих Гриммов. Он произнес целую речь, рассказав, как подобное требование врагов демонстрировало лишь их страх по отношению к давно мертвому герою, и сам Озпин наверняка бы ничуть не возражал против смены названия, если это означало безопасность его студентов.

Роман выступил настолько убедительно, что теперь “Озпин – отстой” превратилось в своеобразный боевой клич – напоминание о деяниях бывшего директора бывшего Бикона. Сам Озпин, к слову, подобному повороту совсем не обрадовался.

— Салем нельзя считать новичком в шахматах или любой другой настольной игре, – произнес он. – Учтите, что ей пришлось долгое время просидеть в той башне, пока я ее не спас. И как думаете, чем мы там занимались до тех пор, пока не удалось ее оттуда вытащить?

— Сексом, – ответил Роман.

— Сексом, – согласился с ним Жон.

— Думаю, что сексом, – вздохнула Глинда.

Айронвуд ограничился простым кивком, в то время как Нео сложила из пальцев кольцо и яростно совала туда палец другой руки, постепенно добавляя к нему всё новые и новые, пока покрасневший Жон не накрыл ее ладонь своей, не позволив дойти до целого кулака.

Озпина их реакция нисколько не смутила.

— Да, примерно так всё и было, – откашлявшись, признался он. – Но постоянно заниматься чем-то подобным физически невозможно, и в перерывах между нашими… романтическими воссоединениями… Да, спасибо, мисс Нео. Как раз это я и имел в виду. В общем, в перерывах мы с Салем играли в настольные игры, частенько даже не выбираясь из постели после… Прошу прощения, Оскар. Я и забыл, что ты тоже слушаешь. Как бы то ни было, с шахматами именно я ее и познакомил. Но она быстро всему училась, особенно когда мы начали играть на раздевание.

— Самые долгие и скучные прелюдии из тех, о которых мне когда-либо доводилось слышать, – пробормотал Роман.

— Честно говоря, партии мы завершали крайне редко, а наши фигуры спешили свести счеты с жизнью, когда на кону стояла… ну, нагота. В конце концов, мы были молоды, – пожал плечами Озпин. – Молоды и влюблены, а также не прокляты Богами на целую вечность вражды друг с другом.

— Итак, – подвел итог Жон. – Шахматы отпадают?

— Шахматы, шашки, го, покер и еще пасьянсы.

— А как можно вдвоем играть в пасьянс?

— Когда один заканчивает его раскладывать, второй что-нибудь с себя снимает.

— Я уже жалею о том, что спросил, – вздохнул Жон. – Проклятье. Мне нужно в чем-нибудь ее победить и, может быть, выиграть еще несколько дней бессмысленного и бесполезного обстрела.

Невермор с воплем начал пикировать прямо в витрину их кофейни, но сильный порыв ветра изменил траекторию его полета, направив в ближайшего Охотника. Кроу Брэнвена сбило с ног и повалило на мусорные баки. Оказавшиеся неподалеку студенты Академии “Озпин – отстой” положили его на носилки и понесли в сторону медицинских палаток.

Поскольку бои еще толком не начались, никакой потребности в наличии студентов на передовой не имелось, и они занимались различными вспомогательными задачами: доставкой еды с боеприпасами и эвакуацией раненых. Проще говоря, их приставляли к полезным и нужным делам, которые не несли ни малейшей угрозы чьим-либо жизням. Впрочем, в данный момент никакой “передовой” и вовсе не существовало, а Охотники на стенах устраивали едва ли не пикники, фотографируясь на фоне видневшейся вдалеке орды.

— Мысль хорошая, – сказала Глинда. – Но неосуществимая. Еще какие-нибудь идеи из древней истории удалось почерпнуть?

— Рыцарские турниры, дуэли, опека…

— Опека?..

— Если бы у меня имелся ребенок, то я мог бы отдать его на воспитание Салем. Таким образом, у нее появился бы рычаг давления на нас и, по сути, заложник, который не позволил бы мне что-либо против нее предпринять.

