— Серёж… — зовёт Игорь и осторожно присаживается рядом, только сейчас понимая, что совершенно не знает, что сказать.

— Всё нормально, — тихо, на грани слышимости, отвечает Разумовский.

Всё, и правда, нормально. Всё совершенно так, как и должно быть. Это просто Серёжа, идиот, в очередной раз придумал себе что-то, чего никогда не могло бы произойти. С ним так всегда. Однажды он уже придумал себе волшебную сказку о вечной любви, и закончилось это, увы, более чем плачевно. Разумовский ведь не думал на самом деле, что такой, как Игорь, может заинтересоваться кем-то вроде него?

Птица всегда был прав: он жалок. Ничтожество. Никто не сможет его полюбить. Тем более после всего, что он совершил. Серёжа должен был остаться в больнице, а ещё лучше — умереть тогда в башне. Тогда ничего этого бы не произошло.

— Серёж, я, правда, не знаю, что сказать, — честно признаётся Гром.

Вывалить на него всё, что мучает с первой встречи, сейчас кажется совершенно неуместным. Ты же, блять, другого целовал только что, и говорить сейчас о голубых глазах, которые из сердца выжечь так и не получилось, как минимум низко. Серёжа, по мнению Игоря, заслуживает только самого лучшего, а он, увы, самым лучшим не был никогда.

Гром хочет прикоснуться к холодной ладони, но Серёжа нервно отдёргивает руку, как только замечает, что тот тянется к нему, и это как ножом под рёбра — больно, и дышать тяжело.

Игорь бережно хранил в памяти каждое их случайное — или не очень — прикосновение. И он, конечно же, не романтик от слова совсем, но, видимо, с каждым рано или поздно должен случиться вот такой вот Серёжа.

Наверное, им, и правда, просто не судьба. Ведь столько всего с ними уже произошло, столько всего, что должно было оттолкнуть, но отчего-то притягивало только больше. Есть в этом что-то мистическое, наверное. И в итоге вот оно то, к чему они пришли. Серёжа больше не хочет его прикосновений, он даже не смотрит на него. Что ж, Гром заслужил. Тем не менее, от своего он всё равно не отступит. Серёжу он спасёт. Чего бы ему это ни стоило.

Разумовский Игоря сторонится весь день. Нервно заламывает пальцы, кусает губы и упрямо не смотрит, прячется за отросшими волосами и практически не подаёт голоса.

Юля тоже молчит — только иногда выдвигает предположения в отношении сложившейся с участковым ситуации.

Денис много курит, а ближе к вечеру закидывается таблетками — раку поебать на личные трудности, он сжирает его каждую минуту, не забывая напоминать о себе острыми приступами боли.

Игорь уходит в свои мысли, пытаясь понять, как будет правильней дальше поступить. На Серёжу смотрит долгим печальным взглядом, что, конечно же, замечают все вокруг, кроме самого Разумовского.

Один Дима озадачен больше делом, нежели сердечными переживаниями. Он, кажется, вообще в полной мере не осознаёт, что тут вокруг него сюжет похлеще бразильского сериала вырисовывается. Но на то он и Димка Дубин, всегда готовый разрядить атмосферу, пусть довольно часто и не совсем удачно.

Серёжа уходит спать довольно рано, Денис сбегает где-то через полтора часа. Игорь с Юлей и Димой на кухне чаи гоняют почти до полуночи. О случившемся Пчёлкина не говорит, за что Гром ей благодарен. Тем не менее, собственные мысли потушить всё равно не выходит.

Уснуть у Титова так и не получается. Он смотрит, как Игорь заходит в комнату. Как мнётся у Серёжиной кровати, а после осторожно так, украдкой, как вор, поправляет сбитое в ногах одеяло и самыми кончиками пальцев заправляет за ухо рыжую прядь волос.

Игорь Серёжей любуется. Смотрит на лицо его, осунувшееся после больницы, и столько в глазах его нежности и тепла, что Денис это видит даже в темноте. Он зажмуривает глаза до ярких пятен, только бы не видеть. А в голове — их первая ночь, руки Игоря, его губы и просьба остаться.

Изменилось бы что-то, останься он тогда с ним?

Больше Денис не выдерживает — встаёт с кровати под пристальным взглядом Игоря и уходит, не сказав ни слова. Ему срочно нужно покурить.

На улице холодно. По полям гуляет туман. Месяц тускло светит из-за грузных чёрных туч, и ни одной звезды.

