Все, что сейчас с ним происходит — не важно, сон это или нет — все равно лучше, чем любой из тех трахов, которые у него когда-то были за всю его полную разврата жизнь. Былое просто рассыпается в тлен, исчезает призраками клякс от старых красок на бумаге. Уступает место реальности и сегодняшнему, и Фредди чувствует себя обновленным и совершенно полноценным. Роджер делает его целостным и счастливым, потому что они созданы друг для друга. Роджер идеально подходит ему, он на вкус как шампанское и ощущается на языке как дорогой бархат.
— Фредди, господи, Фредди, — стонет Роджер, вернее, восклицает, нервно и отрывисто, и Фредди понимает, что уже сейчас.
Становится ясно, что Роджер долго не протянет, судя по тому, как он закатывает глаза, и Фредди ускоряет ритм, позволяя бедрам Роджера взлетать вверх. Роджер толкается сильно, вынуждая Фредди брать особенно глубоко, и тот стонет, потому что, черт возьми, минет для Роджера — это лучшее, что он когда-либо делал вообще.
— Ах, — тихо выдыхает Тейлор, по его телу проходит крупная дрожь, и он кончает в рот Фредди. Фред глотает все, до последней капли, не желая упустить ни единой частички Роджера мимо. Если бы он мог, он бы слился с ним воедино навеки.
Роджер прекрасен, лежит, глядя в потолок посветлевшими глазами цвета весеннего неба, и, судя по всему, даже шевелиться не собирается. На его лице отрешенная полуулыбка, словно он попал в рай, и Фредди невольно улыбается тоже, целует в пупок, шлепает по бедру и шепчет:
— Перевернись, красотка, — его голос сел, а горло немного болит — все-таки, это его первый минет с момента воскрешения, но Фредди сейчас не до этого. Его собственный стояк настолько болезненный, что штаны причиняют неудобство.
Роджер бормочет что-то несвязное, смотрит на Фредди уже совсем сонным, уставшим взглядом, но все же лениво утыкается лицом в подушку. Фредди поддерживает, чтобы он не скатился с дивана, хотя у него самого с этим проблемы, и жадным взглядом окидывает две белые половинки задницы, выглядывающие из полуспущенных штанов. Попа у Роджера просто шикарная, и Фредди не может налюбоваться, благоговейно водя подрагивающими пальцами по полушариям. Роджер смешно сопит в подушку и дергается от щекотки, а Фредди кажется, что он подается назад, ближе к его рукам, словно просит чего-то. И он даже знает, чего именно.
Фредди торопливо расстегивает свои штаны, почти сдирая их с себя, и резко выдыхает, когда его многострадального члена касается прохладный воздух комнаты. Он там совершенно влажный, изнывающий по прикосновениям, и его собственные пальцы приносят наслаждение вперемешку с болью, но это не то, что ему нужно.
Он аккуратно нависает над Роджером, вдыхая запах его волос, и пристраивается между его крепко сжатых половинок, он болезненно-сладко стонет, когда Тейлор толкается задницей вверх, его половинки слегка разъезжаются, и член Фредди оказывается сжат между ними.
— Что же ты творишь со мной, Лиззи? — срывается с губ Фредди, он двигается вперед, охает и снова двигается, уже не в состоянии остановиться. В голове пусто и блаженно, он треплет волосы Роджера, тянет за них, слегка прикусывает его за плечо через ткань футболки, и перед глазами у него взрываются фейерверки. Роджер творит с ним невероятные вещи, особенно когда вот так охает, стоит Фредди слишком сильно потянуть его за волосы, но в его голосе не слышно протеста, лишь чистое удовольствие. Роджер невероятный, потому что он так искренне подмахивает, словно Фредди трахает его по-настоящему, и так искренне стонет, что Фредди кончает быстрее, чем мог бы.
Всего пара минут — и он пачкает своей спермой голую задницу Роджера, размазывает ее своим членом по его коже и без сил опускается сверху на Тейлора, содрогаясь от оргазма, облегчение настолько сильное, что у него на миг темнеет в глазах. Фредди чувствует, как от пота слиплись ресницы, по вискам течет, а длинные лохматые волосы противно прилипают к шее, но у него нет сил даже пошевелиться.
