«Поздно отступать, – подумал Мозель. – Без риска – нет успеха. В науке, как на войне…». Он подошел к сидящему в кресле Грэйву, взглянул из-за его спины на монитор, на котором высвечивались надписи, оповещающие о готовности всех систем генератора, и тихо сказал ему:

– Виктор, начинаем…

– Хорошо, Артур, – также тихо ответил тот. Откашлявшись, Грэйв склонился к микрофону и четко произнес: – Всем внимание! Приступаем к активации…

По залу прокатилась волна возбужденных голосов, и вновь все замерли у пульта, предельно сосредоточенно выполняя предусмотренные манипуляции.

Прошло несколько минут.

– Генератор выведен на рабочий режим, – доложил Грэйв. – Можно приступать к прорыву барьера, – он обернулся к Мозелю, ожидая его команды. – Ты уверен, Артур?

– Да, – ответил тот твердо и положил руку на плечо помощника. – Начинай.

Грэйв коснулся рукой кнопки, чувствуя, как лоб покрывается холодной испариной, и, помедлив немного, нажал на нее. Мозель прильнул к квантовому мультипликатору, наведенному на сверкающий серебром куб генератора. Через мгновение он увидел, как над кубом, на высоте около километра, вспыхнула ослепительно яркая звезда, протянувшая к нему свой луч. Куб окутался плотным голубым сиянием, слегка мерцающим на фоне черного неба. Звезда становилась все ярче и ярче, Мозель увеличил поляризацию экрана, неотрывно следя за генератором и звездой.

– Есть положительная дельта! – воскликнул Грэйв, бросив взгляд на показания приборов. – Десять, двадцать, тридцать… – считывал он вслух бегущие по табло цифры и словно не верил в реальность происходящего, – сто двадцать, сто пятьдесят… – мелькание цифр ускорилось. Грэйв вспотел от напряжения, едва успевая произносить их, – пятьсот, семьсот, девятьсот…

– Хватит, Виктор! – скомандовал Мозель, отрываясь от экрана. – Стоп!

Грэйв очнулся от завораживающего бега цифр и нажал на большую красную кнопку. Звезда на экране погасла, исчезло и сияние вокруг генератора. С минуту все взоры были устремлены на табло, на котором застыло число «1100», а потом тишину взорвали радостные крики и аплодисменты.

– Это фантастика, Артур! – воскликнул Грэйв, вскочив с кресла, – Я не могу поверить, но это – факт! За минуту мы получили столько энергии, сколько израсходовали на все эксперименты. Это – победа! Ты – гений!!

Их окружили коллеги, обнимая доктора и пожимая ему руки со счастливыми улыбками на лицах. Радостное возбуждение достигло апогея, кто-то достал заранее припасенное для этого случая шампанское и принялся разливать его в пластиковые стаканы, передавая другим. Все подняли импровизированные бокалы, поздравляя Мозеля, и друг друга.

– Спасибо, друзья, – растроганно сказал Мозель, обращаясь к коллегам. – Это наш общий успех, наша общая победа. Один, без вас, я бы ничего не смог сделать. Теория осталась бы всего лишь теорией. Экзотичной, парадоксальной, о которой бы спорили в узких научных кругах… Прорыв в науке и технологии такого масштаба не делается одиночками, и вы все это прекрасно знаете. Я очень благодарен вам за то, что вы работали со мной, верили в успех, хотя для очень многих мои идеи казались бредом. Теперь мы доказали, что это не бред, а реальность. Скоро настанет новая эра в развитии человечества, и я горд за всех нас, что именно мы положили ей начало. За вас, друзья! – доктор Мозель выпил шампанское и украдкой вытер набежавшую слезу счастья.

– А говорят, что «перпетуум-мобиле» не существует, – лукаво сказал главный инженер проекта, беря Мозеля под руку. – А наш генератор? Разве не вечный двигатель? Дает энергии в тысячи раз больше, чем потребляет! Черт возьми, Артур, я, конечно, знаю все теоретические выкладки, но все же не могу отделаться от ощущения, что я – полный кретин! Поздравляю, Артур, и преклоняюсь перед вашим гением!

– Вы преувеличиваете, Серж. Конечно, сейчас моя гипотеза… нет, уже не гипотеза, а теория… трудна для восприятия большинства ученых-физиков, но настанет день, когда ее будут изучать в университетах обычные студенты. Правда, для этого нам всем еще предстоит немало потрудиться. Так что, Серж, не время расслабляться и почивать на лаврах.

