— Не уходи, — коротко отвечает Роджер.

Это всё, на что его хватает. И Фредди понимает его, не требуя продолжения, потому что он знает, Роджер имеет в виду не только этот день и не конкретно этот момент, он говорит в общем, на долгосрочную перспективу, и Фредди врёт, врёт снова и снова, потому что привык жить во лжи, потому что единственное важное в его жизни — это Роджер, и никакая хренова болезнь не сможет этого изменить.

— Обещаю.

Роджер чувствует пальцы в своих волосах и горячее дыхание над ухом, а перед глазами так и стоит этот леденящий взгляд абсолютно незнакомых ему глаз Джима Хаттона.

====== Innuendo ======

Роджер звонит прямо из машины, и, видимо, звучит он довольно устрашающе, потому что, когда они с Фредди спускаются на свой этаж, Бри и Дики уже сиротливо стоят у их дверей, кутаясь в халаты. Вид у обоих взлохмаченный, злой и обеспокоенный.

— Какого хрена, Роджер, ты не сказал, что вы еще не дома? Мы стоим тут уже пять минут и не знаем, что происходит! — начинает Брайан, щеки у него красные, а глаза мечут молнии.

В другое время Роджер подколол бы его за такой выпад, но сейчас ситуация реально пугающая, поэтому он только говорит:

— У нас проблема, — и заходит в квартиру.

— Я начинаю реально нервничать, — произносит ему в спину Дики.

Фредди лезет за початым виски и стаканами, потому что знает, что им это сейчас пригодится, а Роджер падает на диван, глядя на растерянно застывших посреди гостиной Бри с Дики. Говорить сложно, потому что Роджер просто не знает, с чего начать, и в конце концов говорит как есть:

— Мы только что ездили на встречу с Джимом Хаттоном.

Дики выхватывает у Фредди стакан с виски и залпом его опустошает, Бри, кажется, краснеет еще больше.

— Ну, тогда я не удивляюсь! — восклицает он.

— Этот гад копает под корпорацию и собирается подать на нее в суд, — поясняет Роджер, принимая от Фредди стакан. — На время суда нас всех — и Боуи в том числе — заморозят.

Конечно, до ребят не сразу доходит весь ужас ситуации, и им еще приходится объяснять и объяснять, и даже повторять, потому что они не могут поверить, ведь для простых людей из прошлого это запредельно — понять, что человека можно просто взять и заморозить, что человека можно приравнять к какому-то бездушному проекту и практически усыпить навеки, как бездомную, никому не нужную дворняжку. Но стоит им только во всех красках представить холодные и пустые комнаты корпорации, стеклянные боксы для стазиса и вечный покой, как ужас окутывает этих двоих не хуже, чем Фредди и Роджера по дороге домой.

— Нам надо срочно бежать, — выдает Джон. — На Марс, к повстанцам.

— Как ты себе это представляешь? — спрашивает Фредди. — Нас тут же засекут, у нас чипы в бошках! Они читают наши мысли!

— Но ведь живут же некоторые без чипов… Где-то там… — предполагает Дики.

— Вот именно, где-то там, — отвечает Бри. — Фредди прав, мы не сможем уехать без помощи со стороны, нам нужно знать как минимум еще одну такую же могущественную организацию, как и корпорация, чтобы попасть под ее крылышко.

После его слов в гостиной воцаряется тишина, и в этой тишине словно отчетливо слышны невысказанные мысли всех. Первым решается Дики:

— Не хочу это говорить, даже себе не верю… Но мы ведь знакомы с человеком, который знает как минимум одну противоборствующую организацию… Может, и не одну…

— Нет! — говорит Роджер.

— Вы ведь не спрашивали у Джима, может ли он вам помочь? — настаивает на своем Джон.

— Эта мразь не получит такого удовольствия! — почти орет Роджер. Умом он понимает, что Дики, возможно, прав, но сердце упрямится подобному раскладу событий, ведь Хаттону нельзя доверять.

— Роджер, если дело всего лишь в твоей ревности… — начинает Дики, а у Роджера просто пропадают все слова: им грозит почти смерть, а Дикон несет чушь о ревности. Да если бы дело было только в ней, он бы засунул ее куда подальше ради спасения Фредди. Роджер так возмущен, что еле сдерживает себя, чтобы не запульнуть в Джона стаканом, Фредди замечает его злой взгляд, направленный на товарища, и вынимает стакан у него из пальцев.