Он обнимает Роджера рукой за талию и тяжело дышит ему в затылок, ощущая лицом приятную щекотку от светлой копны. Роджер под ним не двигается и чувствуется умиротворенным и очень удобным, так что Фредди сам не замечает, как начинает медленно погружаться в пьяное царство Морфея. В его голове, прежде чем окончательно отключиться, мелькает мысль спросить Лена, что намешано в этих сигаретах, потому что таких ярких и реалистичных галлюцинаций у Фредди не было еще ни разу.
Просыпаясь поздним утром, Фред не сразу осознает, насколько ему хорошо, в полудреме, сквозь туман головной боли и легкую тошноту он, тем не менее, чувствует себя на миллион, словно накануне произошло нечто волшебное, возвысившее его до небес. Настолько волшебное, что оно похоже на сказку, и все горести мира просто отступили, оставляя только ясное небо над головой и доброе будущее. Словно это утро после Рождества, а ты получил самый желанный подарок.
Нос щекочут шелковистые волосы, и руки крепко обнимают чье-то тело. Фредди тыкается носом в чью-то макушку, тяжело вздыхает и отплевывает попавшие в рот волоски. Они длинные и никак не хотят отплевываться, наверное, это и заставляет его окончательно проснуться. Фредди отстраняется и, прищурив сонные глаза, наконец видит того, кто лежит рядом с ним на диване.
Память возвращается к нему за пару секунд, и Фредди, путаясь в спущенных штанах, практически слетает с дивана. Он заставляет себя не оглядываться и в панике запирается в ванной комнате, пытаясь собрать разбегающиеся мысли в кучу. Он едва может поверить в произошедшее, а также в то, что это не сон. Всю жизнь он мечтал узнать, каково это — быть с Роджером, и вот вчера его мечта сбылась самым изощренным способом, вот только Фредди чувствует больше страх, чем радость. Вчера ему было так хорошо, что на одну безумную секунду он действительно поверил в то, что Роджер только его. Вся его жизнь была лишь вступлением к этой ночи, Фредди уже и не надеялся, он прекратил ждать и смирился, а потому сейчас в его голове хаос достигает астрономических масштабов.
Мысли мельтешат в его голове как испуганные тараканы, и одна из них настолько чёткая, что Фредди становится дурно. Вообще-то, на минуточку, Роджер гетеро, и то, что вчера он, Фредди, воспользовался его состоянием, просто отвратительно. Какой он друг после этого? Как он посмел прикоснуться к Роджеру своими руками после всего, что сделал в прошлом? Как он смог? Роджер всего-то был пьян и скорей всего даже не соображал толком. Он бы никогда не стал целовать Фредди, в полной мере осознавая, кто перед ним.
Фредди проводит в ванной довольно много времени. Ему не помогает ни контрастный душ, ни даже две кружки кофе, выпитые после. Роджер все еще спит, и это ожидание грядущей бури хуже всего. Фредди зависает на кухне, так как просто не может сейчас видеть Роджера, один взгляд — и Фредди не знает, чем это может закончиться. На самом деле, больше всего на свете Фредди хочет проснуться рядом с Роджером. Не бежать в ужасе, а разделить с ним ленивый, утренний поцелуй, зная, что тебя не отвергнут в ответ. Фредди позволяет себе немного помечать, чтобы хоть немного отдохнуть от самокопания и ненависти к себе. Дилайла крутится рядом, выпрашивая что-нибудь вкусненькое, но в ее миске уже лежит какая-то еда, а мысли Фредди возвращаются в прежнее русло: сейчас он не в состоянии думать о чем-то кроме того, что их с Роджером дружба может рухнуть в любой момент.
У него в животе переворачиваются холодные камни, когда он слышит звук шагов Роджера и как за ним закрываются двери ванной, легким пиликаньем сообщая о том, что замок активирован. У Фредди потеют ладони, держащие кружку, но он заставляет себя перестать так нервничать и настроиться на разговор. Разговор неизбежен, и если он хочет хоть как-то вытащить их из этой ямы, в которую они вчера попали по пьяни, он должен собраться. Он сможет, он сильный. Ему не впервой получать от Роджера очередную порцию боли. Фредди знает, что сам виноват, он должен был отправить Роджера спать, но Роджер первый поцеловал его, а Фредди лучше бы умер ещё раз, чем лишил бы себя единственного шанса узнать губы Роджера на вкус. Да, он ужасный друг и человек в общем-то тоже, но эти воспоминания он сохранит как самое дорогое, что у него есть.