— Жаль, что у тебя нет ребенка, – пробормотал Айронвуд.

— Жаль, что я бы ни за что на такое не согласился, ты хотел сказать?! – возмущенно переспросил Жон. – Но как бы там ни было, остальные идеи бессмысленны. Испорченная еда под видом подарка может привести разве что к расстройству желудка, если, конечно, он у нее до сих пор функционирует. А Гриммам на различные яды и вовсе наплевать. О договорном браке ничего говорить не буду.

— Договорном браке с тобой? – встревожено уточнила Глинда.

Нео вцепилась в его колено.

— Нет, – ответил Жон. – С Озпином.

— Кхем… Мне пятнадцать лет, – напомнил тот.

— Это ненадолго.

— Существует золотое правило, по которому возраст младшего из партнеров не должен быть меньше половины возраста старшего плюс еще семь лет. В нашем случае можно пренебречь столетием-другим, но партнеру Салем необходимо прожить минимум одиннадцать сотен лет, в то время как мне, несмотря на весь ментальный опыт, пока только пятнадцать.

Жон постарался не обращать внимания на Глинду, которая явно принялась высчитывать, насколько их бывшие отношения соответствовали тому самому “золотому правилу” Озпина. И да, они не соответствовали…

— Я вовсе не предлагал пытаться осуществить хоть что-то из этих идей. В конце концов, они рассчитаны на человеческих противников. Салем не требуются наши земли и богатства – только жизни. Ни брак, ни опека, ни заложники для нее не будут значить ровным счетом ничего.

— А зачем ей вообще понадобились наши жизни? – внезапно поинтересовался Роман.

— Потому что она – Гримм.

— Да нет, сами подумайте: Салем только физически стала Гриммом, а ментально остается человеком. Истребление людей на всём Ремнанте не принесет ей абсолютно никакой выгоды. Насколько я понимаю, она занимается совершенно бесполезной работой, а люди так не поступают. Им нужна хоть какая-нибудь мотивация или цель – то, ради чего они станут прикладывать усилия.

— Судя по словам Озпина, ее целью является месть ему, – заметил Айронвуд.

— Тогда почему Салем не потребовала передать его ей в качестве платы за наши жизни? Забрала бы Озпина, отступила и пытала бы его до тех пор, пока нынешнее тело не умрет. Но ничего подобного так и не произошло. Кроме того, Салем зачем-то понадобились Реликвии, которые Озпину никак не навредят. Тут явно кроется нечто большее…

Все дружно повернулись к Озпину.

— Я согласен с его выводами! – примирительно выставив перед собой руки, заявил тот. – Не надо так на меня смотреть. Да, я храню множество секретов, но в данном конкретном случае знаю ничуть не больше вас. Мне всегда казалось, что Салем движет желание отомстить, подпитываемое последствиями купания в той луже, но мистер Торчвик прав. Что-то тут совершенно не сходится. Наши с ней отношения, само собой, безнадежно испорчены, что весьма наглядно демонстрирует мою способность ее понимать. Но если бы я что-нибудь знал о мотивации Салем, то точно бы не стал от вас это скрывать.

— Торчвик поднял довольно интересный вопрос, – признал Айронвуд. – Как и в шахматах, если мы поймем ее цель, то сумеем предугадать стратегию, которой она воспользуется для достижения нужного ей результата. Салем не собирается захватывать города. Она пытается уничтожить Вейл и уже попробовала провернуть нечто подобное в Атласе. Остается только найти причины такого поведения. Ни малейшей угрозы мы для нее никогда не представляли. Проклятое бессмертие не позволит нам убить Салем. Так чего же она может бояться?

— Ничего. Салем ничего не боится. По крайней мере, точно не нас.

Все посмотрели на Жона.

— Что?..

— Я считаю ее идею подойти к стене и продиктовать свои условия глупой, но она же отлично продемонстрировала отношение Салем к нам. Если точнее, то полное отсутствие страха.