В какой-то момент студентка засуетилась, услышав лишь тишину в ответ на вопрос Вики. Руки непроизвольно и резко оторвались от тонкой шеи и словно упали вниз, задев ручку двери.

Раздался характерный щелчок, оборвавший паузу, это странное утро и призрачную надежду студентки услышать ответ преподавателя.

Вот она проблема. Вот она слабость, проявившаяся окончательно после вопроса дочери. Макеев ответил, ответил сразу, без колебаний и раздумий. В его мыслях сразу вырывалось «да». В его сердце стукнуло «да». Однако мужчина промолчал, в надежде, что девушка не переспросит вновь. Ответить самому себе, в тайне от звуков, в тайне от мира — это одно. Но признаться в этом вот так, вслух, на рассвете… Неожиданно мужчина услышал дверной щелчок и кинул острый настороженный взгляд на дверь. В следующую секунду та открылась и в комнату вошла Ковальская.

— Доброе утро, я пришла поправить Вике одеяло, не знала, что вы уже не спите, — поспешила оправдаться студентка.

— Доброе, Вике просто не спалось от предвкушения поездки, и она решила меня разбудить, — запинаясь ответил мужчина, всё ещё под влиянием эмоций от вопроса дочери, — в любом случае я скоро уже повезу Вику, чтобы успеть потом в институт.

Девочка всё это время сидела на кровати и грустно смотрела на студентку. Ковальская вдруг уловила поблёскивание в ясно-голубых глазах ребёнка и посмешила обнять девочку.

— Эй, пчёлка моя, ты чего? — нежно спросила девушка, взглянув на Вику.

— Я буду скучать по вам, — всхлипнула малышка.

— Ну, не расстраивайся, мы тоже по тебе будем сильно-сильно скучать. Не бойся, мы ведь встретимся через неделю.

Девочка вдруг расплакалась и обняла Макеева и студентку. Теперь каждый понял, почему это утро было таким холодным и пасмурным. В этот момент куратор, Ковальская и даже Вика осознали, что в конце-концов всё это закончиться. Ещё чуть-чуть и вся игра, которая уже давно перестала быть таковой, рухнет. Через месяц пройдёт окончательное заседание суда, на котором каждый из них получит свой приговор, своё наказание, за попытку сыграть с судьбой.

С этими мыслями студентка шла в институт. После окончания всех пар, девушка направилась в больницу, и даже мысли об операции не могли занять её более чем на пять минут. Ковальская постоянно возвращалась сознанием в комнату девочки, где она чувствовала себя такой спокойной и защищённой. В это утро она была с семьёй, и пусть для кого-то она была лишь фикцией.

Куратор приехал в больницу к полудню, где и обнаружил студентку, изучающую результаты анализов пациентки. Мужчина зашёл в ординаторскую, отчего девушка вздрогнула.

— Денис Владимирович, вы уже отвезли Вику?

— Да, всё хорошо, она там уже передружилась со всеми ребятами.

— Надеюсь ей там понравиться, — задумчиво прошептала девушка.

— Уверен. Что там с анализами, просмотрела уже?

— Да, всё хорошо, креатинин правда повышен, но не намного, почти норма.

— Хорошо, тогда я пойду скажу сёстрам, чтобы готовили её, через час операция.

Когда Ковальская зашла в предоперационную зону, Макеев был уже там. Мужчина тщательно промыл руки и медсестра помогла ему надеть операционный халат. Затем тучная женщина средних лет помогла одеться девушке и зашла в операционную, чтобы проверить наличие необходимых инструментов до операции.

Студентка нервно проследила взглядом за женщиной и это не ускользнуло от преподавателя, который всё это время наблюдал за студенткой, радостной от новизны впечатлений — сегодня она ассистирует на весьма нетипичной хирургической операции.

— Не волнуйся, ты готова, — тихо, но при этом чётко и уверенно сказал Макеев.

Он верил в свои слова. Верил в Алису. Пожалуй, именно это было необходимо почувствовать девушке в этот момент. Ковальская благодарно посмотрела на куратора и с готовностью кивнула.

— Пошли, нам пора, — мягко сказал мужчина, и студентка вошла в операционную вслед за ним.

Наконец, обработав рану, мужчина взял скальпель из рук медсестры и сделал надрез.

