— Нет. — Абсолютно искренне ответил я. Дети леса не знали наготы, относясь к одежде как к чему-то необходимому. Мне с детства доводилось видеть обнаженных лесных красавиц и прелести сидящей передо мной смертной совершенно не будили во мне никаких эмоций. — Ты пришла в мой дом, убиваешь все живое, захватила и пытаешь одного из моего народа. Почему ты должна мне нравиться?
С меня как будто слетело невидимое покрывало, вспомнив предпоследнюю ночь праздника духов, когда молодёжь устраивала весенние игры в водах реки, присматривая себе первого спутника или спутницу перед испытанием. Луэлла Великолепная на глазах превращалась просто в Луэллу, колдунью, что пришла сгубить Вечный лес. Мерцание рубинов в украшениях женщины тускнело, открывая моему взору злое и надменное лицо.
— Твоего народа? Опомнись, мальчишка, оглянись по сторонам. Видишь черепа и кости? Это твой народ! Лесные выродки, послушные воле озерной девки, веками истребляют смертных, принося кровавые жертвы на алтарь своей госпожи.
— Что они тебе наплели? Почему ты, рожденный среди нас, людей, с таким упорством защищаешь Вечный лес?
— Вечный лес — мой дом. Те, кого ты называешь выродками, мои братья и сестры, родня, семья. У меня есть к тебе два вопроса, женщина. Где Хромец и зачем ты пришла сюда со своей заразой.
Колдунья нервно улыбнулась, откидываясь на спинку стула. — Давай лучше выпьем, мальчик, нам предстоит длинный и приятный разговор.
Ведьма потянулась к бутылке, снова наклоняясь так, чтобы мой взор смог оценить открывавшиеся виды. Но я смотрел в глаза распятого оборотня, пытаясь установить контакт с его разумом. До меня доносились лишь отголоски скорби от потерь и безумие, порожденное наведенным заклятием. Шатун был не в себе. Больше зверь, нежели авари, мститель утратил способность связно мыслить. Оборотень умирал, погубив все и всех, что было ему дорого.
Женщина продолжала что-то говорить, протягивала мне фужер с вином, предлагала закуски…
— Отвечай ведьма, где Хромец?! — в опущенную под стол левую ладонь, неслышно скользнул свиток защитного покрова Морейна. Я посмотрел Луэлле прямо в глаза. — Мне неинтересно слушать твои лживые обещания, сулящие могущество и богатство ценой предательства близких.
— Хромец ушел. Вернее, его отозвал Барон Фарли… Проиграть дважды ребенку в последней схватке потеряв почти все. Неудачник. — Луэлла лукаво улыбнулась, словно вспоминая о чем-то приятном.
— Думаю, мальчик, чтобы найти своего приятеля тебе придется покинуть эти зеленые дебри. Ищи его в вольных баронствах, это должно быть не особо сложно, ты же знаешь о странной привязанности этих сектантов к ярким головным уборам?
Я кивнул, получив подтверждение своим мыслям. Колдунья не обманывала, испытывая к Хромцу явное презрение. Не знаю, что могло свести вместе двух, столь разных людей, но то, что они действовали заодно, не вызывало сомнений.
— Зачем ты губишь лес, женщина? Этот ритуал убивает все живое вокруг, насколько далеко ты собралась зайти и что хочешь получить в результате?
— Нет-нет, мальчик — колдунья погрозила мне пальцем, словно малому ребенку. — Так не пойдет. Я ответила на твой вопрос, теперь твоя очередь. Что ты знаешь про озерную девку и чем она тебя так надежно контролирует?
"Дева Озера контролирует меня?" — эта мысль совершенно не укладывалась у меня в голове. Прожив семь лет в племени волка, я видел Деву всего несколько раз, в тот день, когда получил свое детское имя и на праздниках пробуждения духов… И все. Никакого контроля я не чувствовал, скорее искреннюю заботу близких, ставших мне, за эти годы родными, авари.
— Не понимаю, о чем ты.
— Не притворяйся, глупый мальчишка! Ты и твой дед, семь лет назад сумели разрушить планы барона, уничтожив почти всю банду Трога. Теперь, когда мы снова столь близки к нашей цели, появляешься ты, убиваешь тролля, отправляешь к порогу предков почти всех смертных, подчинявшихся Хромцу. Скажи, мальчик, скольких людей ты убил за последние сутки? Десятки? Может уже сотни трупов, на твоей совести? Как тебе живется мальчик, в роли цепного песика, что по свистку своей хозяйки, этой озерной девки, убивает своих соплеменников, без раздумий и сожалений?
