В детстве я баловался, подключаясь к чужим ИИ, и терроризировал неприятных мне личностей. Сравнительно просто отключить нейробраслет владельца и оставить того в чём мать родила, куда сложнее перекраивать костюмы по желанию. Но мне в своё время хватило упорства и злости на одного хулигана – я менял его одежду на девчачьи платьица, а с возрастом на куда более откровенные женские наряды. Этому засранцу я долго не давал жить спокойно.
Новый город был почти автономным и лишь иногда регулировался людьми посредством ИИ. Правда, ещё ходили слухи про суррогатные интеллекты, управляющие гигаполисом или хотя бы некоторыми его частями. Но суррогатные интеллекты существовали до Последней войны и переносить в мир ИИ их никто не собирался. Они остались в прошлом. Ни к чему городу ненужная конкуренция с искусственным сознанием, способным выполнять работу сразу десятерых, а то и до полусотни тьюрингов. Новый мир не мог себе позволить безработицу во всех смыслах.
Сегодня мы решили провести часть ночи в Акватории. Цель – исследовать недавно привезённые коралловые рифы, а также пофотографировать морских обитателей на старенький пластмассовый фотоаппарат. В отличие от большинства детей, Лин не любила «насильно» – с её слов – записывать события в память. Ей хотелось запоминать их без помощи ИИ, чтобы приукрасить со временем собственным воображением.
Акватория – это пляжи с мягким пудровым песком, с волнами для серфинга и полным штилем. Это бары с изумительными коктейлями, палящим под куполом солнцем или бездонным звёздным небом. В Акватории время суток противоположно реальному. И здесь всё взаправду, как на настоящем океанском берегу, только коралловые рифы не опасны для ныряльщиков: они не жалят и не режут мягкую кожу. А морская живность генетически «обезврежена»: можно кататься на спине ската и не бояться укола его острого, как шило, шипа. Владельцы изрядно постарались над этим местом – оно стало едва ли не раем.
Вход для жителей Исаи бесплатный, если не принимать во внимание стоимость самого проживания, которое выше среднего. В гигалиты наподобие Исаи заманивали привилегиями, а не размерами жилплощади.
– Мэло! Давай быстрее, – торопила меня маленькая воительница.
– Не переживай, – успокаивал я её. – Без нас не закроется.
Акватория вообще работала двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю.
– Я знаю, но у нас мало времени! – не унималась девчушка. – В отличие от тебя, бездельника, завтра мне нужно рано вставать.
– Боишься проспать и потерять достижение «пунктуальный пингвинёнок»?
Лин обучалась на дому через ИИ – можно даже с кровати не вставать. Именно так я бы и поступил в своё время, если бы не рос в семье учёных. Такой подход их не удовлетворил бы, будь я хоть трижды гением. Меня ежедневно заставляли проходить различные тесты, совершенно бестолковые во взрослой жизни. Где-то они, конечно, подкачали мою слабую память, но в остальном нисколько не пригодились. Родители были помешаны не только на моём образовании, но ещё и на здоровье. Они никогда не говорили о моём врождённом отклонении, ссылаясь на его незначительность, и всё же водили на обследования с необоснованной регулярностью.
– Боюсь потом остаться без светлого будущего. – Лин сурово и в то же время игриво прищурилась.
– Да твоему будущему можно позавидовать. Хочешь, я тебе самолично присвою достижение «вредная хрюшка»?
– Тогда присвой и себе «непунктуальный индюк».
– Так, ты меня сейчас индюком назвала или… А, в любом случае выходит, что назвала.
Мы оба улыбнулись новой шутке.
Как обычно, наши места никто не занял. Лин предпочитала прятаться в прохладной тени пальм и любоваться небом, замаскированным гигантскими листьями размером с доску для сёрфинга.
Горячий песок и тёплый ветер моментально согрели моё озябшее тело. Я стоял на берегу, зарывшись пальцами ног в подогретую искусственным солнцем песчаную пудру и расправив плечи навстречу искусственному солнцу. Радостные возгласы сливались с шумом прибоя и плеском тел купальщиков. Мимо проскочила, вздымая песок, орава детей и с громкими криками влетела в воду. Искрящиеся брызги полетели во все стороны и попали на мужчину, мирно дрейфующего на плавательном лежаке. Возмущённый шумом, он стянул солнечные очки и прикрикнул на галдящую ребятню.
