– Что я могу для вас сделать? Просто скажите. – Я рассчитывал получить хоть какую-то подсказку.

– Ничего, молодой человек. Вы уже всё сделали.

Было не по себе пребывать в бездействии, когда этот пожилой джентльмен уже приготовился к чему-то неописуемо паршивому.

Моя работа – это не только порой нелегальный и иногда достаточно прибыльный заработок, это кое-что ещё. Что-то большее, нежели деньги, поступающие на банковский счёт, – это реальная помощь тем, кому некуда больше податься. Для тех, кто не знает, куда обратиться, мы остаёмся последней станцией перед чистилищем, тем местом, где есть время подумать, и шансом повернуть обратно. Но в данной ситуации я не понимал, в чём же заключается моя работа.

Вся обстановка вместе с моими героическими умозаключениями напоминала сцену из старого нуарного детектива в мягкой обложке – похожие издания держал у себя на многочисленных полках и стеллажах в гостиной Рэк.

– Думаю, пора. Вы сопроводите меня наверх? – неуверенно спросил старик.

– Конечно.

– Просто будьте рядом, – ещё раз напомнил он о своей просьбе.

– Я никуда не денусь, даже если по вашу душу придёт Последний Про́клятый.

Его чуть морщинистое лицо вновь тронула тень улыбки, но она была, скорее, скорбной.

В полной тишине, не проронив ни слова, я взял пожилого джентльмена под руку и вывел за дверь. В конце коридора за гостиничной стойкой скучал молодой человек. Заметив клиентов, он в один миг очутился перед нами, нервно поправляя руками растрёпанные каштановые волосы. Должно быть, администратор отеля ждал прямого обращения: в его тёмно-карих глазах ясно читалась готовность выполнить любую нашу просьбу.

– Нам нужно на выход.

На лице парня отразился чуть ли не щенячий восторг, он поклонился, прижав правую руку к груди и отчеканил:

– Всё, что пожелаете, сэр, – старомодное обращение парень растянул не без умелого уважительного подчёркивания. – Стоимость моих услуг скромна. Пожелаете воспользоваться сопровождением или передать вам инструкции? – Мне ещё ни разу не приходилось наблюдать кого-то, кто столь рьяно желал услужить.

Жадная фейри отбила всякое желание пользоваться услугами персонала Дума, но этот парень – совесть не позволяла оставить его скучать в гробовой тишине безвкусной и слегка пугающей гостиницы. Впрочем, моему клиенту сейчас не помешала бы компания.

Я согласился, к его неописуемой радости.

– Прошу следовать за мной, господа.

Новый провожатый повёл нас через открытые переходы над огромными шумными залами, похожие на глубины кипящего океана, где будто только начинала зарождаться жизнь. Ведя нас сквозь музыкальную какофонию, молодой человек несколько раз пытался разделить с нами свой еле скрываемый восторг. Он явно выбрал этот путь из желания впечатлить клиентов, и ему это удалось. Верон на время перестал таращиться в пустоту. Его поблекшие от возраста и переживаний глаза заблестели интересом, когда мы перешли в тихую галерею с фонтаном из цветочных лепестков.

В фойе главного входа энтузиаст-администратор откланялся и назвал воистину скромную цену за свои услуги, прежде чем списать её. Я оставил десять минут чаевых, чем несказанно обрадовал юношу.

Пребывание в Думе заняло ровно час, но, когда мы наконец вышли, стало казаться, что в стенах гигалита я провёл вечность и ни минутой меньше.

– Спасибо, – уже более уверенно и без дрожи в голосе поблагодарил Верон. Всю дорогу он скорбно молчал. – Было приятно с вами познакомиться. Вы кажетесь хорошим человеком.

У меня возникло ощущение, будто я палач, а Верон приговоренный.

Плата за пребывание в Думе моментально списалась, едва я переступил порог заведения.

«Не страшно», – успокаивал я себя и беспричинную жадность.

Счёт моментально пополнился, увеличив почти вдвое первоначальную сумму: поступила половина платы за выполненную работу. Так легко деньги мне ещё никогда не доставались, и это настораживало. Вежливый охранник вернул отобранное на время оружие, и я быстро спрятал его в складках костюма, пока кто другой не заметил.

