Фредди тяжело выдыхает и разводит ноги, позволяя Роджеру ласкать себя. Тонкие пальцы просто волшебные, они ласково, но твердо проезжаются по всей длине его члена, мнут головку, выдавливая предэякулят и обхватывают плотным кольцом, пока большой палец мягко массирует дырочку уретры. От таких ласк Фредди весь дрожит и растекается по дивану — Роджер прекрасно знает что делает.

Роджер спускается ниже, обхватывая уже поджавшиеся яички, оглаживает их, сжимает, оттягивает, выбивая из Фредди последнее дыхание и тихие сладкие стоны. Тот выгибается навстречу умелым ласкам, и у него как в первый раз захватывает дух, стоит Роджеру прикоснуться к его анусу. Роджер проникает внутрь довольно легко — смазанные предэякулятом и легкой толикой пота, его длинные пальцы скользят почти беспрепятственно, не слишком гладко, но и не слишком тяжело. Идеально.

Фредди закрывает глаза и отдается неспешным и несмелым, но таким желанным ласкам. Роджер без проблем определяет, как ему нравится больше, музыкальным слухом безукоризненно улавливая любые едва заметные изменения в стонах.

— Да, вот здесь! — восклицает Фредди, когда Роджер достает и оглаживает нужное место. Ему хочется больше и глубже, он словно превращается в нечто ненасытное, раздвигая ноги шире и подаваясь вперед, самостоятельно насаживаясь на тонкие сильные пальцы. С его губ срывается стон блаженства, который Роджер ловит своим ртом, легко касаясь чужого.

— Не будь такой пошлой, детка, — шепчет он, обдавая его лицо своим дыханием.

Голос Роджера напряжен, как и он сам, и когда Фредди открывает глаза, у него в очередной раз захватывает дух: Роджер смотрит на него так, как смотрел до этого только в мечтах. Впрочем, Фредди не уверен, что ему это не чудится, потому что зрение, как и разум, подводят его, каждое движение пальцев уносит все дальше и дальше от реальности, Роджер, похоже, освоился и теперь точно знает, как и что надо делать, чтобы свести его с ума. Когда он добавляет третий палец, Фредди перестает видеть что-либо вообще и кончает в штаны неожиданно даже для самого себя.

Он не может пошевелиться, в ушах звенит, а сердце колотится как бешеное. Роджер целует его шею, слизывает пот, спускается ниже, засовывает кончик языка в пупок, словно проверяя на вкус, потом приспускает резинку штанов, оголяя испачканный живот. Фредди наблюдает за ним сквозь ресницы, смотрит, как тот несмело пробует его сперму, облизывается, потом пробует еще раз, слизывает больше, цепляя тонкие волоски в рот, отплевывается и раздраженно вздыхает:

— Фредди, ты кот, — говорит он и смотрит, а в глазах — смех, и они такие яркие и невероятные, и сам Роджер такой же невероятный, почти нереальный, что у Фредди снова выступают слезы. Он, конечно же, не плачет, это было бы чересчур — плакать от счастья второй раз за день, он прячет взгляд за ресницами и легко улыбается уголками губ.

— Кошара, — подумав, добавляет Роджер, невероятно довольный своей шуткой.

— Я тебе дам — кошара, — пытается быть строгим Фредди, но на самом деле он скорее сейчас котенок, потому что так же слаб. Однако он не намерен отпускать Роджера просто так, ведь тот прижимается к его ноге и Фредди чувствует его возбуждение. Он спускается с дивана на пол, встает на колени и тянет Роджера за ноги, притягивая к себе, а после разводит его ноги, устраиваясь между ними. Штаны на Роджере совсем тонкие, шелковая ткань ничего не скрывает, облегая в нужных местах, и Фредди на миг залипает на проступившем мокром пятнышке. Словно загипнотизированный, он наклоняется и втягивает ткань в рот. Через шелк губы обжигает жар, и Роджер блаженно охает, подкидывая бедра вверх.

Фредди хватает его за колени, не позволяя дергаться, и тыкается носом в возбужденную плоть, глубоко вдыхая запах ткани и Роджера, трется щекой, ощущая обтянутые шелком напряженные яички и нежную твердость члена, целует, покусывает и снова трется, довольно грубо, с напором, ощущая, как Роджер дергается в его руках и охает от удовольствия. Тейлор обозвал его котом, и Фредди намерен исполнять эту роль как можно дольше, чтобы проучить наглеца.

