После вчерашнего Брайан весь день чувствует себя тревожно, он не хочет совать свой нос в чужие дела, но беспокойство не даёт ему продохнуть, а сон поверхностный и тревожный, поэтому он решает просто заглянуть к ребятам, чтобы убедиться, что у них всё в порядке. Он забивает на то, что сейчас только восемь утра, и решает, что его нервы дороже, чем сон этих двух истеричек. Как оказывается, приходит он не зря. Стоит только увидеть Роджера, как становится ясно, что всё совершенно точно не в порядке.

Брайан кидает на Роджера свой самый хмурый взгляд и решительно шагает в квартиру, двери за ним с тихим шелестом закрываются.

— Что у вас тут произошло? — требует он словно строгая мамочка и хватает Роджера за исцарапанную руку.

Роджер болезненно шипит и вырывает её. Лучше бы он вообще не открывал эту чёртову дверь.

— Повздорили немного, ничего особенного, — нахохлившись словно воробей, бросает Роджер и складывает руки на груди, принимая защитную позу.

Брайан не отрывает от Роджера своего фирменного всезнающего взгляда, который всегда раздражает Роджера просто неимоверно. Он словно смотрит в самую душу, будто знает все твои тайны, и выворачивает всё наизнанку, читая мысли как открытую книгу.

— Я же сказал, всё нормально, хватит так на меня пялиться, это всё не впервой, — отмахиваясь, словно от назойливой мухи, бросает Роджер.

Брайан, без сомнения, его лучший друг, но посвящать его во всё случившееся Роджер не хочет, он ненавидит себя, ему стыдно за сове поведение, и это всё не кажется хорошей темой для обсуждения.

— Где Фредди? — спрашивает Брайан, и это отдаётся тупой болью на сердце.

Роджер поджимает губы и до боли цепляется пальцами в свои голые плечи, ему вдруг становится холодно в тонкой хлопковой майке.

— Ушёл, — коротко отвечает он и отворачивается, потому что голос дрожит, а эмоции плещут через край. Он совсем не готов к разговорам.

Роджер не успевает ничего сообразить, лишь чувствует, как ему по голове прилетает хороший подзатыльник. Он давится воздухом от возмущения и поднимает на Брайана тяжёлый сердитый взгляд.

— Какого хрена ты творишь, швабра? — рычит он, полностью забывая о том, что уже неоднократно обещал самому себе быть более сдержанным.

Брайан выглядит злым, Роджеру нечасто приходилось видеть его таким, разве что на репетициях, когда они все вчетвером готовы были друг другу глотки перегрызть. Бри вообще-то достаточно редко распускает руки, но сейчас он смотрит на Роджера так, будто тот задавил ежика, перебегающего дорогу, и Роджер искренне не понимает, когда успел провиниться ещё и перед ним.

— Я дал себе обещание не лезть в чужие отношения, тем более в ваши, но, твою мать, Роджер, нельзя быть таким тупоголовым ослом! Я не хочу ещё раз наблюдать за тем, как вы, ребята, гробите свои жизни по собственной глупости! Хочешь потерять его снова? Что ж, продолжай тогда в том же духе, только потом не плачь и не изводи всех своим чувством вины! — Брайан больше не может молчать.

Один раз ему уже пришлось потерять своих друзей, и он ни за что не хочет пережить это снова. Он уверен, что вторые шансы даются далеко не каждому и повторять ошибки по новой — просто верх глупости, а Роджер, кажется, только этим и занимается. Брайан больше не хочет видеть слезы Фреда и смотреть на живой труп по имени Роджер Тейлор, и если эти двое и дальше будут тупить, ему придется вмешаться, а пока им не о чем больше говорить! Брайан разворачивается к двери и хочет выйти, но Роджер останавливает его.

— Зачем ты приходил? — голос его полон тоски и раскаянья.

— Сказать тебе, что ты мудак, но вижу, ты и сам уже это знаешь, — не оборачиваясь бросает Бри и выходит из квартиры, оставляя Роджера наедине со своими мыслями.

Брайан очень хочет, чтобы эти двое наконец-то перестали вести себя как полные придурки и просто признали очевидное — тогда им всем станет легче.

