Жон ни о чем подобном не задумывался, и Джинн это, конечно же, было известно.

— Да, известно, – улыбнулась она. – Но речь у нас пойдет о том, что Боги наблюдают за вами.

Жон моментально напрягся, а по его спине пробежали мурашки.

— Нет, не так, – покачала головой Джинн. – Они не следят за каждым твоим шагом и вообще уделяют Ремнанту ничуть не больше внимания, чем любым другим своим проектам. Всемогущество означает тот факт, что Боги знают всё и всегда, а многозадачность является чисто человеческой концепцией, которая им попросту не требуется. Они способны следить одновременно за миллионами миров.

И эта мысль пугала. Нет, вовсе не масштабом задействованных сил, а тем, что Ремнант являлся всего лишь одним из этих миллионов миров – ничем не выделяющимся для Богов и вполне заменимым.

— Опять же чисто человеческая концепция, – заметила Джинн. – Боги – это не люди, и потому они не испытывают человеческих эмоций, хотя нечто схожее у них всё же есть. Именно в схожести и заключается основная проблема. Боги не ощущали гнев, когда Салем бросила им вызов после истории с Озмой. Их “чувства” гораздо сложнее, и “гнев” здесь – чисто человеческое упрощение.

— Кажется, я понимаю, – пробормотал Жон. – Наверное…

— Ты действительно понимаешь, – кивнула Джинн. – Настолько, насколько это вообще возможно для человека.

— Но ты же не просто так рассказываешь мне о них, верно? Боги за нами наблюдают, и мы с данным обстоятельством абсолютно ничего поделать не можем. К тому же они заявили, что вернутся на Ремнант только после объединения всех четырех Реликвий.

— Вот об этом мне бы и хотелось поговорить. Я являюсь частью Бога Света и имею право сообщить тебе некоторую информацию о нем. Пусть полностью передать его “эмоции” у меня не получится, но если сильно упростить, то происходящее на Ремнанте вызывает у Бога Света… недоумение, – произнесла Джинн, причем в ее голосе отчетливо послышалась неуверенность. – Недоумение и… раздражение.

Пару секунд она молчала, после чего продолжила:

— Боги не могут понять, почему ты не собрал Реликвии вместе. Да, им известно абсолютно всё, но как человека может ввести в ступор результат работы механизма, который он сам же и создал, так и они не понимают логики твоих действий. У тебя имеются инструменты для спасения, но ты их не используешь.

Взгляд Джинн стал каким-то странным, словно Жон сейчас общался не только с ней.

— Вполне очевидно, почему этими инструментами пренебрег Озма, но не ты, Жон Арк. Если ты сейчас призовешь Богов, то они положат конец угрозе Салем.

Жон сделал глубокий вдох.

— А что произойдет потом?

— Потом они вернутся, и Ремнант снова станет единым.

— Под их правлением?

Джинн промолчала.

Жон улыбнулся, отвернувшись к окну пустой аудитории и посмотрев на лес, за которым скрывались Вейл и весь остальной мир.

Для него было как-то странно думать, что обычный подросток из Анселя, решивший подделать документы для поступления в Бикон, удостоился чести побеседовать с самими Богами.

— Я никогда не был религиозным человеком, – признался он. – И пусть мне нравилось считать, что за всеми нами приглядывают некие высшие силы, поклоняться им я не собирался. Мама в детстве рассказывала мне истории о феях и Богах. Ну, совершенно обычные сказки. Так вот, Боги там всегда были добрыми и всезнающими. Они создали нас, любили и прощали ошибки – даже те, которые мы не могли простить самим себе.

Жон вздохнул.

— Наверное, именно в их несопоставимости с нами и заключается ожидание любви и всепрощения. Зачем могучему существу тратить силы на гнев на какую-то букашку? В чем смысл? Мы для них – милые домашние питомцы, а на безобидных зверушек долго злиться ни у кого не получится, – произнес он, закрыв глаза. – Мне очень нравится эта теория, и я хотел бы продолжать в нее верить.

Джинн нахмурилась.

