Брайан и Джон буквально одновременно возводят глаза к потолку, а после переглядываются, будто два родителя непутёвого ребёнка.
— Уж на вашей с Фредди свадьбе я знаю наверняка, кому подарить букет, — парирует Бри, как всегда получая красноречивый ответ в виде среднего пальца.
Боуи тем временем провожает Дилайлу подозрительным взглядом, пока та полностью не скрывается из виду где-то в коридоре.
— Пойду, пожалуй, уберу свои ботинки, — говорит он и быстрым шагом уносится из комнаты.
— Может, уже пойдем? Не хочется опаздывать, — указывая взглядом на старомодные настенные часы, напоминает Брайан.
— Умоляю, не начинай занудствовать, — просит Роджер, подталкивая замешкавшегося у голограммы своего отражения Фреда к выходу.
— И что же плохого в том, что, в отличие от тебя, Роджер, я всегда прихожу вовремя? — фыркает Бри.
— Когда это я опаздывал? — возмущённо бросает Тейлор.
— Хм… Дай-ка подумать… — Брайан задумчиво почёсывает подбородок. — Всегда?
— Ни разу вовремя не пришёл, — добавляет Дики, кивая и кидая на Бри довольный взгляд.
Что-то в последнее время они стали подозрительно единодушны во всём.
— Фредди? — обиженно тянет Роджер, заглядывая в чёрные глаза.
— Мне ответить как будущему мужу или правду? — невинно хлопая ресницами, спрашивает Фред.
— Вот засранец, — возмущённо фыркает Роджер и шутливо пихает Фредди в плечо, тот весело смеётся и прижимает ненатурально отбивающегося Роджера к себе.
Они вылетают с опозданием в двадцать минут.
1975
Роджер волнуется. Ему до того не по себе, что руки трясутся, напрочь лишая его возможности завязать чёртов галстук. Роджер не понимает, отчего его так колбасит, ведь свадьба вовсе не его, но одно дело — напиваться где-то в дальнем углу, подальше от посторонних глаз, не особо вникая в происходящее, и совсем другое — смотреть, как женится твой близкий друг.
Роджер должен вести себя прилично, чтобы не подвести Джона, но, увы, его уж точно не назовёшь кладезем хороших манер. Одна мысль о том, что придётся говорить тост перед толпой незнакомых людей, по большей части сердобольных родственников, заставляет ёжиться от холода. Конечно, он миллион раз общался с публикой, с публикой куда более большой, чем две семьи и несколько близких друзей, но это другое: на сцене Роджер артист, и он знает, какую бы глупость он ни сморозил — публика будет ликовать, но тут совсем другое, особенно учитывая, что глупости — это девяносто процентов от общего количества всего, что вылетает из его рта. Он несколько раз дёргает несчастный галстук, пытаясь изобразить хоть что-то, а после в порыве гнева сносит с небольшого столика все, что на нём стоит, и громко матерится, потому что ни черта не выходит.
— Сука! Нахрена вообще люди придумали эти удавки?!
Брайан, разговаривающий с кем-то из родственников по телефону, недовольно хмурится и шикает на чрезмерно нервного Тейлора.
— Кому вообще нужны эти свадьбы, куча потраченного бабла впустую, — бурчит тот себе под нос, толкая носком ботинка лак для волос.
Роджер вздрагивает, когда ему на плечи ложатся руки, и поднимает взгляд вверх, встречаясь в отражении зеркала с хитрыми чёрными глазами.
Фредди, в отличие от него, выглядит идеально в своём кремовом приталенном костюме, укладкой на миллион и мягкой озорной улыбкой на пухлых губах.
— Зря ты так, дорогуша, рано или поздно у всех появляется человек, с которым захочется связать свою судьбу, — говорит он и разворачивает нахохлившегося Роджера к себе.
Да, Роджер прекрасно помнит тот день, когда на безымянном пальце Мэри засияло новое кольцо, и это воспоминание по праву можно занести в личный список самых худших воспоминаний Роджера Тейлора. Неприязнь к Мэри Остин так и не поутихла с годами, он правда пытался, но не смог. От этой девицы так и веет чем-то неправильным, неискренним, до жуткого фальшивым. Она дурит Фреду голову, и Роджер ей совсем не доверяет, и да, Роджер понимает, что он ужасный друг, но видеть, как Фредди охладел по отношению к Остин, — лучше любых его ожиданий. Осталось лишь немного подождать, и Роджер сможет воочию увидеть её, с вещами убирающуюся прочь из их жизни.
