Роджер слышит приглушённые голоса, говорят тихо, но в тоне явно прослеживается агрессия.

— Лучшее, что ты можешь сделать, — это позвонить его жене.

— Похоже на то, что я просил у тебя совета? — Роджер сразу узнаёт этот голос.

— Конечно, ведь нет никаких «нас», когда на горизонте мелькает Роджер Тейлор.

— В точку, дорогуша, — язвительно бросает Фред.

Роджер пытается ухватиться за этот голос и вытащить себя из странного тягучего забвения. Его морозит, и жутко болит голова, он пытается говорить, но из горла вырываются только непонятные хрипы, но кажется, этого достаточно.

— Роджер, милый, ты слышишь меня? — голос Фредди в одно мгновение становится мягким и тёплым, словно большое одеяло согревая Роджера от макушки до пят. Он с трудом открывает глаза и устало, вымученно улыбается, когда видит перед собой знакомое до каждой чёрточки лицо.

— Почему так хреново? — во рту сухо как в пустыне, а горло отзывается болью на каждое слово.

— У тебя жар, дорогой, — Фредди прикасается прохладной ладонью ко лбу Роджера и проводит ей немного вниз, задерживаясь на пылающей щеке, Роджер жадно тянется за ускользающей рукой, которая дарит просто неземное облегчение.

— Руку, — жалобно хрипит он и прикрывает от удовольствия глаза, когда прохладная ладонь возвращается на место.

— И сердце, — язвительно бросают со стороны выхода, только сейчас Роджер замечает недовольного Джима, прислонившегося к дверному косяку.

Глаза Фредди моментально загораются гневом, и брови сходятся к переносице.

— Иди на хуй, Джим, — чеканит он, и в голосе ни капли нежности, что вызывает в Роджере абсолютно подлую и некрасивую радость.

Хаттон злится, поджимает губы и едва ли не скрипит зубами, Роджер ждёт ответа, но тот только молча уходит из комнаты, не забыв напоследок громко хлопнуть дверью. «Тряпка!» — так и подмывает крикнуть вслед, но Роджер молчит, потому что единственное, что имеет значение — это Фредди и его прекрасные, прохладные руки.

— Нужно выпить лекарства, чтобы сбить температуру, — говорит тот и берёт с прикроватной тумбочки пару таблеток и стакан воды.

Роджер упрямо качает головой, он ненавидит лекарства, и кому как не Фредди об этом знать.

Фредди цокает языком и шутливо щелкает его по носу.

— Давай, дорогуша, открывай ротик, — словно с маленьким сюсюкается Фред, а Роджера мысли уносят почему-то далеко не в детскую сторону.

Он едва не подпрыгивает на месте, когда длинные пальцы прикасаются к его губам, насильно запихивая в него лекарства. Он на автомате глотает воду из стакана, пока внутри всё сворачивается в странный узел, а после распускается, разгоняя по венам кровь.

— Хорошая девочка, — фыркает Фредди и подтыкает Роджеру одеяло, убирая прилипшие к его лбу прядки волос.

Роджер даже рад, что у него температура и не видно, как он покраснел. Фредди не впервой заботиться о нём во время болезни, но Роджер успел подзабыть, насколько смущающе это всегда было.

— Прости, — выдавливает он из себя, с удовольствием наблюдая за живой мимикой Фредди. Тот удивлённо вскидывает брови вверх.

— За что?

— Ну, я ворвался к тебе домой, занял твою постель и поломал твои розы в саду, — отвечает Роджер.

— Оу, так значит, это были розы, я-то уж решил, что на тебя напал кто-то из моих котов, — растягивая губы в лёгкой солнечной улыбке, говорит Фред.

На самом деле увидеть мокрого бессознательного Роджера в крови на своём пороге было вовсе не смешно, Фредди едва преждевременно не умер, пока не понял, что его дорогая Лиззи просто «в дрова».

— От меня одни проблемы, — тихо отзывается Роджер.

Он не должен был так врываться к Фредди домой, он не имеет на это права, возможно, Фредди вообще не хочет возиться с ним теперь, когда у него есть чёртов Джим Хаттон.

— Так уж повелось, Роджер, я — твоя проблема, а ты — моя, мы ведь… — Фредди на секунду замолкает, а после, потупив взгляд в пол, странным голосом добавляет: — Друзья.

