Фредди улыбается той самой улыбкой, которая означает, что он уже давно всё придумал и достучаться до его здравого смысла не выйдет, если он у него, конечно, всё-таки есть, в чём Роджер иногда очень сомневается.

— Отыграю за фортепиано — мне не придётся вставать, — фыркает Фред.

— Одну песню, — отрывая руку от своего лица, бросает Роджер.

— Пять, — продолжает упрямиться Фредди.

Роджер начинает злиться, и почему с Фредди всегда так сложно, почему он всегда всё делает по-своему?! Это и раздражает, и восхищает в нём одновременно сильно. Фредди — самый невыносимый человек на планете, иногда Роджеру реально хочется его придушить, но в то же время Фред необыкновенный, он словно яркая звезда в ночном небе — такой же неукротимый и волшебный, Роджер не понимает, как можно совмещать в себе столько противоречивых качеств.

— Две, — не отступает Роджер.

— Остановите их кто-нибудь, иначе это продолжится до утра, — стонет Джон и устало трёт виски.

— Три песни, Фредди, и едем в больницу, без вариантов, — заявляет Питер, и тот наконец-то кивает головой.

Роджеру категорически не нравится эта идея, Фредди может сколько угодно строить из себя всемогущего и сильного, но он-то чувствует, что тому больно, они словно делят эту боль пополам, и он ненавидит себя за то, что не в состоянии как-нибудь помочь.

— Роджер, всё будет хорошо, — улыбается Фредди и невесомо проводит рукой по лохматым светлым волосам, как любил это делать раньше.

Роджер хочет остановить время: Фредди теперь так редко бывает таким близким и тёплым по отношению к нему. Он хочет разбить все стены, что Фред выстраивает между ними, он так хочет вернуть своего милого и доброго Фредди обратно, но его всё больше затягивает в болото дурная компания и чёртов Пол Прентар. Когда-нибудь Роджер точно убьёт этого ублюдка.

— Я буду рядом, — не понятно зачем говорит он. Ведь ясно и так, что он будет на сцене, но Фредди улыбается ещё ярче и на несколько секунд переплетает их пальцы, чтобы после с помощью охраны подняться на ноги и пойти на сцену, где люди срываются в такие овации, что кажется, сейчас рухнет потолок.

Зал просто ревет, восхищаясь мужеством Фредди, и Роджер понимает их как никто другой: Фредди никогда не жалеет себя, многим стоило бы у него поучиться. Роджер горд, что знает его, Фредди никогда не перестанет его вдохновлять.

После трёх песен они всё же едут в больницу, Роджер всю дорогу не отпускает чужой руки, а после топчется в коридоре из стороны в сторону, не в силах унять своего беспокойства.

— Роджер, умоляю тебя, сядь и успокойся, ты и впрямь излишне драматизируешь, — устало вздыхает Брайан: Тейлор поднял на уши всю больницу. Бри насильно впихнул в него пару таблеток успокоительного, но должного эффекта они не произвели.

— Просто в отличие от вас мне не плевать на Фредди, — резко бросает в ответ Роджер, он весь на нервах и лучше бы его сейчас не трогать. Ясно, что слова сказаны сгоряча, но Брайану не нравится, что его обвиняют в безразличии.

— Мы все тут беспокоимся за Фредди, но это не значит, что нужно вести себя так, будто он при смерти, — фыркает Бри, в ответ получая полный гнева взгляд.

— Закрой рот и никогда больше так не говори!

Брайан только поднимает руки в жесте капитуляции, если он не хочет, чтобы Роджер начал громить больницу, лучше сейчас его не провоцировать. В конце концов, они с Фредди и правда немного безумны, когда дело касается кого-то из них.

Фредди выводит из кабинета медбрат только минут двадцать спустя, тот не наступает на ногу, но вид у него вполне здоровый, и кажется, ему больше не больно. Роджер, словно сумасшедший, подлетает к нему первым, бесцеремонно отпихивая в сторону медбрата и закидывая руку Фреда себе на плечи.

Брайан переглядывается с Джоном, и оба закатывают глаза, у Брайана стойкое ощущение, что он вернулся в семидесятые.

Фредди улыбается: Роджер всё такой же бестактный и невоспитанный, и ему на самом деле это чертовски нравится.