Штаны быстро пропитываются слюной, когда Фредди поочередно всасывает его яички в рот прямо вместе с тканью. Он урчит, вернее, скорее мычит, ведь он же на самом деле не кот, и поднимает взгляд на Роджера, глядя, как тот откидывает голову на диванные подушки и закатывает глаза. Фредди надо лишь немного поднажать, чтобы довести его до пика, и он старательно ласкает поджавшиеся шарики ртом и языком.

Роджер шепчет что-то невразумительное, дергает его за волосы — совершенно несдержанный мальчишка — пошло ругается, так, что хочется заткнуть ему рот, сует руки себе в штаны и кончает, сделав пару движений. Фред отстраняется и смотрит на дело рук своих. Вернее рта. Лохматый и раскрасневшийся Роджер тяжело дышит, и глаза его горят необычным светом, впервые за всю жизнь Фредди видит его настолько счастливым и удовлетворенным.

Он уже просчитывает в голове, сколько они еще могут успеть за оставшееся до вождения время, когда его мечты прерывает аудиовызов от Вайноны. Он стонет, плюхается на задницу, облокачиваясь на диван, и выводит на громкую связь.

— Фредди, это уже третий штраф за курение! — начинает она, даже не поздоровавшись. — Честное слово, я была более высокого мнения о твоем интеллекте, но, похоже, он весь слился в штаны.

Роджер нервно хватает подушку и прикрывает ей мокрое пятно. Вайнона сейчас совершенно внезапно напоминает ему мать, которая запалила его за неприличным занятием, и остается только порадоваться, что орет она не на него, а на Фредди.

— Мой секрет успеха, дорогая, — язвит тот. — Я оплачу штраф.

— Никаких больше штрафов, Фредди. Иначе ты решишь, что за деньги в этом мире можно купить все. Во-первых, ты сейчас пойдешь и избавишься от этих сигарет. Потом я хочу, чтобы ты нашел свой электронный куритель — формулу капсул я передала Фионе. Завтра вы с Роджером должны будете с утра приехать в корпорацию. Насчет твоего запроса по-поводу таблеток — отказ.

— Зачем в корпорацию? — вырывается у Роджера, и он тут же жалеет об этом, ведь, возможно, Вайнона и не знала, что он тут.

— Нам что, будут опять прочищать мозги? — спрашивает Фредди. Кто бы знал, как ему начинают надоедать эти мозгоправы.

— Разблокируйте свою почту наконец, — говорит Вайнона и отключается.

— Вот, блин, влипли, — констатирует Роджер через пару секунд оглушительной тишины. — Как ты думаешь, что они с нами там будут делать?

— Не знаю, — говорит Фредди, ему, как и Роджеру, немного стремно, потому что корпорация никогда не была тем местом, где они бы чувствовали себя как дома. Наверное, он рад, что Роджер пока не знает о всех тех подозрениях, о которых знает он. Фредди так и не рассказал ему про Пола, он вообще не уверен, что хочет ему об этом говорить.

У Роджера неожиданно громко урчит в животе, и это выводит их из ступора.

— Давай-ка сходим в душ и поедим, — предлагает Фредди. — И разблокируем почту.

На почте Фредди действительно висит аннулированный штраф за курение и вызов в корпорацию завтра к 10:00 утра у обоих. Причина вызова так и остается непонятной, и ребятам остается только догадываться, что их ждет. Фредди отправляет в корзину шесть писем-напоминаний от Хокенса и решает забить пока на всё. Предстоящий визит в корпорацию неприятно волнует его, но не настолько, чтобы испортить себе свой первый день в качестве парня Роджера.

За час, что остается до выхода, они успевают собраться и плотно поесть, попеременно обмениваясь поцелуйчиками, пинаясь ногами под столом и болтая ни о чем, кокетливо строя друг другу глазки. Определенно, это самый лучший день в жизни Фредди, он еще не знает как, но точно знает, что его нужно отметить в календаре личным праздничным днем. Фиона сообщает им, что присланная из ЦОВ машина ждет их на крыше, и на дорогу печатает ребятам по электронной сигаре и пачке капсул.

Роджер не затихает ни на минуту, воодушевлённый возможностью сесть наконец за управление машиной и погонять, Фредди только улыбается, наслаждаясь этими волшебными моментами.