И эта забота ломает Роджера похуже любого сурового слова, он утыкается в чужое плечо и плачет, он думал, что слёз больше не осталось, но они всё льются и льются, а рубашка Брайана становится мокрой. Они так и стоят на берегу озера, а над ними, укрытый вечерними сумерками, возвышается Фредди.

Роджер успокаивается лишь спустя полчаса. Он вытирает мокрые от слёз щёки и смотрит в такие же заплаканные глаза Бри. Этот день был тяжёлым для всех, и эмоции просто взяли верх.

— Пойдём в отель, завтра вылет в семь утра, — говорит Брайан немного хрипловатым голосом.

Роджер отрицательно качает головой:

— Я побуду тут немного.

Брайан подозрительно прищуривает глаза.

— Не беспокойся, топиться не буду, — «хотя очень хочется», думает Роджер.

Брайан несколько раз оглядывается, прежде чем уйти, а Роджер молча садится на холодный асфальт, прислоняясь спиной к памятнику Фреда. Он просто сидит молча, курит и слушает, как шумит вода, Роджер теперь понимает, почему Фредди так нравилось здесь.

— Ты звал меня прогуляться по набережной, и вот я здесь, — горько усмехаясь, говорит он.

Город уже опустел, а на улицах становится совсем холодно.

— Вечно я опаздываю, а ты ведь говорил «ставь будильник».

Роджер с трудом поднимается на ноги — они занемели и совсем не слушаются.

— Мне так хреново, Фред, — шепчет Роджер и прикасается пальцами к сплаву в надежде почувствовать тепло — его Фредди всегда тёплый,  но пальцы обжигает холод, и Роджер до крови закусывает губу.

Он одёргивает руку, кутается посильнее в тёплый шарф, подаренный когда-то Фредди, и уходит. Когда-нибудь это закончится, когда-нибудь Роджер добьёт себя алкоголем, драками в барах и сигаретами, когда-нибудь… Неплохо, если бы завтра.

Они завтракают в довольно уютной тишине, и, к счастью, это утро совсем не похоже на утро из кошмара. У них нет сенсорной плиты, и кофе не продают в магазинчике неподалеку. Роджер сам заказывает завтрак, который Фиона печатает на столе, и ему остается лишь переложить и перелить всё это в настоящую посуду, чтобы стол выглядел так, как они оба с Фредди привыкли.

Их кухня уже совершенно другая. На столе скатерть, на стульях мягкие подушки, даже стена, имитирующая окно, занавешена настоящими шторами. Фредди старается придать уют каждому уголку их квартиры, и она очень быстро обрастает вещами и бесполезными безделушками, заказанными из интернета. Роджер не жалуется, он знает, как Фредди нравится вся эта мелочёвка.

Роджер чувствует себя немного виноватым за свой кошмар и немного смущенным из-за того, что заставил Фредди спать рядом с собой. Тот выглядит понурым и задумчивым, и Роджер лишний раз не лезет к нему с расспросами, полагая, что причина плохого настроения Меркьюри — именно он.

Однако когда Фредди выходит из душа, видит накрытый стол и сырные бисквиты на завтрак — пусть и не совсем такие, как в семидесятых, но тем не менее это они, — улыбка касается его губ и глаз.

— Замечательно пахнет, дорогуша, — говорит он, приобнимает разливающего кофе Роджера за плечи и коротко чмокает куда-то в волосы.

У Роджера по всему телу бегут мурашки и безжалостно тыкают его своими маленькими молниями-иголками. К счастью, кофе не льется мимо кружки, и ему удается сохранить хотя бы видимое, но спокойствие.

Пока они едят, Роджер раздумывает, стоит ли говорить Фредди о том, что у него сегодня вечером свидание. Он не знает, будет ли вообще уместно предупреждать об этом заранее, кроме того, мысль о том, что Фредди начнет подкалывать его — а скорее всего так и будет, — заставляет придержать язык. На самом деле Роджер все еще стесняется того, что идет на свидание с парнем, и он совершенно точно не скажет Фредди правду, если тот спросит, кто на сей раз эта «красотка». Роджеру страшно, потому что еще совсем недавно он бы скорее сдох, чем позволил парню приблизиться к себе, поэтому, поразмыслив, он, в конце концов, решает промолчать и сообщить об этом лишь перед самым выходом, просто чтобы Фредди не волновался.