— Я уже связал свою судьбу с вами, мне хватает, — фыркает Роджер, наблюдая, как тонкие музыкальные пальцы легко справляются с заумным узлом галстука.
— Значит ли это, что я могу называть тебя жёнушкой, Лиззи? — кокетливо хлопая длинными ресницами, усмехается Фред, поправляя злосчастный галстук и воротник на светлой рубашке.
— Мы-то все знаем, кто на самом деле жёнушка, Мелина, — фыркает Роджер.
Каким-то чудесным образом его настроение перетекает из отметки «ноль» в «очень даже хорошо».
— Мы-то все знаем, красотка, — весело посмеиваясь, бросает материализовавшийся рядом Брайан.
Роджер тычет тому прямо в лицо средний палец, а после пытается растрепать рукой с трудом уложенную в более менее человеческий вид кудрявую копну волос.
— Тебя не спросили, мама, — бурчит он, когда Бри ловко уворачивается, на всякий случай заглядывая в зеркало.
— Выходит, мы сегодня нашего сынишку женим? — Фредди даже приоткрывает рот в наигранном шоке и неверяще качает головой.
Роджер расслабленно смеётся и словно кот ластится к тёплым рукам Фреда, когда тот пытается привести в порядок его волосы.
— Выходит, что так, — усмехается Бри. — Я поехал за Крисси, встретимся уже возле церкви. Джон говорил, что там какой-то дефицит с машинами.
— Понятное дело, дорогуша, все хотят веселиться, и совсем никто не хочет садиться за руль, — отвечает Фред, полностью сосредоточенный на непослушных блондинистых волосах.
Брайан невольно засматривается на эту умилительную картину, он даже немного завидует Роджеру, ведь Фред смотрит на него так, будто в мире нет ничего прекрасней этого дерзкого тощего барабанщика, который сейчас будто шёлковый.
— В общем, я пошёл, — неловко бросает Бри, на него предсказуемо никто не обращает внимания.
Фредди настолько залипает на прекрасном лице своей Лиззи, что даже не замечает: с причёской Роджера уже давно всё в порядке, а он, словно самый настоящий маньяк, не в силах оторвать рук от чужих волос.
— Мне жаль невесту, дорогой, — заворожённо проговаривает Фред.
— Почему? — до дрожи хриплым, тихим голосом спрашивает Роджер.
— Потому что ты, Лиззи, точно будешь первой красавицей, — Фредди старается свести всё в шутку, но уверен, его выражение лица говорит за него.
Фредди смотрит, не в силах налюбоваться. Боже, Роджер так красив, словно ангел: светлый, солнечный, с глазами что самый дорогой аквамарин.
Щёки Роджера заливаются румянцем, а у Фредди сердце замирает и пускается в бешеный скач одновременно. Вот он, так близко, любовь всей твоей жизни, всего шаг — и можно прикоснуться к чувственным розовым губам, но страх сковывает по рукам и ногам. Что хуже: умирать от неразделённых чувств или потерять Роджера навсегда? Фредди всегда выбирает первое.
Мэри появляется неожиданно, впрочем, это даже к лучшему, Фредди выбрасывает в реальность, и он грустно улыбается, хлопая Роджера по плечу в дружеском жесте, хотя хочется совершенно другого.
На Мэри красивое вечернее платье, светлые волосы собраны в высокую причёску, и глаза у неё тоже голубые, но это вовсе не одно и то же. Фредди стыдно, но он болен Роджером, болен так, что не спастись.
— Едем? — спрашивает Мэри, поправляя бретельку на платье.
Роджер снова ощущает себя до мерзкого отвратительно. А мысль о том, что от Мэри не отделаться и она весь вечер будет с ними, просто доводит до высшей точки отчаяния.
— Минуту, — оживлённо бросает Фредди и скрывается за дверью своей спальни.
На секунду в комнате зависает давящая, напряжённая тишина, Роджер не смотрит на Остин, но очень хорошо чувствует её пронзительный острый взгляд на себе. Он уже готов нагрубить, сказать что-то язвительное и, желательно, обидное, но Фредди, дефилируя, словно высококлассная модель, выходит из комнаты, обмотавшись белоснежным боа из перьев.