— Роджер прав, Дики, — говорит он. — Джиму Хаттону нельзя доверять.

— Но ведь он сам вас предупредил, — не сдается Джон.

— Возможно, он ожидает, что вы обратитесь к нему за помощью, — говорит Брайан. — Непонятно, правда, зачем ему это нужно.

— Но мы не стали его ни о чем умолять, так что он обломался, — высказывает Роджер.

— Он провоцировал его на драку, — вдруг вспоминает Фредди. — Это точно была провокация.

— Он вел себя как настоящий мудак, — соглашается Роджер. — Но я не повелся… — и он рад, что не повелся и не напал на Джима, потому что стоит представить, чем это могло закончиться, — и становится страшно, ведь тогда Роджер поставил бы Фредди под удар. Его бы наверняка задержали, и его детка осталась бы наедине с этим чертовым Джимом Хаттоном, который наверняка стал бы шантажировать Фредди, а тот сделал бы всё, лишь бы с Роджера сняли обвинения о нападении… Роджер скрипит от ненависти зубами, он ненавидит Джима за все, даже за этот несостоявшийся шантаж, он клянется себе быть осторожнее впредь, ведь все, что случится с ним, отразится на Фредди.

— К Хаттону точно нельзя идти, — соглашается Бри, подумав. — Надо сделать наоборот! Пойти прямо в корпорацию!

Идея эта не вызывает ни у кого особой радости, а корпорация — доверия, но из двух зол выбирают меньшее, так что никто не спорит. Фредди набирает Вайнону, затаив дыхание, ему страшно, что она все подтвердит и скажет, что ничего нельзя поделать, и тогда последняя надежда на спасение рухнет… Тогда, возможно, и правда придется идти к Хаттону и делать всё, что он захочет, чтобы спасти ребят и Роджера от участи быть замороженными.

Вайнона не человек, она не спит, а потому сразу отвечает на вызов, являя свое изображение на экране. Фредди с помощью Роджера сбивчиво и кратко объясняет ей ситуацию и категорически заявляет, что никто из них не согласен ложиться в стазис.

— Я рада, что вы позвонили мне, — говорит Вайнона, — и мне жаль, что корпорация не может оградить вас от таких личностей, как Хаттон. Как только он начал копать под нас, мы стали копать под него, поэтому не стоит поднимать панику. Кроме того, я подумала о вашей безопасности и о безопасности Боуи и сразу же и приняла меры.

— То есть, нас не заморозят? — спрашивает Бри.

— Так вы с самого начала знали, что Хаттон копает под вас? Почему не остановили его? — удивляется Роджер.

— Уверена, что вы сможете избежать такой участи как стазис, — говорит Вайнона. — Конечно же, мы всё знали, Роджер, корпорация всегда и всё знает, у нас работают отличные люди. Не стоит сомневаться, что мы сможем защитить вас и свои интересы.

— Вы слишком самоуверенны, — замечает Дикон. — Лучше скажи, что ты придумала, чтобы спасти нас?

— Всё очень просто: вам нужно перестать быть нашими проектами. По закону для того, чтобы стать полноценным гражданином страны, вам надо прожить в этой стране пять лет, либо найти своих потомков и доказать с ними генетическое родство, либо заключить полноценный брак с гражданином этой страны, при условии, что он не будет фиктивным, конечно.

— Да, проще простого… — бубнит Роджер.

— Я нашла ваших родственников и родственников Боуи в том числе и уже отослала им письма с просьбой приехать. Дело осталось за малым — получить их официальное согласие сдать образцы на анализ, и вы получите гражданство. Проблема только с Фредди.

После этих слов на всех накатывает некоторый столбняк, с одной стороны — от облегчения, а с другой — от настороженности, когда речь заходит о Фредди.

— Я не смогла отследить родственную линию Фредди по генетической цепочке, след теряется в колонии на Акриш, в созвездии Кассиопея. Там довольно дикие нравы, и люди живут по-старинке, хранят записи о рождаемости в простых компьютерных файлах, так что, Фредди, если твой род продолжил свое существование, то для того, чтобы найти его, нужно взять генетические анализы у всех, кто живет на Акриш. Их найдут в том случае, если твои предки пустили там корни, а не переехали потом в другое место. Но все равно такая масштабная операция займет слишком много времени — на Акриш несколько миллиардов жителей, а прошло уже более двухсот лет. Я бы посоветовала тебе выбрать третий вариант и заключить брак с гражданином.