— Я не проститут, — заявил он, полностью игнорируя приказ не подавать голоса. За спиной воцарилось напряженное молчание.

— Тогда кто же ты, черт тебя дери? — пробормотал незнакомец в некотором замешательстве.

— Меня зовут Сезар, и я правая рука Клотильды Бонапри, так что тебе повезло. Обычно я таким не занимаюсь, — охотно принялся объяснять он, сильно приукрасив свое место в жизни Клотильды. — Но твой посланник сказал, что я именно то, что ты ищешь, а деньги мне нужны больше, чем когда бы то ни было. Но можешь не беспокоиться, — спохватился он, поняв, что озвученные сведения могут сослужить ему плохую службу, — ты останешься доволен. Если я что-то и умею в этой жизни, больше чем болтать, так это забористо трахаться. Просто я обычно не делаю это за деньги. Так что считай, ты вытащил счастливый билет.

— Да уж, — ядовито хмыкнул голос за его спиной, и сарказма в нем прибавилось в разы. — Болтать ты любишь. С твоей повязкой все нормально теперь? Или что-то еще?

— Я могу попросить вина? — невинно осведомился Сезар. — В горле пересохло. Как уже говорил, обычно я не делаю это за деньги, вот и нервничаю слегка.

Последнее было наглой ложью и, судя по голосу невидимого собеседника, этот факт от него не укрылся.

— Да ты, братец, нагле-е-ец, — протянул его «клиент». — Хотя…

Скрипнули пружины, и мягкие, хоть и уверенные шаги босых ног направились к двери. До уха Сезара донеслось приглушенное: «Базиль, принеси графин вина».

— Твой слуга извращенец и будет подслушивать? — не упуская возможности поёрничать, ляпнул он, отмечая про себя, что Серого зовут Базиль и, получается, тот нанят для выполнения самых интимных поручений своего господина.

— Ты когда-нибудь затыкаешься? — устало поинтересовался голос, вероятно сто раз пожалев о своем заказе, этом вечере и своих греховных желаниях заодно. — Раздевайся лучше. Надеюсь, ты не уродец, каких мало, непроститут Сезар?

— Вот уж нет! — гордо пробурчал парень и стянул с плеч сюртук. На ощупь сковырнул с ног злосчастные сапоги, косвенно имеющие отношение к его пребыванию здесь. И взялся за тесемки рубашки. Дверь скрипнула, и Сезар плотоядно облизнулся, заслышав хрустальную дрожь графина и бокалов на подносе.

— Базиль, дружище, ты догадался принести легкие закуски? — бросил он, стягивая рубашку через голову. — Клянусь девой Марией, даже если твой хозяин не голоден сейчас, они ему понадобятся позже. Про меня и говорить нечего.

Шипение, поглотившее последнюю часть фразы, ясно говорило о том, что Базиль, находящийся в комнате, сейчас лопнет от злости.

— Прошу прощения, ваша светлость, боюсь, я совершил непоправимую ошибку, привезя сюда этого обормота, — донесся до Сезара уже знакомый голос Серого человека, обретшего наконец имя. — Позвольте мне спустить его с лестницы.

Сезар на мгновение обмер на «светлость», так неосторожно сорвавшееся с губ Базиля, и поклялся себе прикусить язык, если ему дозволено будет остаться. В конце концов, дергать за усы можно только безродного кота. Неприятности были ему не нужны. Ни ему, ни его хозяйке.

— Оставь… — через паузу велел голос, из которого определенно ушла скука. — Он меня веселит.

Легкий шорох и аккуратно прикрытая дверь стали ответом на вопрос Сезара о том, остается он или нет, а через несколько секунд в его ладонь вложили тонкую ножку хрустального бокала.

— Пей свое вино и ложись на спину, Сезар, — велел голос таким тоном, что парень мгновенно засомневался, кто именно будет тут за главного. Он поспешно поднес к губам бокал, больно стукнувшись зубами и пролив добрую часть себе на грудь, и осушил его в несколько глубоких жадных глотков. Вино было хорошим. Его терпкий сладкий вкус осел на языке и шевельнул замершее было сердце, возвращая хорошее расположение духа. Бокал ловко исчез из его пальцев, и пружины скрипнули. Сезар живо избавился от бриджей, стараясь не откидывать их далеко, так как внезапно понял, что одеваться ему придется так же с завязанными глазами. Поерзал голой задницей по простыне, сдвигаясь туда, где по его представлениям должен находиться центр кровати, лег на спину и замер. Его член к ситуации проявлял весьма посредственное отношение. Собственно, непонятно было пока, на что возбуждаться.

Звякнул хрусталь, словно еще один опустошенный бокал поставили рядом с тем, что единым махом он выпил парой минут ранее. Матрас прогнулся, и уже знакомый голос ближе, чем раньше, приказал:

— Заведи руки за голову и, что бы ни случилось, не смей касаться меня, или мне придется тебя связать.