Слова Мэя бьют Роджера по больному, его съедает чувство вины и всепоглощающий страх. Потерять Фредди для Роджера хуже смерти — он вспоминает то ужасное время без Фредди и едва не задыхается от ужаса, настолько эти воспоминания живы в нем, словно это было только вчера.

Он вдруг осознает, что уже потерял его сегодня утром, не в физическом плане, а в духовном. Доверие? Возможно, что-то большее — Роджер не хочет анализировать, так как сейчас важно не это, а то, что потерять Фредди больше, чем уже есть, для него на сегодняшний день невозможно. Фредди жив, здоров, он не умрет от неизлечимой болезни, а особая связь, которая была между ними, сегодня рухнула как карточный домик — Роджер в этом уверен. Ему грозит переезд в собственную унылую и пустую квартиру, так что же тут терять?

По мнению Роджера, есть только один способ все исправить, рискованный способ, но он понимает, что это единственно верный шаг, последняя надежда, безумная надежда, но он не готов отказываться от этого шанса. Он вдруг осознает, что, если бы с самого начала говорил Фредди правду, ничего подобного не случилось бы.

Принятое решение, как ни странно, пугает меньше, чем воодушевляет, он поспешно накидывает куртку и решительно выходит из квартиры.

====== I Want To Break Free ======

Квартира встречает его тишиной и чистотой, все разбросанные вещи стоят на своих местах, словно и не было никакой ссоры, но Фредди это только настораживает, потому что он уверен, что спальня Роджера сейчас такая же чистая и безликая, какой и была до его переезда сюда. Он почти уверен, что Роджер ушел, а если еще нет, то прямо сейчас собирает свои вещи. Фредди не хочет проверять и не хочет даже видеть этого; если Роджер намерен уйти, он не вправе его держать, не после того, что наговорил, и не после того, что Роджер узнал о нем, поэтому он идет на кухню, так как желудок сводит от голода.

Он лишь надеется, что они смогут поговорить и хоть как-то помириться, потому что им еще работать вместе и Фредди не желает видеть, как Роджер шарахается от него или смотрит с жалостью. Проблема в том, что он еще не придумал, как вообще можно объяснить свой приступ ревности и ту гифку в избранных, и прямо сейчас он на это неспособен. Бессонная ночь, нервы и успокоительное делают свое дело очень хорошо, настолько хорошо, что Фредди сначала думает, что у него галлюцинации. Он застывает в дверях кухни и с недоверием смотрит на огромный букет белых фрезий, стоящий посередине стола.

Этот букет, словно призрак из прошлого, возвращает его на несколько лет назад, и кухня, да и вообще целый мир вокруг, на миг становятся ненастоящими, нереальными, и до Фредди с большим трудом доходит, что единственный человек, который мог принести сюда эти цветы, сейчас вроде как должен собирать свои вещи, чтобы покинуть его квартиру навсегда. Что это — прощальный подарок или знак примирения? Возможно, и то, и другое?

— Я обещал, что куплю тебе цветы, — слышится позади голос Роджера.

Фредди оборачивается. Роджер стоит перед ним в майке, его волосы небрежно забраны в хвост, и Фредди с некоторым ужасом, ощущаемым даже сквозь дурман лекарства, смотрит на огромный синяк на его шее — в форме отпечатка его зубов — и на исцарапанные до локтей руки; царапины неглубокие, и до крови дело не дошло, но эти розовые хаотичные полосы выглядят ужасно.

— Роджер, прости, — вырывается у него, он неосознанно делает шаг вперед и хватает Тейлора за запястья, глядя на его руки так, словно впервые их увидел. В какой-то степени так и есть: утром он уходил во взвинченном состоянии, и ему было плевать на всё, теперь же, видимо, под действием успокоительного разум стал возвращаться.

— Все в порядке, Фредди, мы всего лишь повздорили, не впервой, — говорит Роджер, а Фредди хочется обнять его, прижать к себе, чтобы всё было как раньше, вот только как раньше не будет уже никогда, поэтому он отпускает руки Роджера и отходит назад.

— Прости, — повторяет он. — Я переборщил. Я не должен был, не имел права обвинять тебя в чем-то.

— Это я должен просить прощения за свой грязный рот. Я не знаю, зачем я это сказал, наверное, хотел уколоть побольнее. Фредди, это было подло, и я, наверное, буду вечно гореть в аду, потому что не прощу себя никогда за эти слова.