– Пойдём плавать! – позвала Лин.
Девчушка бесцеремонно потащила меня в воду, но вдруг остановилась и задрала голову. Дети, устроившие своими играми переполох, притихли. На всём искусственном побережье будто убавили звук. Крестница неуверенно дёрнула меня за руку, указав на фигуру, поднимающуюся к самому куполу.
– Номинар, – заворожённо прошептала она. – Смотри, летит прямо к солнцу.
Я сфокусировал зрение и мысленно запросил ID парящего номинара у ИИ. Хотя закон и не ущемлял права бессмертных на использование своих способностей (только не во вред другим), они редко применяли их на глазах у людей, тем более в общественных местах. Человечество достаточно давно узнало об их существовании, но всё равно поражалось присущим им способностям, сильно превосходящим возможности обычного человека. И до сих пор относилось к ним с некими предубеждениями и опаской. Именно поэтому Совет обязал номинаров указывать свои способности и держать ID в открытом доступе.
Однако прогресс никогда не стоял на месте. В наше время уже существовали технологии, позволяющие копировать некоторые из уникальных способностей номинаров. Генетика продвинулась так далеко, что научилась создавать преноминаров – людей с искусственно изменённым геномом, обычно используемых в качестве Стражей города. В отличие от номинаров, они не были рождены от себе подобных, а получили свои способности с помощью генной инженерии.
Проще говоря, номинары – это другая раса или же ещё один вид человека, который пошёл по отдельной эволюционной ветви, – споры по этому поводу до сих пор продолжаются. А номинары, живущие не одну сотню лет, не отрицают и не подтверждают догадки антропологов и генологов.
Девушку, стремительно летящую к искусственному солнцу, звали Ирби Тонгард. Возраст – тридцать два года, человек, ID для третьего круга знакомых. Информация просачивалась в моё сознание извне: она не висела над ней ненужной псевдоголограммой и не мелькала на сетчатке глаза, как это показывали в ретофильмах про будущее; она просто сразу отпечатывалась в моём сознании, будто бы я невзначай вспомнил старую подругу.
– Человек, – произнёс я.
Я посмотрел на Лин, а затем на всех, кто обратил внимание на вознесение Икара. Но никто не шевелился. Все ждали, и я в том числе.
– Наверное, новый антигравитационный аттракцион придумали! – крикнул какой-то парень. – Стоит заценить.
Люди начали перешёптываться, а потом и вовсе говорить в полный голос. Напряжение спало. Все уже начали расходиться, когда фигура под куполом резко сорвалась вниз и упала прямо на каменные скалы, торчащие над водой. Я не успел моментально среагировать – как и все, застыл в недоумении, но пришёл в себя так быстро, как только смог. Поднял Лин на руки и прижал её маленькую головку к своему плечу, чтобы она не видела ни единого фрагмента этой чудовищной картины. Девочка молчала, пока я не вынес её на берег.
– Она умерла? Я не ощущаю её.
– Не знаю, малышка, – соврал я.
– Знаешь, – обвиняюще пробормотала Лин.
Видимо, она не успела подключиться к её ID, на своё счастье.
– Она могла просто отключиться от сети, – я попытался солгать, но вышло, откровенно говоря, паршиво. Будь на её месте номинар, всё могло бы и обойтись, но это был человек.
– Пойдём домой, – нарочито бодрым голосом предложила Лин.
Собираясь, она не проронила ни слова, а лишь аккуратно сложила свои пляжные вещи в рюкзачок в виде крокодила – его пасть на молнии жадно заглатывала всё, что девочка в неё прятала. Многие родители последовали тому же примеру и забрали детей домой. Информации через ИИ от представителей Акватории не поступало.
Выйдя из шахты на восемьдесят девятом этаже, крестница попросила уложить её спать, пока родители не вернулись. И ещё попросила ничего им не говорить. Я видел, что несчастный случай заставил её уйти в себя, но не знал, чем помочь. Хотелось успокоить её, приободрить, но малышка выглядела чересчур подавленной, чтобы выслушивать мои нескладные речи. У меня самого была мешанина в голове.
