– Во всем этом есть что-то большее, верно? – осмелилась она озвучить свое мнение. – Вы знаете что-то, о чем никак не решаетесь сказать? Еще какой-то элемент головоломки.

Ряховский посмотрел на неё и стал буравить взглядом:

– Мы не имеем права вам этого сказать. Тайна следствия.

– Вы вечно ею прикрываетесь, – парировала Марго. – Много лет назад вы поступили так же, что привело к гибели моей матери, – она жгла Ряховского взглядом, хотя и осознавала, что это было небезопасно. – И сейчас вы смеете поступать так же?

– Держите свой язык за зубами, Маргарита Владимировна, – пригрозил ей Ряховский. – Не забывайте, с кем вы здесь разговариваете.

– Тем не менее она права, – поддержал её Ратцингер. – Если вы не можете справиться сами, то обращаетесь за помощью. Но при этом не спешите делиться всей информацией, поэтому ни я, ни фройляйн не можем дать полноценного четкого ответа. Если вы привлекаете нас к следствию, то мы тоже должны владеть всей необходимой информацией.

Ряховский на мгновение задумался, не сводя глаз с Марго. Она ответила ему тем же, стараясь моргать как можно реже.

– В таком случае, Маргарита Владимировна, удалитесь отсюда. Вас это не касается. Мы сообщим вам, когда вы сможете забрать тело отца для погребения.

– Я никуда не уйду, – холодно ответила она. – Что бы вы ни предпринимали. Я знаю то, чего вы с вашими оперативниками не узнаете никогда.

Марго замолчала и смотрела Ряховскому в глаза, стараясь выдержать его проницательный взгляд опытного оперативника. Она решилась на блеф и прекрасно осознавала, что если бы сейчас проверялась на полиграфе, то показатели эмоционального всплеска зашкаливали бы. Оставалось надеяться, что до этого не дойдет.

– Альберт Рудольфович, – внезапно вмешалась Алиса. – Мы можем взять с неё подписку о неразглашении сведений, и тогда она присоединится к команде. Маргарита Владимировна может помочь нам в расследовании. А если она где-то проговорится, то понесет наказание. Учитывая обстоятельства, ни одна голова не будет лишней…

– Цыц! – шикнул на неё Ряховский.

Ковальский обреченно вздохнул и закрыл лицо рукой.

– Шила в мешке не утаишь… – вырвалось у него.

– О каких обстоятельствах идет речь? – спросила Марго, подняв одну бровь. – Во что ввязался мой отец?

Ковальский взглянул на своего шефа, тот гневно крякнул и махнул рукой. Мол, выкладывай, а сам вышел из комнаты, направившись в кухню.

– У нас очень мало времени, поэтому буду краток, – взял дело в свои руки Ковальский. – Наверное, вы оба слышали о прогремевших в городе террористических атаках?

– Да, я слышал об этом, – подтвердил Ратцингер. – На прошлой неделе было два взрыва. Сначала во вторник на Белорусском вокзале, затем в пятницу на Курском. Погибло очень много людей…

– А этим утром взорвали поезд на Киевском вокзале, – добавила Марго. – Мой отец занимался именно этим делом, да? Выслеживал террористов?

– Мы вдвоем были членами следственной бригады по этому делу. Но когда он перестал выходить на связь, все пошло наперекосяк. И у нас есть основания полагать, что он ввязался в нечто совершенно ужасное.

Чертова малолетняя коза, мысленно выругался Ряховский, уходя на тесную, относительно нетронутую кухню и зажигая сигарету. Хотя он и осознавал, что даже кухня в данный момент считается местом происшествия, ему было совершенно плевать, когда первые порции пепла посыпались на пол. Он смотрел в окно, где сентябрьское солнце на удивление хорошо прогревало воздух и расцвечивало листву в яркие зеленые и желтые цвета.