— Ты много знаешь о той ночи… Когда погибла моя семья… Интересно откуда? — Большим пальцем я надломил печать на свитке, готовясь встретить гнев колдуньи. Понимая, что ведьма затеяла нашу беседу лишь для того, чтобы потянуть время, я ждал нападения в любую минуту. И не ошибся.
Женщина, поняв, что сболтнула лишнего, вскочила на ноги указывая в мою сторону костяным посохом. Ключ-слово "Тлен" стегнуло словно удар хлыста, с навершия посоха сорвалось пепельно-серое облако.
Формула Морейна, создавшего поистине удивительное заклятье, промелькнула в моем сознании, окутывая меня защитным покровом. Облако праха ударило в покров, я как бы оказался поглощен ненасытным туманом, обращающим в прах и тлен все живое. Через прозрачную пленку защиты, я видел, как заклинание колдуньи по крупицам разлагает мою защиту и все, что попало в радиус действия облака. "Буба, пора!"
В направлении, скрытом от нас стволом древа-стража прогрохотал взрыв, озаряя небо багровыми отблесками занимающегося пожара. Меня накрыло ощущение вливающейся мощи первозданной стихии. Защитный полог лопнул, оповещая резидента, мелодичным звоном, о том, что действие заклятья спадет через несколько мгновений.
Обратив свой внутренний взор к источнику пламени, бушевавшему сейчас в центре печати, я усилием воли выпустил скованную стихию наружу. Мое тело, с ног до головы окутал огненный ореол, потоки раскаленного воздуха, исходившие от меня в мгновение, испарили облако праха, открывая моему взгляду место проведения ритуала. Колдунья лихорадочно металась от одной детской фигурки к другой, сноровисто вскрывая горла своим жертвам. Тело убитого ребенка Луэлла склоняла над котлом, так что бы кровь стекая, смешивалась со смрадным варевом.
Я видел те нити, о которых говорил мне Буба, там на руинах хутора. Эти незримые связи словно паутина сходились в единую точку, находящуюся в самом крупном рубине, на шее колдуньи. С каждым движением ритуального кинжала, одна из нитей резко вспыхивала багровым светом и обрывалась вместе с жизнью ребенка.
Вокруг древа-стража вился хоровод призрачных фигур. Искаженные гримасой боли лица оборачивались ко мне, умоляя о спасении и окончании мучительного существования. Неудержимая сила ритуала затягивала души жертв в недра котла, поглощая и питая чумное заклятье, воплощённое в виде кошмарного варева.
Не дожидаясь завершения кровавой работы ведьмы, я ударил в еще живых детей снопом огненных стрел, целясь так, чтобы прервать мучительное существование смертных одним точным попаданием.
Ведьма грязно выругалась, и толчком ноги опрокинула содержимое котла в яму под ногами оборотня. Древо-страж, зашевелилось, издавая тяжелый, полный боли стон. Колдунья взмахнула посохом, окружая себя непроходимым забором из костяных шипов, и призвала бросивших свою работу зомби на свою защиту.
Разделив остаток пламени в сфере, я убедился в полной неэффективности огненных стрел. Аккуратные отверстия, прожигаемые стрелами, совершенно не вредили оживленным мертвецам. Те с мычанием поднимали свои инструменты и неотвратимо ковыляли в мою сторону.
Ведьма продолжала творить свои заклятья, воздев посох к небу и окутавшись алым туманом, что струйками собирался вокруг нее, истекая из детских тел. С хрустом один из гвоздей, удерживавших оборотня, покинул свое место и устремился к руке колдуньи.
— "Хозяин, если ведьма освободит Шатуна… У нас добавится противников… Не мешкай более… Хозяин."
Я ударил огненным копьем в женскую фигуру, но багровый туман отразил мое заклятье, разбросав огненные брызги в разные стороны. Тем временем, второй и третий гвозди вернулись в руку к совей хозяйке. Шатун ревел, пытаясь выдернуть последний, удерживавший его кусок зачарованного железа.