— Отсос, — сосредоточенно сказал Макеев, и студентка незамедлительно и чётко выполнила манипуляцию.

На протяжении всей операции девушка с охотой выполняла всё, что требовал преподаватель, поскольку именно тогда она могла сосредоточится лишь на своих действиях.

Когда же от Ковальской не требовалось что-то сделать, она внимательно наблюдала за тем, как двигаются руки Макеева, как ловко и уверенно тот делает маленькие надрезы, как сверкают его глаза, цвет которых подчёркивала медицинская маска. Через два с лишним часа операция подходила к концу, и студентке было поручено зашить рану, с чем она благополучно справилась. Наконец операция была окончена.

— Ты прекрасно справилась, — с нескрываемой гордостью за свою ученицу, сказал Денис Владимирович, снимая халат.

— Спасибо, — смущённо ответила девушка, постепенно заливаясь краской. Да, ей было приятно, что её оценили в той сфере, в которой она мечтала достичь успехов. Но в особенности ей было приятно от того, что это сделал Макеев. И самое главное, она не знала, почему ей это так льстит: от того, что её похвалил человек, который вечно делает ей замечания или от того, что это сделал человек, за внимание которого, с некоторых пор, она отдала бы многое.

На следующий день Макееву сообщили, что Полина отошла от наркоза и чувствует себя хорошо, насколько это возможно. Куратор сразу же сообщил эту новость студентке, и они вместе направились в больницу.

— Добрый день, Полина Геннадьевна, ну как вы? — спросил куратор, сразу же, как вошёл в палату. Следом за мужчиной вбежала студентка с блокнотом и результатами анализов блондинки.

— Здравствуйте, Денис Владимирович, — вяло, но приветливо ответила девушка, благодаря вам, прекрасно. Вы просто чудо-доктор.

В ответ на слова пациентки мужчина лишь неловко улыбнулся. Однако Ковальская, стоявшая всё это время позади своего преподавателя, выскочила вперёд, дабы пациентка сбавила уровень фамильярности. Но не смотря на все надежды Ковальской, Полина не обратила на это никакого внимания.

— Вы сегодня ещё зайдёте, Денис Владимирович? — с детской надеждой в глазах спросила Полина, после того, как куратор провёл осмотр. Однако студентка заметила в глазах блондинки хитрые блики.

— Да, я зайду к вам ещё вечером, — не заметив никого подтекста ответил мужчина.

— Прелестно, я буду вас очень ждать.

Когда преподаватель вышел вместе со студенткой из палаты, Ковальская встала перед лицом куратора, и засеменила назад спиной, хотя это ей удавалось с трудом, так как мужчина шёл достаточно быстро.

— Денис Владимирович, не тяжело вам с такими пациентками? — спросила девушка, показывая всем своим видом сочувствие.

— С какими? — спросил куратор, не отнимая взгляда от анамнезов новых пациентов, которые читал находу.

— Вы что не замечаете? Она же к вам клеится.

— Алис, тебе показалось, у неё вчера была операция, ей не до этого, — куратор коротко рассмеялся и посмотрел на студентку, как на ребёнка.

— Вы серьёзно не замечаете? — тут уже звонко рассмеялась студентка, — она же к вам клеилась ещё тогда, когда её только из Боткинской привезли. Вы думаете ей тогда реально было плохо, когда вы её успокаивали?

— Думаю да, — с хитрым взглядом посмотрел на девушку куратор, открывая ей дверь в свой кабинет, и, закрыв её, мужчина прошёл к своему столу.

— Зря вы так думаете, я вам говорю, она вас сегодня вечером чуть ли не на свидание в свою палату пригласила, — будто оскорблённо выпалила студентка.

— Алис… — тихо прервал девушку куратор, сложив руки на груди и устало оперевшись о стол спиной.

— А Зиновьева из второй палаты? Она же нагло пялилась на вас! Нормально?! — продолжала Ковальская, увлёкшись выявлением наглых пациенток, не замечая внимательного взгляда Макеева, который стоял напротив неё.

— Алиса, ты ревнуешь меня? — всё так же тихо и спокойно спросил куратор. Казалось голос его сейчас был таким низким, каким студентка ещё не слышала его.