— Хочешь снять их с меня? — совершенно бесстыдно спрашивает Роджер. — Или хочешь меня прямо в них?

Фред молчит, потому что в горле застрял ком, а его руки живут своей жизнью, уже забираясь внутрь и аккуратно стягивая штаны с бедер Роджера, обнажая все больше и больше шелковистого безобразия, плотно обтягивающего бледную, почти белую кожу. Контраст с ярко-красным бьет по глазам. Фредди опускается на колени, освобождая ноги Роджера от штанин и обуви, и не может глаз отвести от того места, где шелковое полупрозрачное кружево едва скрывает выпирающее мужское достоинство.

Роджер тормошит его волосы, настойчиво тянет его голову к своему паху и сам прижимается к его лицу, вынуждая Фредди целовать себя там. Фредди поддается его манипуляциям, целует, посасывает и покусывает, забирается кончиком языка под резинку, вылизывая слегка солоноватую кожу, срывая с губ Роджера тихие задушенные стоны. Его пальцы раздвигают ягодицы, находят тонкую тесемку, плотно сидящую между двух половинок, отодвигают ее и попадают в теплый и влажный плен. У Роджера там скользко, он подготовился, и палец Фредди легко скользит внутрь него.

Роджер с глухим стоном стукается затылком о стену и шире расставляет ноги, подается назад к рукам Фредди, потом снова вперед к его лицу, словно не зная, где ему лучше, а Фред понимает, что взорвется прямо сейчас, если не возьмет этого развратного негодяя прямо у этой стены. Он вскакивает, быстро расстегивая штаны, спуская их вниз, и хватает немного поплывшего Роджера под колени, подсаживая на себя, сильнее вжимая в стену. Роджер снова стонет и снова бьется затылком, почти закатывая глаза, хватаясь за его плечи и обнажая шею с кадыком, до которого Фредди не так давно мечтал дотронуться губами, и он наконец делает это.

Роджер дрожит от поцелуев, сжимает ногами его бедра и с готовностью насаживается на член, когда Фред оттягивает тонкую лямку трусиков и разводит его ягодицы до упора. У обоих вырывается стон блаженства и облегчения, когда Меркьюри проникает почти полностью, насколько позволяет эта поза, и начинает двигаться, удерживая Роджера на весу. Роджер помогает как может, каждое движение Фредди внутри него накрывает его горячей волной. Огонь расходится снизу живота по всему телу, слишком быстро приближая к оргазму. Его болтает и бросает словно на волнах в бушующем море, неминуемо унося к скалам, о которые они оба вот-вот разобьются вдребезги. Он не может сдержать стоны, не может сказать что-то вразумительное, может только подаваться навстречу и мотать головой. Но Фредди вдруг резко останавливается, заставляя Роджера немного прийти в себя, и практически наваливается на него, тяжело дыша.

Роджер видит, что тот словно сам не свой, его трясет и он весь горячий как лава. Каждая его мышца напряжена словно струна, а изо рта вместе с вздохами вырываются напряженные хрипы. Роджер осторожно высвобождается из его хватки и встает на пол, его самого бьет дрожь желания. Он не знает, почему Фред остановился — из-за того, что было слишком тяжело, или чтобы не кончить раньше времени, — но берет его лицо в ладони и заглядывает в глаза, подернутые мутной дымкой желания.

— Сейчас, — говорит Фред. — Дай мне пару секунд.

Все это слишком для него, и он чуть не кончает за полминуты, как какой-то подросток, забывая об удовольствии своего партнера. Фредди снова молод и гиперчувствителен, и кончает раньше Роджера довольно часто, но сейчас с его стороны было бы верхом эгоизма поступить так после того, как его девочка подготовила такой в прямом смысле слова, сногсшибательный сюрприз так что он хочет довести до кульминации свою Лиззи первой.

Глаза Роджера почти черные из-за расширившихся зрачков, а губы искусанные и приоткрытые, словно манящие поцеловать их. Он совершенно невероятный со своими пылающими щеками, и Фредди все никак не может успокоиться. Ему кажется, он кончит, даже если Роджер просто облизнет свои слегка потрескавшиеся губы и посмотрит на него вот прямо как сейчас. Это невероятно сложно — держать себя в руках, так тяжело и больно, что на глазах выступают слезы.

— Ну же, Мелина, все в порядке, — говорит Роджер хрипло, гладит большими пальцами его скулы и сходит с ума от разрывающего желания.