— Друзья, — соглашается Роджер, а в душе от этого слова какой-то диссонанс, как будто всё неправильно, не так, как должно быть.

— Вот и здорово, я сделаю тебе горячего чая и вернусь, тебе нужно побольше пить.

Роджер усмехается.

— Уж пить мне больше точно не нужно.

Фредди в ответ весело смеётся и, грациозно вышагивая, скрывается за дверью, оставляя Роджера наедине со своими мыслями.

Роджер посильнее укутывается в одеяло и полной грудью вдыхает запах Фредди, который успело впитать в себя постельное бельё. Роджеру до того комфортно и хорошо, что хочется пролежать так вечно, поставить этот день на паузу или проживать этот момент снова и снова, как день сурка.

Он настолько погружается в свои фантазии, что не сразу замечает, как над ним нависает грузная тень Хаттона. Роджер мгновенно напрягается, хмурит брови и немного приподнимается в постели, принимая оборонительную позицию.

— Что ты хочешь? — с вызовом в глазах кидает Роджер, ему плевать на температуру и слабость в теле, он готов вмазать козлу немедленно, если потребуется.

— Тебе нравится мучить его? — спрашивает Джим, прищурив свои карие глаза.

Роджер ненавидит загадки, а этот засранец, похоже, решил в ребусы поиграть.

— Что ты несёшь? — буркает он, замечая, как Джим Хаттон буквально меняется на глазах.

— А ты ещё тупее, чем кажешься, смазливая морда, да и только, — ядовито бросает он. — Ах, прости, забыл про мешок комплексов, агрессию и полное отсутствие манер. Никогда его не пойму.

Роджер не из робкого десятка, его тяжело напугать, но Джим Хаттон вдруг как будто становится другим человеком, его лицо приобретает странное, снисходительно-язвительно выражение, а в глазах холод, и взгляд словно у хищника. От Джима веет опасностью, чем-то чужеродным, и у Роджера по спине пробегает неприятный холодок. Все это чертовски похоже на плохое предчувствие, так уже бывало раньше.

— Что за хрень ты городишь, козлина? — почти что кричит Роджер, чувствуя, как голос срывается и горло режет от боли.

— Впрочем, мне тебя даже жаль, тебе будет чертовски больно, Роджер Тейлор, потому что чудес не бывает, — говорит незнакомец, стоящий перед ним, и это совсем не тот Джим Хаттон, которого они все знают.

Роджер едва не срывается с места, готовый придушить эту змею прямо на месте, но в комнату возвращается Фредди, непонимающе осматривая их двоих. Джим до того быстро меняется в лице, становясь смиренным и покладистым, что Роджеру вдруг кажется, что всё это было его горячечным бредом.

— Что ты тут делаешь? — недовольно бросает Фред, кидая в сторону Джима острые, колючие взгляды.

— Всего лишь зашёл пожелать спокойной ночи и уже ухожу, — тихо проговаривает Джим и скрывается из виду.

А Роджера всего трясёт, он не может понять, что только что произошло, но последние слова ублюдка ударили по самому больному, выбив из колеи.

Фредди сразу замечает его состояние, и желание пойти и хорошенько вмазать Джиму сменяется желанием обнять и успокоить Роджера — Фредди, конечно же, выбирает второе.

— Роджер, милый, что произошло? — спрашивает он и присаживается на кровать, близко- близко, плавясь от прикосновений, когда Роджер крепко прижимает его к себе.

Роджер не знает, что сказать, он не хочет говорить о болезни, он не хочет даже думать о ней, потому что где-то глубоко в душе, конечно же, знает, что чудес не бывает. Сказать о Джиме, но что? Роджер даже не понял до конца, что только что случилось, и осознаёт, каким глупым будет выглядеть, если сморозит что-то вроде: «Джим не тот, за кого себя выдаёт». Ведь Роджер, чёрт возьми, предвзят, он не может судить объективно. В голове всплывает образ Брайана — он, словно хренов ангел на его плече, смотрит так осуждающе и говорит: «Ты ведь не хочешь разрушить отношения Фредди?», но правда в том, что Роджер хочет, и ему стыдно за себя. Именно поэтому он молчит, крепче сжимая руки за спиной у Фреда и утыкаясь носом ему в шею.

— Лиззи, милая, не молчи, — просит Фредди, потому что видеть Роджера таким невыносимо.