— Всего лишь растяжение, — фыркает он.

— Что на счёт концертов? — спрашивает Питер у доктора.

— Фиксирующая повязка и минимум нагрузок на ногу — и можете выступать.

Роджер готов отменить все концерты, но отчего-то он уверен, что никто ему этого не позволит, в первую очередь, конечно, Фредди.

В гостиницу они возвращаются в более-менее нормальном настроении. Роджер вызывается проводить Фредди до номера, тот отказывается от других помощников, и наверх они поднимаются только вдвоём. Роджер открывает номер, помогает Фредди лечь на постель и даже заботливо снимает с него обувь, неловко замирая около большой гостиничной кровати.

— Ну, я, наверное, пойду.

На самом деле Роджеру совсем не хочется уходить. Он надеется, что Фредди поймёт всё сам — раньше им не нужны были слова. Они ведь лучшие друзья, ребята всегда смеялись, что они связаны телепатически.

Но Фредди больше не приглашает его к себе на ужин, не зовёт вместе прогуляться или сходить в кино, и Роджер понимает, что слишком часто отказывал, но сейчас он чувствует острую необходимость быть ближе, словно Фредди — его лекарство от меланхолии.

— Останься, закажем еды, посмотрим фильм, — Фредди старается выглядеть беззаботным и безразличным, но Роджер видит, как он не уверен в себе, словно ждёт отказа, будто знает, что он снова скажет «нет».

Роджер чувствует, как на его лице расползается широкая и до безобразия счастливая улыбка.

— Фильм выбираю я, — усмехается он и запрыгивает на кровать, возвращая себе такое нужное ощущение уюта и тепла.

Фредди смотрит на него своими тёмными глазами без грусти и тоски, что плещутся там уже много лет, и Роджер вдруг ощущает себя дома, словно он там, где всегда должен быть, и не важно, что до Англии несколько часов лету, наверное, люди правы, дом — это совсем не место…

Всей шумной компанией ребята вваливаются в квартиру к Фредди и Роджеру, чтобы уже по традиции поужинать вместе и выпить пива, которым так удачно запасся Джон ещё утром.

Джону на самом деле очень интересно, куда эти двое пропали почти на два дня и чем закончилась вся эта история с идиотским свиданием Роджера, но Брайан убедил его, что лучше оставить их в покое и дать разобраться в своих отношениях самостоятельно. О волшебном пенделе, который получил от него Роджер, Бри не говорит. В конце концов, эти двое кажутся до неприличия счастливыми, и, возможно, в скором времени они дождутся информации из первых уст.

— Никому не кажется несправедливым, что допуск к следующему блоку вождения получили только Роджер и Дики? Хотя вождение кое-кого больше похоже на смертельный номер, — возмущённо фыркает Брайан, помогая Фредди разложить на столе тарелки с пиццей.

Им с Фредди продлили практику ещё на неделю, когда как Дики и Роджер свободно могут идти дальше. Если честно, Брайан был почти уверен, что Роджер точно не получит допуска к следующему блоку, после того как строил из себя Шумахера. Тем не менее Роджер не боится машины и этой чёртовой воздушной трассы, что, видимо, и сыграло в его пользу.

— Ты бы видел своё перепуганное лицо, Бри. Вцепиться в руль и передвигаться со скоростью старухи — все, на что ты способен? — усмехается Роджер, запихивая в рот почти целый кусок пиццы и вытирая грязные пальцы о футболку.

— А ты вообще в курсе, что женщина за рулём автомобиля — к беде? Ты едва не довел нашего инструктора до сердечного приступа и не угробил нас всех, — парирует Брайан.

— Может быть, не спорю. Правда вот не знаю, что говорят о половой швабре в этих случаях.

Роджер заливисто смеётся и нагло прячется за Фредди, когда Брайан бросает в него диванной подушкой.

— Чтобы получить права, Бри, ты должен для начала перестать так бояться этой несчастной машины, — поясняет Джон.

— Я привык передвигаться по дороге, а не по воздуху, — фыркает тот в ответ.

Джон устало возводит глаза к потолку, ему приходится выслушивать возмущения по этому поводу уже далеко не в первый раз. Он и сам предпочёл бы ездить, ощущая под колёсами опору, но что делать, если в этом мире другие правила.