Но ее уломала Надежда Воронова. Да и самой Мирославе, если честно признаться, очень захотелось снова увидеть Василия.

В этот предновогодний вечер Мирослава выглядела обольстительно. На ней было зеленое платье. Она сделала прическу, надела бусы и даже сережки, превратившись из зеленоглазого мальчугана в светскую даму.

Бэзл, увидев ее, даже чуть не сбился с одной четвертой доли такта на одну вторую. Ему захотелось встать, заткнуть рот воспевающему чью-то несчастную любовь Азану и прочитать вслух:

– И медленно пройдя меж пьяными, всегда без спутников, одна дыша духами и туманами, она садится у окна. И веют древними поверьями ее упругие шелка, и шляпа с траурными перьями, и в кольцах узкая рука. И, странной близостью закованный, смотрю за темную вуаль, и вижу берег очарованный и очарованную даль…

На этот раз она в компании нескольких девушек сидела не в углу зала, как в первый раз, а с краю от общего длинного стола, как раз у сцены. Несколько раз взгляды ее и Василия снова встречались. Она даже пару раз улыбнулась ему.

Началась коллективная пьянка с того, что патриотично настроенные журналюги исполнили «В лесу родилась елочка» под Гимн России (группа «ВДВ» весь вечер работала на совесть). И даже прошлись хороводом вокруг елки. Народные слова очень хорошо ложатся на эту торжественную мелодию.

А думский депутат, вырядившись балаганным Дедом Морозом и призвав на помощь все свое косноязычное красноречие, пожелал своим подшефным дальнейших успехов в деле оболванивания читателей, слушателей и зрителей.

Когда корпоратив перевалил за свой экватор, разрумяненные и вспотевшие труженики микрофона и телекамеры, ручки и блокнота разбились на группы, как бы по интересам. Кто-то приставал к бабам, как без этого? Кто-то в одиночку глушил водку, а то вдруг кончится? Кто-то что-то доказывал собутыльникам, типа «ты меня уважаешь?». Кто-то укладывал в сумки объедки с барского стола, дескать, уплочено, чего ж добру пропадать. Кто-то делал вялые телодвижения в такт музыки, чего же без дела-то сидеть? И так далее. В общем, обычная картина.

А Мирослава разговаривала с Надеждой Вороновой о своих бабских делах. Надежда на днях купила квартиру в новостройке, взяв дикую ипотеку. Так что подружкам было что обсудить. Надежда была единственной подругой Мирославы в Прикамске. Кстати, она тоже работала прежде в «Репортере», а недавно отметила, как мы уже знаем, свою днюху.

Рокеры, включив какую-то дрыгающую фонограмму, присели передохнуть за свой столик. А Базилио направился к столу Мирославы.

– Добрый вечер. Надеюсь, сегодня мы играем с каскадом? – слегка волнуясь, спросил наш герой.

– Я еще не поняла, – улыбнувшись, ответила Мирослава.

– А кто такой Каскад? – спросила ничего не понимающая Надежда Воронова.

– Потом скажу, – ответила ей Мирослава. – Что вы стоите? Присаживайтесь. – Эти ее слова уже были адресованы Василию.

– Кстати, меня Василием зовут. Можно просто – Бэзл, – представился он.

– Бэзл – это типа Децл. Похоже, правда? – сказала Надя. – А я подумала, что вас зовут Базилио, потому что у вас усы и черные очки. Как у кота из фильма про Буратино.

– Пусть будет Базилио, – согласился Василий. – Я хочу поздравить вас с Новым годом.

– Сделайте одолжение, – снисходительно согласилась Мирослава.

– Будьте так любезны, – поддакнула Надежда.

– Одну минуту.

С этими словами он отошел к своему столу.

– У нас в школе дворник был, его дядей Васей звали, – сообщила Надя. – Помер недавно.

– Скажешь тоже, сравнила жопу с пальцем, – ответила Мирослава.

– А давай тут на стене напишем «Здесь был Вася»! – захохотала подруга.

– Перестань ерунду пороть.

– Да я так, просто. Имя смешное. Простецкое какое-то.