Зачем он только впутал девку во всю эту мутную историю с гибелью её отца? Да, Алиса права насчет подписки о неразглашении, но чем реально Маргарита могла бы им помочь? Ему ничто не мешало выставить её сейчас вон и обрубить все информационные каналы. Ровно до тех пор, пока она не сказала, что что-то знает о своем отце. Что именно она знала? Насколько опасна была эта информация? И почему она так красноречиво посмотрела на него, упоминая про свою погибшую мать?

Он вспомнил сообщение, которое ему утром передала Алиса. Нет, нужно выкинуть все эти мысли из головы, не задавать лишних вопросов. Если даже наверху хотят, чтоб эта дерзкая девчонка участвовала в расследовании, то кто он такой, чтобы сомневаться? Однако эта ситуация его раздражала. Чем дочка погибшего могла им помочь? Почему она так важна, что её хотят привлечь к работе? Или просто наверху хотят держать её при себе, на коротком поводке, чтобы она не разболтала важную секретную информацию, даже случайно?

Тогда, наверное, стоит наглую девчонку запереть в их штаб-квартире и доходчиво объяснить бедняжке, когда, с кем и как надо общаться. Но тогда она может заговорить. В самый неподходящий для этого момент, с самыми неподходящими людьми. Нет, этого допустить Ряховский никак не мог.

Свидетели. Это раздражало его в работе больше всего. Тупоголовые бараны, способные начать блеять тогда, когда этого делать совершенно не нужно. И тогда все идет наперекосяк. Он был уверен, что именно это и произошло с Романовым. Он кому-то не то сказал, не с тем человеком поговорил, а потом окончил свою жизнь в петле…

Ход его мыслей резко прервал вошедший в кухню криминалист. В руках у него была распечатка, сделанная с компьютера в передвижной лаборатории, припаркованной неподалеку от дома под видом обычной грузовой «Газели».

– Прошу прощения, Альберт Рудольфович, – обратился он к Ряховскому. – Разрешите?

– Что у вас?

– Первые данные по месту преступления.

Ряховский медленно обернулся, загасил сигарету в раковине, выдохнул последний клубок дыма и сказал:

– Рапортуй.

– Кровь, которой были нанесены письмена на стены, совпадает с кровью погибшего с вероятностью 79 %. Её же мы нашли у него под ногтями и на подушечках пальцев. Так что это он оставил знаки. Более точный вердикт получим из криминалистической лаборатории, но уже имеющийся результат обнадеживает.

– Интересно… – пробормотал Ряховский, беря у него из рук распечатку с результатами анализа.

Значит, он ошибался: Романов сам же и расписал своей кровью стены. И делал это довольно длительное время. Может, он все-таки просто свихнулся к чертовой матери? Альберту захотелось, чтоб это в самом деле так и было.

– Но нас потрясло не это…

Альберт молча взглянул на него, нахмурившись.

Та-а-а-а-а-к… Началось в колхозе утро…

– На всякий случай мы проверили комнату на предмет скрытых следов крови. Возможно, в комнате все-таки были убийцы и оставили следы. При первичном осмотре мы сделали фотоснимки всего места преступления в ультрафиолетовом спектре. И кое-что обнаружилось…

Ряховский не понаслышке знал о возможностях так называемого экспертного света. Работающие в ультрафиолетовой части спектра излучения приборы уже давно применялись с целью выявления биологических следов на месте преступления. Однако, чтобы их обнаружить, недостаточно было просто посветить на объект. Ряховский знал, что специалисту необходимо было выставить определенную длину волны, а также использовать правильный светофильтр: прозрачный для крови и оранжевый для пота, слюны и прочего. Со стороны подобные действия казались магией, но на самом деле это был типичнейший пример службы науки делу правосудия.

Криминалист протянул Ряховскому еще одну распечатку. На сей раз это был глянцевый снимок.

Посреди темного пола проступили шесть перекрещенных линий. Пять из них образовывали несколько перекошенную пятиконечную звезду, а оставшаяся пересекала символ насквозь, словно медиана треугольника. Они чернели на фоне паркетного пола, словно жуткие знаки, оставленные пришельцами. Ряховский вспомнил, что только один тип жидкости способен поглощать ультрафиолетовый свет и представал на подобных снимках темными пятнами.