Где-то далеко воют собаки. Странно, Титов не видел тут ни одной… А верхушки деревьев шелестят, нагибаясь от ветра, обдающего холодом, отчего Денис весь покрывается мурашками. Выбежал в одной футболке.

Дым наполняет лёгкие, но вот спокойнее не становится ни на грамм. Когда появляется Игорь, Титов не замечает, — обращает внимание, только когда тот усаживается рядом, поскрипывая старыми деревяшками на террасе.

— Дэнчик, я не хочу, чтобы ты думал обо мне плохо, хотя на деле я — то ещё дерьмо, — нарушая тишину, говорит Гром.

Денис горько усмехается. Глубже затягивается и смотрит, как дым уносит ветром высоко в небо. Вот бы и с мыслями можно было так…

— Ничего я не думаю. Да и не похуй ли уже? Выберемся отсюда, и будет вам с Разумовским свой хэппи-энд.

— Не выйдет тут хэппи-эндов. Сам ведь слышал, что участковый сказал, — отвечает Гром.

— А ещё я тебя знаю. Ты вытащишь отсюда Разумовского при любом раскладе.

Денису всё ещё больно об этом говорить. Больно понимать, что не он тут главный герой романа. Он — тот самый чувак, который должен умереть первым. Тот самый, которого даже не вспомнит никто. Игорь горько усмехается и качает головой.

— А ты как?

— А я что? — фыркает Титов. — А я всё, Игорёк. Думаешь, мне есть дело, где подыхать? Да и меня ведь тут ничего не держит, по сути. Дело закрыто. Могу спокойно отчалить и сдохнуть в собственной кровати с самыми приятными воспоминаниями о твоём огромном хере.

Игорь на чужую язвительность внимания не обращает. Привык уже.

— Не думал у пещер исцеления попросить?

Денису даже смешно немного. Думал ли он? Конечно. Кто бы не думал использовать на максимум все шансы.

— Сам ведь слышал, что участковый сказал: отсюда после этого уже не уйти. А мне что-то совсем не улыбается тухнуть тут всю жизнь в компании бабки и психа в погонах.

— А со мной бы остался? — спрашивает Игорь, поставив этим вопросом Дениса в тупик.

Подобного он точно не ожидал услышать.

— Это ты мне тут шведской семьёй жить предлагаешь? Типа я, ты и Разумовский? — смеётся Денис. — Херню несёшь полную. Ты уж прости, но рыжий твой совсем не в моём вкусе. Да и раздражает. И вообще, делиться я не люблю.

Разумовский ведь к пещерам привязан, Денис и забыл совсем. А Игорь без него не уйдёт. Жить тут и каждый день видеть их счастливые рожи — такого спасения Денис точно не хочет.

— Ты не понял, — отвечает Гром. — Я Серёжу тут не оставлю. Опасно это. Мало ли что участковому в голову придёт. Я в пещеры пойду.

Денису уже хочется Игорю по башке дать хорошенько, но тот продолжает.

— Я попрошу у них отпустить Серёжу и уничтожить Птицу раз и навсегда. Я останусь здесь, с тобой. А ребята поедут домой. Юля сможет позаботиться о Серёже.

Здесь с тобой. Разве не это Денис так хотел услышать?

Не будет рака, не будет головных болей и болей сердечных, ведь Разумовский будет далеко. А Игорь тут, с ним.

И Денис почти что верит в эту сказку, пока здравый смысл не напоминает о себе.

Игорь в пещеру не ради него идёт. Не его спасать — и даже не себя. Серёжу. Всё, что делает Гром, только ради него. От жизни своей отказаться готов, застрять тут в глуши непонятной. Только бы защитить Разумовского.

Денис понимает сразу, спорить тут смысла нет. Игорь пойдёт. И слушать никого не станет. Упёртый. За это Титову и нравится. Этим и зацепил.

— Хорошо, — соглашается Денис и накрывает чужую ладонь своей. — Только утром пойдём. Вместе. И без глупостей.

Игорь даже не думал, что Титов так легко согласится. Приятно знать, что тебе доверяют. Несмотря ни на что, они с Денисом друг другу подходят. Как две частички пазла, складываются в одно. А это что-то, да значит.

А Серёжа обязательно будет счастлив. Счастлив так, как он того заслужил. Именно с тем человеком, который никогда не сделает ему больно.