– Расслабься. Тебе же сказали, что он не Вася, а Базилио и Бэзл. А Бэзл – это звучит гордо, – теперь уже засмеялась Мирослава.

– А у вас что? Любовь? Я не догоняю. Чего покраснела-то? – продолжала настаивать на своем Надежда Воронова.

– Тихо, он идет.

– И что вы хотите нам пожелать? Долгих лет жизни, успехов в труде, большого личного счастья? – глядя прямо в глаза Василию, ехидно спросила Мирослава, когда тот уселся за их столик, поставив на него шампанское и букет роз в вазе, взятой у бармена.

– Я желаю, чтобы в новом году было 365 дней, чтобы дети были младше родителей, чтобы каждое утро вставало солнце и чтобы на черном небе нам улыбались звезды, – сказал Бэзл, подняв бокал.

– Прекрасный тост. За это нельзя не выпить.

После того как они сделали по легкому глотку, наступила небольшая пауза.

– Ладно, пойду носик припудрю, – сказала понятливая Надежда и встала, направляясь к выходу. – Не буду мешать.

– Нам будет вас очень не хватать, – улыбнулся Базилио ей вслед.

У Мирославы зазвенел телефон. Она отошла к окну. Через пару минут вернулась.

– Дочь звонила. Все спрашивает, как украсить квартиру к Новому году.

– Надо зажженную петарду бросить в винегрет. Знаете, как красиво будет!

– Вы опасный шутник.

– А почему, Мирослава, вы не спрашиваете, женат ли я?

– Вы женаты? – спросила.

– Свободен. Мы с женой успели на днях развестись. Хотя лет пять уже живем в разных городах великой России.

– Я знаю. Мне рассказали об этом ваши друзья, когда вы куда-то выходили. А почему вы не спрашиваете, замужем ли я?

– Я догадался, что вы тоже свободны. Иначе вас встречал бы ваш муж.

– Логично. Да, мы с бывшим тоже разошлись. А потом он погиб. Так что я не только разведенка и брошенка, но и молодая вдова для полноты картины. Наливайте, Василий, а то уйду. У нас же праздник как-никак. Да и за наше случайное знакомство надо выпить. Как говорил один мой знакомый, это дело нельзя пускать на самотек.

– Согласен. Вы сегодня обворожительны.

– Да?

– Как чудное виденье! Как восемнадцатое мгновение весны! – тихо, как говорят только влюбленные, сказал наш герой.

– Спасибо. Но сейчас зима и на улице холодно, – так же тихо ответила Мирослава.

– Вам очень идет зеленый цвет. Он очень подходит к вашим глазам. А зеленый цвет – символ весны. Вы позволите мне сегодня проводить вас?

– Проводите.

– Хотите, мы исполним для вас «Чикагскую рапсодию»?

– Хочу. А что это?

– Послушаете – узнаете.

Этой рапсодией музыканты и закончили свою работу. Пожелав друг другу удачи в новом году, они, как и все гости, разъехались по домам.

Уже сидя в машине, Мирослава, посмотрев на букет, неожиданно сказала:

– Поехали к вам, Бэзл.

– У вас же дочь.

– И собака. Сначала заедем ко мне, я переоденусь и дам указания.

– Как скажете. Вы где живете?

Мирослава назвала адрес.

– Понятно.

– Надеюсь, Василий, у вас найдется кофе?

– И кофе, и коньяк, и конфеты, и фрукты.

– А «Чикагская рапсодия»?

– И «Чикагская рапсодия» тоже. Вам она понравилась?

– Интересная музыка.

Через десять минут «тойота» подкатила к ее дому в тихом центре Прикамска, недалеко от тенистого сквера с большим фонтаном посередине. Сейчас в нем была установлена елка, а вместо брызг – разноцветные гирлянды.

– Подождите несколько минут. Я скоро.

Мирослава открыла дверь машины и направилась к подъезду. В квартире ее встретили дочь Иринка и верная хаска Синтия.

– Мама, ты, что ли, хахаля себе нашла? – язвительно спросила дочь.

– Не говори глупостей, – ответила Мирослава.

– Чё, я не вижу, что ли? А цветы откуда?

– Это коллега подарил, из нашей редакции. Мы друзья.