— Боги, которые создали Ремнант, уже продемонстрировали, насколько мои представления о них далеки от реальности. Возможно, они считают себя добрыми и всепрощающими, но как только смертная женщина поступила вопреки их воле, они тут же прокляли ее бессмертием. А заодно и ее мертвого мужа. То ли та самая разница в наших эмоциях заставляет их думать, будто это абсолютно нормально, то ли причина заключается в чем-то другом, но я могу сказать лишь одно: меня логика их действий тоже вводит в недоумение.

Он повернулся к фрагменту Бога Света.

— И чтобы между нами не было никакого недопонимания: я никогда не соберу Реликвии сам и не позволю кому-либо сделать это до тех пор, пока буду жив. Ремнант нуждается во многих вещах, но точно не в двух детишках с божественной силой, которые обиделись на собственные игрушки и ушли, по пути из чистой вредности разломав луну. Если мне придется выбирать между ними и Салем, то я предпочту именно Салем, – произнес Жон, сплюнув на пол. – С ней хотя бы сражаться возможно. У нее есть причины нас ненавидеть – глупые, но куда более логичные, чем поступки Богов.

— Понятно, – сказала Джинн, вздохнув, закрыв глаза и… как-то поникнув. – Это… печально.

— Ага, – кивнул Жон. – Теперь ты представляешь себе, что я почувствовал, когда выяснил правду о Богах…

Он двинулся к двери, уже на ходу добавив:

— Лишь печаль и разочарование.

========== Глава 72 ==========

— Итак, – произнесла Джунипер, подавшись немного вперед. – Вы вдвоем встречаетесь?

Жон удивленно моргнул.

— Нет. С чего ты это взяла?

— Ну, хотя бы с того, что вы вместе живете, вместе едите, вместе спите, вместе завели себе Невермора…

Они дружно покосились в ту сторону, где Николас крайне внимательно наблюдал за “игрой” Невермора с Лавандой и Амбер. Его ладонь ни на мгновение не отрывалась от рукояти меча.

— Ну, знаешь, всякие мелочи, которые дают понять, что вы с Нео – нечто большее, чем просто друзья, – закончила свою мысль Джунипер.

— Большая часть из перечисленного тобой является следствием того, что она незаконно проникла в Бикон, – пожал плечами Жон. – У Нео никогда не имелось собственной комнаты, а когда право на ее получение все-таки появилось, в тот момент половина школы лежала в руинах, и жилых помещений катастрофически не хватало. Да и все уже как-то привыкли.

— Хм-м… – протянула Джунипер тем самым тоном, которым матери давали понять, что не согласны с мнением своих детей, но сделают вид, будто согласны. – А тот факт, что она улеглась к тебе на колени?

Жон опустил взгляд.

Нео положила голову на подушку, закинула ноги на подлокотник кресла, а спину прогнула так, чтобы та опиралась на его колени, в то время как грудь поднялась как можно выше. Собственно, именно туда Жон и поставил свою кружку с кофе, поместив руку на правую сторону груди и даже ничего не заметив.

Он поспешил убрать руку с кружкой, так и не поняв, из-за чего конкретно Нео нахмурилась.

— Эм… Ты мне поверишь, если я скажу, что это просто привычка?

— Не знаю. С каких пор у тебя появилась привычка использовать женскую грудь в качестве подушки?

— Ни с каких. Это именно Нео использует меня в качестве различных предметов интерьера: подушки, плюшевого мишки… иногда даже полового коврика. И сейчас ей захотелось полежать у меня на коленях.

Нео радостно кивнула и потянулась, прогнувшись и выпятив грудь еще сильнее, а затем покачала в воздухе ногой, чем-то напомнив ленивого Беовульфа из одного мультфильма. Впрочем, она по-прежнему оставалась самой собой, и коротко рассказать несведущим людям то, как было устроено ее мышление, Жон вряд ли бы сумел.

— Милый, – терпеливо пояснила Джунипер. – Я понимаю, что будучи мужчиной из нашей семьи, ты склонен не замечать определенные вещи, но если она спит с тобой и чуть ли не метит территорию, словно кошка, то это нечто большее, чем дружба.

Джунипер слегка наклонила голову и показала большой палец.

— Просто подумай, не отмахиваясь сразу от моих слов. Возможно, они не так уж и безумны. Назовем это женской гордостью, но я бы точно не стала спать с тем, в ком не была бы заинтересована.