Доктор Грэйв, стоящий неподалеку от них, подошел к Мозелю и вежливо, но настойчиво, увлек его в сторону.

– Артур, мне нужно поговорить с тобой о важном… – тихо сказал он.

Они отошли в дальний угол зала и сели в кресла.

– Я тебя слушаю, Виктор. О чем ты хотел поговорить?.. – спросил Мозель, внимательно посмотрев на Грэйва.

– Ты скоро уезжаешь, а я останусь здесь один на один с «Тритоном». Что мне делать, Артур? Как я смогу готовить эксперименты без полной информации и расчетов?

– Не беспокойся, я оставлю в своем сейфе все необходимое. Мы же договорились. Но кое-что я оставлю при себе. Хочу, чтобы ты меня правильно понял: это не недоверие к тебе, а меры необходимой безопасности. Я буду консультировать тебя с Земли, так что это никак не скажется на нашей работе.

– Да, конспирация… Мы стали не учеными, а… У меня нет слов, чтобы определить, кем стали мы, – в глазах Грэйва вспыхнул и погас злой огонек. – Ну, ладно, не будем об этом… Скажи, Артур, что ты собираешься делать дальше? Я не о работе.

– А о чем? – с недоумением спросил Мозель.

– Ты, как никто другой, понимаешь, что генератор открывает доступ к неисчерпаемому источнику энергии, а энергия в нашем мире это деньги, а деньги – власть. Было бы глупо не использовать это величайшее изобретение для самоутверждения. О, е смотри на меня так, Артур! Я – не змей-искуситель, – с иронией сказал Грэйв, увидев выражение лица Мозеля. – Я говорю о самом обыденном и естественном. Разве изобретатель не имеет право вкусить в полной мере плодов своего труда?

– Я что-то не пойму тебя, Виктор. Куда ты клонишь? Деньги, слава, власть меня не интересуют. Я достаточно обеспеченный человек, и главное для меня – наука. Если я займусь бизнесом, то погрязну в нем по уши. Когда же заниматься наукой? Да и не рожден я для этого, – слегка раздраженно ответил Мозель.

А зачем тебе заниматься бизнесом? Гений должен творить. Для черной работы есть профессионалы. Уж они-то смогут превратить твои мысли и идеи в осязаемые деньги. А деньги дадут тебе свободу действий, свободу выбора… Создай свою собственную фирму, которая бы занималась энергетикой барьерного перехода, а сам занимайся, чем захочешь. Ведь можно будет создать собственный исследовательский центр, – уговаривал его Грэйв.

Мозель внимательно посмотрел на коллегу и хмуро сказал:

– Теперь я понимаю… Ты беспокоишься, что плодами этого открытия воспользуются другие, хотя в этом немалая доля и твоего труда? Напрасно… Слава найдет своих героев в свое время. И всем воздастся по заслугам. Мы же с тобой ученые, у нас свое призвание. Сейчас я не готов обсуждать с тобой эту тему. Поговорим, когда закончим проект.

– Ладно, Артур, не обижайся. Я лишь хотел напомнить тебе, что существует и реальный мир… со своими законами, – сказал Грэйв, вставая с кресла и досадуя, что не убедил Мозеля. – Что ж, идем, посмотрим, что у нас получилось…

Доктор Мозель тоже поднялся с места, и они пошли в святая святых комплекса – в зал главного компьютера «Тритона».

Марк посмотрел на часы и облегченно вздохнул. Рабочий день подходил к концу. Он выключил компьютер и вынул кассету, убрав ее в ящик стола. Настроение было скверным, не смотря на прекрасный теплый майский вечер, плывущий за окном.

Весь месяц Марка преследовали неудачи, проблемы накатывались снежным комом, грозя разрушить его зыбкое благополучие и навсегда похоронить под толщей долгов. А их Марк наделал немало. Все началось с того, что он неудачно сделал крупную ставку на бегах, разом лишившись половины своих сбережений. Попытки отыграться лишь усугубили его положение. Финансы таяли на глазах, он залез в долги, чтобы сделать очередной взнос за страховку и оплатить квартиру, но тут новый удар добил его – смерть отца и большие расходы на похороны окончательно подорвали оскудевший бюджет. И пошло – поехало… Марк стремительно скатывался в финансовую яму, выбраться из которой ему уже представлялось практически невозможным. Коллеги одалживали ему небольшие суммы, с сочувствием и пониманием относясь к его проблемам, но рано или поздно долги нужно было возвращать…