Верон смотрел ввысь, запрокинув голову, словно никогда до этого не видел небо. У меня всё ещё оставалось смутное желание схватить печального мужичка и отвезти его к Рэку и Ниро как можно скорее. Может быть, Ниро была в силах развеять мои опасения. Она – один из лучших генных инженеров, известных мне, а я встречал их немало. Её работа на Совет НИИ – тому подтверждение. Но дело не в этом. Эти два близких мне номинара всегда были теми, у кого можно найти ответы почти на все вопросы.

– Мэло, это и есть твой клиент?

Из ниоткуда материализовался Акки. Алые волосы развевались на ветру, открыв на восхищение окружающим строгие черты лица.

– Да, а что…

Акки очутился рядом быстрее, чем я успел задать ответный вопрос.

– У него пульс сто семьдесят. – Уже через секунду он поправил себя самого: – Нет, сто восемьдесят.

Недоумение сменилось тревогой, когда пожилой мужчина неожиданно схватился за сердце и упал на колени, сотрясаемый судорогами. Мой слух различил стук его коленных чашечек о гранит мостовой, и это был не самый неприятный звук, какой мне довелось услышать. Из глубины его лёгких вырвался сдавленный мокрый кашель неистовой силы. Мужчина непроизвольно согнулся пополам и ударился лицом о гладкий камень. Раздался новый хруст, на этот раз столь отчётливый, что не нужно было проверять, сломал ли он себе нос или расколол череп – один из этих вариантов точно реализовался, а может, и оба сразу.

Поодаль начали останавливаться прохожие, с любопытством озираясь на разворачивающуюся посреди площади сцену.

– Вколи транквилизатор. Он у тебя ещё с собой… – Акки осёкся, явно не находя подходящего слова, которое хотя бы примерно описало верх моего костюма.

Ему не пришлось заканчивать фразу или повторять дважды: я молниеносно достал один из инъекторов и всадил мужчине в плечо. Мы оба начали беззвучно отсчитывать шесть секунд до его отключения.

Прошло больше тринадцати секунд, а мужчина по имени Верон пребывал в сознании и его обезумевший то ли от боли, то ли от ужаса взгляд был направлен в голубое безоблачное небо. Кровь стекала из раны на лбу и смешивалась со слезами в глазах. Он больше не задыхался и не пытался выхаркнуть свои лёгкие, он попросту застыл, будто святой мученик, прошедший через пытки Исправляющих и углядевший лик истинного бога в лучах солнца. Я уже однажды лицезрел подобное, только то была картина, висевшая в мрачной галерее, пропахшей пылью и сыростью, и нарисована она была на потрескавшемся от времени холсте. Всего лишь ветхий кусок раскрашенной ткани, натянутый на подрамник в обветшалом доме на окраине Старого города.

Но это был не Старый город и не какое-то затхлое здание с замазанными краской окнами. Это был Новый город с небом, безоблачным даже в ненастную погоду, если ты того хотел. Здесь стоял день, и меня окружала сотня людей на площади, а вокруг проходили ещё тысячи живых душ. Всё это было слишком реально, чтобы оказаться ночным кошмаром.

Безымянный секьюрити пришёл в себя куда быстрее меня и Акки – он оказался не только силачом, но и достаточно участливым гражданином.

– Его нужно перевернуть и зафиксировать язык, – скомандовал охранник, с лёгкостью укладывая и переворачивая грузное тело одной рукой.

– Хорошо, – не успел я договорить, а Верон забился в новом приступе судорог, куда сильнее прежнего.

Пришлось засунуть ему в рот рукоять собственного пистолета, предварительно разрядив его и разобрав на части – словно во сне, я слышал звон падающих на гранитные плиты площади гильз. На немой вопрос, застывший в глазах охранника, я пожал плечами, и мы продолжили.

Именно в тот момент, когда казалось, что конвульсии несчастного стихли, появилась Мойра. Я не сразу её заметил, она стояла в толпе за спиной охранника и внимательно наблюдала, совсем не замечая меня. Порыв окликнуть её и попросить немедленно уйти улетучился – тело Верона под моими руками резко застыло. Глаза мужчины распахнулись, и под восковыми веками я увидел окрасившиеся в чёрный цвет белки.