Сегодня у них свободный от репетиции день и ничего кроме учебы, так что вряд ли Роджер своим свиданием сорвет какие-то важные планы. Они даже в студию не спускаются, потому что нужно наверстать упущенные учебные часы. Вайнона составила им строгий учебный план, и они не должны отставать. В роли учителя выступает ИИ по имени Хокенс. Он преподавал в корпорации и продолжает быть их учителем до сих пор.

И несмотря на то, что никто особо не рад учиться заново, удобство нынешнего образовательного процесса неоспоримо. Им даже не нужно собираться вместе, и они могут делать во время урока почти все что угодно, если это не мешает запоминанию. Роджер валяется на постели, крутит в руках ненужный пока планшет и машет ногой, глядя на голоэкран, парящий над ним. Хокенс вещает с потолка, и Роджер рад, что ему даже записывать ничего не надо. Одни из приоритетов современного образования — это именно запоминание и быстрая печать, несмотря на то, что повсюду распространен голосовой набор. Печатать Роджер ненавидит, а вот на память никогда не жаловался, и сейчас ему не особенно трудно, хотя иногда он просто не понимает, о чем говорит ИИ, и у них происходят длительные обсуждения, что очень тормозит учебный процесс. Тем не менее Хокенс хвалит Тейлора, и тот нервничает не так сильно, как мог бы.

Они делают несколько перерывов за целый день, и Роджер видит Фредди лишь мельком и всего пару раз. Тот берет еду и скрывается у себя в комнате, попеременно жалуясь на то, что у него пухнет мозг, и на то, как сильно он ненавидит эту учёбу. На самом деле после сегодняшней сумбурной ночи у Роджера тоже голова — не майский цветок. После кошмаров ему требуется день, чтобы прийти в себя, а тут эта учеба. Но с другой стороны он рад, что так загружен, иначе, он уверен, извел бы себя мыслями о Фредди и о предстоящем свидании до полусмерти.

Занятия заканчиваются лишь к пяти вечера, и Фредди зовет Бри и Дики на ужин. Те обещают прийти через полчаса и принести пирог, а Фредди идет накрывать на стол и заказывать что-то более существенное, чем сладкое. Роджер вызывается помогать, но выглядит немного рассеянным, он словно постоянно витает в облаках, впрочем, Фредди не спрашивает, понимая, что они оба сегодня очень устали.

Задумчивость Роджера нисколько не мешает Фредди наслаждаться его обществом и невольно любоваться им. Солнечный свет, проникающий через окно, играет бликами в его волосах, создавая золотистый ореол вокруг шевелюры, и Фредди кажется, что Роджер еще прекраснее сегодня, чем обычно. Привычно хочется подойти и собрать его волосы в хвост, но он сдерживается. После недавних событий ему лучше временно держать дистанцию хотя бы в этом.

— Что? — спрашивает Роджер, замечая его взгляд, в его голосе нет злости, он, скорее, улыбается.

— Ничего, — просто отвечает Фредди. — Мне нельзя смотреть на тебя?

Роджер фыркает и выбрасывает одноразовые блюда в утилизатор, и Фредди с удивлением замечает толику смущения, мелькнувшую на лице друга.

Это странно, что Роджер такой мягкий сейчас, такой домашний и какой-то другой. Фредди никогда его таким не видел — без его излюбленных колкостей. Раньше тот, заметив на себе такой взгляд, выдал бы какую-нибудь чушь.

— Не хочешь поговорить о том, что было ночью? — спрашивает Фредди и лишь потом понимает, насколько двусмысленно это звучит.

На самом деле он имеет в виду кошмары, а не то, что Роджер подумал, если судить по едва заметным розовым пятнам, выступившим на щеках после этих слов. Фредди вновь невольно любуется и вдруг понимает, что рад тому, что косвенные напоминания о том, что было, не заставляют Роджера злиться или сходить с ума от отвращения. Фредди тепло в груди от того, что Роджер не брезгует, потому что в душе вдруг расцветает надежда, что когда-нибудь, глядя на себя глазами Роджера, он и сам о себе перестанет думать как о чём-то грязном.

— Может, нам стоит обратиться к врачу? Наверняка в этом новом мире есть куча разных способов сделать так, чтобы убрать эти видения раз и навсегда.