Сезар сделал, как было велено, внезапно оказавшись в весьма вальяжной позе. Это было странно. Обычно он проявлял активную деятельность во время секса, а тут получалось, что от него не зависело абсолютно ничего. Еще секунда, и тяжелые горячие бедра оседлали его сверху, пришпиливая к постели. Сезар вздрогнул и силой удержал руки за головой, потому что инстинкты велели немедленно ощупать того, кто вскоре должен был оседлать не только бедра, но и насадиться на член.

Горячая сухая пытливая ладонь легла на его живот, заставляя интуитивно подобраться, скользнула вверх к груди и замерла на шее.

— Что это? — услышал Сезар, но вопроса не понял. Только когда с груди вдруг исчезла привычная, нагретая теплом тела тяжесть кулона и цепочка туго натянулась, догадался, что незнакомца заинтересовал оберег. Трогать его Сезар не давал никому, да и показывать особо не стремился. Он сам не знал, откуда у него эта вещь, ибо с малолетства обитал на улице и ни отца, ни матери на самом деле не знал, хоть и развлекал сам себя сказками о прекрасной женщине, которая была его матушкой и с которой его разлучило трагическое стечение обстоятельств, оставив на память лишь эту побрякушку. Ему хотелось верить, что кулон оберегает его от злых духов, плохих снов и отводит неудачи. В конце концов, у каждого человека должно быть хоть что-то, что дарит ощущение тепла и спокойствия и чем он дорожит. Поэтому единственной реакцией на любопытство незнакомца у Сезара стал резкий взмах руки, призванный отвоевать свое добро. Запястье незнакомца он не перехватил, зато, промазав, чиркнул сидящего на нем верхом мужчину по ребрам.

— Я сказал, не смей меня трогать! — внезапно взъярился незнакомец, которого не смогла вывести из себя ни одна из наглых выходок Сезара, а простое прикосновение буквально заставило взорваться. Его рука дернулась, цепочка, больно врезавшаяся в шею Сезара, вдруг лопнула, и тонкий жалобный звон, с которым покатился по полу кулон, заставил Сезара потерять остатки самообладания.

— Кулон моей матушки! — взвыл он и в мгновение ока сорвал с лица повязку, одновременно опрокидывая на постель своего клиента. Скатился на пол и слепо зашарил по ковру в поисках пропажи, наплевав на то, что ему велели делать до этого. Только мгновением спустя его взор упал на застывшую фигуру, лихорадочно прикрывающуюся простыней. Луна за окном уже взошла, и Сезар смог хорошо рассмотреть незнакомца..

Его заказчик не был уродом, что оправдывало бы повязку на глазах у Сезара. Напротив, мужчина был более чем красив. Даже сейчас, когда он судорожно кутался до подбородка, в его облике было больше благородства, чем во всех уважаемых горожанах вместе взятых. А ведь почти всех их Сезар имел удовольствие наблюдать в заведении Клотильды Бонапри. Справедливости ради стоило отметить, что почти всех их Сезар лицезрел без штанов и сохранять благородный лик в такой ситуации было сложно. Однако своего клиента Сезар не видел до этого ни разу. Ни в борделе, ни на улице. Возрастом он был, пожалуй, постарше Сезара. Его светлые волосы были растрепаны, а перекошенное бледное лицо, надо полагать, и в обычное время не отличалось ярким румянцем. А еще в его глазах царил настоящий ужас, причиной которого наверняка стал своевольный поступок Сезара, сорвавшего повязку и осмелившегося взглянуть в его лицо.

— Ты не урод, — озвучил Сезар очевидное, а незнакомец обреченно махнул рукой, поняв, что скрываться больше незачем. Его лицо выглядело не просто печальным, оно было смертельно усталым. Сезар даже почувствовал неловкость, что с ним случалось крайне редко. Последний раз — когда он подкрался подглядывать за бургомистром и Клотильдой, а вместо разнузданного разврата увидел, как седой благородный муж неподвижно лежит, положив голову Клотильде на колени и подтянув под небритую щеку ее ладонь, а она рассеяно гладит его по волосам и смотрит в окно. За те тридцать минут, что Сезар пытался шпионить за ними, они не пошевелились и не проронили ни слова, а лица у обоих были такие, что Сезар выскользнул из своего укрытия на цыпочках и удалился, испытывая острое чувство стыда, словно украл у слепого нищего подаяние. Теперь его обуревали такие же чувства, а ведь незнакомец даже не успел ничего ему сказать. Сезар открыл рот и попробовал сгладить ситуацию: — Не бойся. Твое инкогнито не будет раскрыто. Поверь, я умею молчать, когда нужно, — о том, что около получаса назад собирался шантажировать бедолагу, он и думать забыл.