— Моя Лиззи, — шепчет Фредди и припадет к этим губам, вздыхая от облегчения.

Роджер, не прерывая поцелуй, тянет его в сторону и садится, почти ложится, на крышку унитаза, упираясь лопатками в бачок, почти насильно притягивая Фредди к себе, по-хозяйски закидывая ноги ему на плечи и укладывая его ладони себе на бока.

— Смелее, детка, — шепчет он. — Ты же не хочешь, чтобы мы оба сдохли от спермотоксикоза в чужом доме?

Фредди тяжело сглатывает, автоматически сжимает эти белые бока, смотрит на съехавшие с сторону стринги, из которых практически вывалились поджатые и потяжелевшие яички Роджера, и совершенно теряет контроль над ситуацией. Он бездумно тыкается членом ему под яйца, попадает в горячую глубину, которая сжимает его так сладко и плотно, и входит до упора, оставляя на белой коже бедер розовые следы от ногтей. Роджер вскрикивает, хватается за унитаз, чтобы не упасть от напора, с которым Фредди начинает вбиваться в него, и кусает губы. В своей позе он практически ничего не может сделать, только постараться не свалиться со скользкого фаянсового друга. Его спине неудобно, а пальцы соскальзывают с лакированных краев, но Фредди держит так, что вряд ли он куда-то сможет деться, даже если захочет. Хватка Фреда причиняет боль, а Роджер выгибается от удовольствия навстречу этим рукам и движениям чужих бедер, которые безжалостно высекают каждым своим движением искры внутри него, словно он огниво.

Фредди терпит сколько может, время растягивается для него в одно сплошное белое пятно, все решает лямка от трусиков, как ему кажется. Он не поддевает ее пальцами, и она трется о его член каждый раз, когда он делает фрикцию, приближая к оргазму быстрее, чем он мог бы. Чертовы трусики. Он запрокидывает голову и открывает рот в беззвучном стоне, готовый кончить, когда внезапно Роджер толкает его ногой в плечо, ловко опрокидывает на коврик, расстеленный под раковиной, и седлает сверху.

Фредди кажется, что его перерубили в мясорубке, — настолько это жестоко, прервать его подступающий оргазм на самом пике. Его член и яйца настолько твердые, что даже больно, а в голове полнейший бардак и туман. А бессовестный Роджер приспускает трусики, вываливает свое хозяйство наружу и начинает ласкать себя, едва касаясь своими горячими ягодицами его стоящего колом члена. Фредди словно бьет током каждый раз, когда Роджер делает это, его руки оглаживают колени Лиззи, а глаза жадно выхватывают отдельные части соблазнительной картинки. Белые худые бедра, гладкая молочная кожа, начинающие проступать синяки на ней, и красное кружево, развратно окаймляющее мужское достоинство. Крепко сжимающие все это великолепие длинные, блестящие от смазки пальцы вызывают жгучее желание выцеловать каждый из них, вылизать досуха член, довести до оргазма языком и выпить до последней капли.

— Хочешь еще поцеловать? — спрашивает Роджер чисто риторически, у Фредди говорящий взгляд и его лицо сейчас словно открытая книга, поэтому, не дожидаясь ответа, он наклоняется и придвигает свои бедра к лицу Фредди, направляя член к его губам.

— Только не полностью, — говорит он, потому что, если Фредди заглотит его целиком, он точно кончит ему в рот в первые же две секунды, а Роджер хотел бы еще немного попрыгать на нем.

У Фредди красивые губы, ощущать их шелковистость на головке члена уже сродни оргазму, а его горячее дыхание и язык просто выносят Роджеру мозг. Он не позволяет Фредди взять глубоко, но тот хватает его бедра и тянет на себя так сильно, что у Роджера подгибаются руки.

— Ах… — вытягивает он высоко, содрогаясь, чувствуя свою полнейшую беспомощность как-то повлиять на ситуацию. Он теряет контроль, когда его член полностью погружается в горло Фредди, и кончает ему в рот практически сразу же. Фред стонет, сотрясается под ним, кончает, пачкая спермой свой живот, и одновременно выпивает Роджера до конца, пока того не перестают бить оргазменные судороги. Потом Фредди наконец замирает, уткнувшись носом куда-то в ляжку Роджера, ощущая невероятную слабость и блаженство одновременно.