Потом к ним подошёл главный алхимик и с виноватыми нотками в голосе попросил добыть и для него парочку ингредиентов в той стороне. Стана без особого оптимизма глянула его записку. Прочитала "хвост дракона - 4 штуки, живьём, медвежья голова - 3 штуки, живьём", и похихикала над оторопевшим видом Радко.
- Хвост дракона и медвежья голова - это растения, - успокоила она его.
Радко шумно выдохнул:
- Я же начал уже придумывать, - признался он, - как пробраться в драконьи горы.
- Не, - Стана передёрнула плечами, - так далеко меня ещё не посылали. Хотя с их благородия станется и в Рипейские пустоши за медвяной росой послать.
Главный алхимик протянул ей кошель:
- Пусть это немного компенсирует ваши труды.
- Не надо, - криво усмехнувшись, отказалась Стана. - То, что вы просите, достать легко.
Главный алхимик насильно всучил ей монеты:
- Бери, - настойчиво сказал она. - Я в молодости тоже был заготовщиком, и знаю, что это такое - лазить по болотам в непогоду по прихоти заказчика. И знаю, что командировочные, которые платит университет, не покрывают полностью затраты на постоялые дворы, а ночевать на улице в такую погоду - это недолго и заболеть.
Он ушёл, ещё раз извинившись за беспокойство. Радко проводил его глазами и заметил:
- Александр, по прихоти которого ты едешь, денег не предложил. И не извинился.
Стана невнятно пожала плечами:
- Он сын виконта, - она отсчитала и сняла с полки восемь горшков для драконьего хвоста и медвежьей головы. - Он не знает, что такое ночевать под открытым небом и страдать от непогоды. У него всегда были и крыша над головой, и еда, и деньги, и прислуга...
Глава 4. Снова Хормица
Лаполистый лишайник встречался лишь на самом юге Моравы, где холмистые равнины постепенно переходили в невысокие горы. Чтобы собрать пакетик этого лишайника, Стане пришлось прочесать много вёрст мокрых, поросших лесом и заваленных буреломом гор. Гулей набили по одному на берегах рек и озёр, и на Кивейские болота, или, и того хуже, в Околье ехать не пришлось. Следы чуся Радко обнаружил в Верхнедивской пуще, ещё полдня понадобилось ему, чтобы его выследить. Здоровенная саженная тварь ревела, брызгалась кислотой, размахивала четырьмя лапами с длиннющими когтями и к себе не подпускала. Радко не с первой попытки изловчился набросить на него аркан, а пока тварь отвлеклась, чтобы разорвать его, этими несколькими мгновениями он сумел воспользоваться и всадил меч ему в горло.
До поздней ночи Стана провозилась с очисткой костей от вонючего, жёсткого и водянистого мяса.
- Для чего эти кости нужны? - полюбопытствовал Радко, подкладывая в огонь сырых дровишек, чтобы подсохли.
Стана бросила в кучу очередную кость и почесала нос о плечо.
- Вся костная нечисть, - рассказала она, - по своим свойствам одинакова. И у чуся, и у балхи, и у штуха, и у мроя и у всех остальных измельчённые и специальным образом обработанные кости - это поглотитель некоторых ядов. В магических зельях они впитывают ментальную магию и отталкивают природную. Могут быть противоядием при отравлении некоторыми ядами - за счёт того, что оттягивают эти яды на себя.
- И кости именно чуся... - начал Радко.
Стана пожала плечами:
- Понимаешь... Кости разной нечисти незначительно отличаются по своей способности впитывать разные яды. Например... Например, смотри. Лекарство от рожи... нет, не той рожи, которая лицо, а той, которая кожная болезнь... Так вот, оно готовится на основе алколита. А алколит ядовит, он даёт осложнение на печень. Поэтому в алколит добавляют кости нечисти, чтобы этот яд нейтрализовать. Так вот, кости самавки нейтрализуют этот яд идеально, полностью. Кости остальной нечисти немного хуже, толика яда остаётся, но остаётся в том количестве, которое неопасно для человека. Печень потом этот яд выведет. Поэтому для человека со здоровой печенью лекарство от рожи можно готовить на костях любой нечисти, а вот если печень больная, то нужны кости именно самавки.
Она бросила в кучу следующую кость.
- Так что, - подытожила она, - возможно, Александру нужно нейтрализовать какой-то конкретный яд. Ну, или он хочет найти какие-нибудь новые свойства.
- Как студенты слабительные свойства спорыньи? - с самым серьёзным видом подколол Радко.
Они представили дородного ненаследного барона Александра, требующего у простолюдинов пропустить его без очереди в уборную, и расхохотались.
Письмо нагнало их в одном дневном переходе от озера Медель. Погода была мерзкой: который день шли дожди, задувал пронизывающий ветер, а по ночам примораживало. После последней ночёвки под открытым небом и Стана, и Радко шмыгали носами, и Стана подумывала, не сделать ли небольшой круг и не завернуть ли к Лепе погреться и обсушиться. Это оттянет возвращение в родной университет на два дня, но одну ночь они будут ночевать в тепле и сухости.
Стана почувствовала, что почтовый амулет нагревается, когда они по разъезженной и размокшей от дождей дороге выехали из леса на мокрый, поросший побитой заморозками траве луг. Почтовый ворон, чувствуя отзыв амулета на Стане, покружил на ней, хлопая крыльями, сел на голову коню и протянул Стане лапку с привязанным к ней письмом, свёрнутым в трубочку.
Аккуратно отвязав письмо зазябшими пальцами, Стана прежде всего глянула на подпись. Александр.
- Что ему ещё добыть? - Радко зевнул - в последнюю ночь из-за холода он не выспался.
"Почему ты не сказала, что умер Штефен Иштвица? Ты должна была сразу сказать мне! Теперь возвращайся на Хормицу и найди его лабораторный журнал! Он там должен быть! Ищи тайники!"
