Роджер замирает, давая время привыкнуть и пытаясь переосмыслить свои чувства. Ему странно, но хорошо. Бен дышит заполошно, но не зажимается, позволяя действовать дальше, и Роджер толкается ещё раз, на этот раз погружая пальцы глубже и хватая губами чужой сдавленный стон.

Роджер тратит много времени на подготовку, наверное, даже слишком, потому что Бен требовательно жмётся ближе и, кажется, уже полностью готов. Роджер сам едва может держать себя в руках дальше. Он вытаскивает пальцы, спешно распределяет смазку по собственному члену и одним плавным движением входит в Бена почти наполовину, тут же отвлекая его жарким поцелуем.

Бен чувствует, как Роджер постепенно входит на всю длину, и не может сдержать очередного стона, впиваясь короткими ногтями ему в спину и невольно подаваясь бёдрами навстречу. Все неприятные ощущения забыты напрочь, всё, что имеет значение - это Роджер, с которым они наконец-то так близко, как Бен не мог и мечтать, и от этого еще больше сносит крышу.

Внутри Бена узко и так горячо, Роджер и представить не мог, что может быть так хорошо. Всю свою жизнь он запрещал себе даже думать о подобном, а, как оказалось, небо не упало ему на голову, скорее наоборот, он чувствует, что правильно именно так. Теперь ему не нужно обманываться.

Бен дышит сбивчиво и путает пальцы в мокрых от пота белокурых волосах, пока Роджер пытается привыкнуть к новым ощущениям и лежит, не двигаясь.

— Быстрее, прошу, — тянет он, и тут Роджер в полной мере отпускает себя.

Он задаёт быстрый, резкий темп и буквально втрахивает Харди в постель, отчего дорогая кровать жалобно поскрипывает и, кажется, вот-вот развалится нахрен. Но всем на это плевать.

Бен мечется на кровати словно в бреду, сжимает руками чужие плечи до синяков и шепчет что-то неразборчиво, Роджер раз за разом задевает простату и Харди не выдерживает, хрипло стонет, выгибается дугой и кончает, чувствуя, как горячая сперма растекается между ними. Роджеру хватает всего пары движений - оргазм накрывает его вслед за Беном мощной волной, он изливается внутрь горячего тела и обессиленно падает сверху.

Шевелиться совершенно не хочется. Роджер чувствует, как тяжело вздымается чужая, влажная от пота грудь, как бешено в ней колотится сердце и как длинные пальцы мягко перебирают его спутанные волосы. Впервые Роджер чувствует в голове только блаженную пустоту. Он знает, что придётся нормально поговорить, в конце концов, врать он совсем не планировал, но разговоры можно отложить и на потом, а пока что - просто насладиться близостью. Бен, судя по всему, с ним полностью согласен. Им хорошо, и разве не заслужили они хотя бы несколько минут покоя?

***

Домой Брайан не возвращается. По голосу жены он слышит — она недовольна, да и кто был бы? Он не ночует дома второй день подряд, и вразумительной тому причины у него совсем нет. Только вот они далеко не в том возрасте, чтобы устраивать сцены или кричать, Анита терпеливая и понимающая, может быть, именно поэтому с ней так комфортно и хорошо. Тем не менее сейчас у него есть дела поважнее семьи и личных нужд, его ждёт нелёгкая ночка и поиск ответов на те вопросы, которые и адекватными-то не назовёшь. Брайан понимает, что о сне снова придётся забыть. Ещё немного - и он точно превратится в Моррисона.

Он не надеется застать Роджера у себя дома, слишком явно в его глазах ураганом крутились сотни вопросов, а сидеть на месте и ждать - это совсем не в его стиле. Брайан не хочет отпускать его к Бену, но Роджера к себе не привяжешь, да и сейчас его отсутствие скорее большой плюс.

Но как говорится — у судьбы всегда свои планы, и зачастую отменное чувство юмора. У дверей его ждёт Роджер, правда, совсем не тот, которого Брайан ждёт.

— Какого хрена, Родж? — устало вздыхает Мэй, выуживая из кармана ключи.

Меньше всего на свете Брайан хочет сейчас скандалить и выяснять отношения, и да, ему всё ещё за семьдесят и он слишком стар для этого дерьма, но когда это останавливало Роджера Тейлора, который намерен испортить кому-нибудь день?

— Если ты думаешь, что можешь меня отморозить, то хрен ты угадал! — разгневанно шикает Тейлор и без приглашения вламывается в квартиру вперёд хозяина.

Брайан не спрашивает, как тот понял, что он именно тут, Роджер знает его лучше, чем кто-либо в этом мире, даже несмотря на то, что они уже давно не так близки, как были раньше.

— А мысль о том, что у меня могут быть дела, в твою голову не приходила? — язвительно бросает Брайан в ответ.

Роджер некрасиво кривит рот и фыркает.

— Твои дела я очень хорошо знаю и хочу, чтобы меня ты от них оградил!

Мэй даже замирает на полпути, непонимающе вскидывая брови вверх. Догадки о том, что мог иметь в виду Роджер, одна за другой мелькают в его голове.

— Прояснишь, может быть? Не понимаю, о чём ты.

Роджер выглядит до того возмущённым и злым, что даже смешно, учитывая то, как хорошо он научился играть в равнодушие. Роджер теперь не тот, что раньше, и Брайан не устаёт себе это повторять, но всё равно в редкие моменты искренности он всё ещё видит в нём того взбалмошного, своенравного мальчишку с огромными голубыми глазами и лохматой копной светлых волос.

— Скорее о ком! — нервно бросает Тейлор. — Я согласился помочь с вашей бредовой затеей, подставил свою жопу под удар жёлтой прессы и выдержал недельный игнор Сарины не для того, чтобы этот малолетний мудила вламывался в мой дом и учил меня жить!

— Ты, видно, забыл, что этот малолетний мудила - ты сам, — усмехается Брайан.

У Роджера тяжёлый характер, истеричная королева во всей красе, каждый, кому посчастливилось узнать Тейлора, не гнушались за глаза облить его дерьмом. Роджер вспыльчивый, упрямый, грубый, машет кулаками почём зря и не скупится на крепкое словцо. Брайан искренне желал, чтобы однажды Тейлору на пути повстречался кто-то ровно настолько же невыносимый, ибо его нервы белокурый мерзавец трепал с превеликим удовольствием. Только когда в их жизни появился Фредди, Брайан понял, что своих желаний стоит опасаться. Если смешивать воедино взрывоопасные реактивы, то взрыва не избежать, и Брайан до сих пор не может понять, как они вчетвером смогли ужиться на одной территории и не убить друг друга в очередном приступе агрессии. Ведь иногда хотелось, чёрт возьми, чертовски хотелось сжать пальцами эту чертову тонкую шею и придушить нахрен, чтобы заткнулся наконец. Вот только Брайан, в отличие от Фредди, себе такого никогда не позволял. Только смотрел со стороны, как эти двое сходятся в битвах насмерть, а после, буквально через пятнадцать минут, с расцарапанными лицами сидят рядом и увлечённо беседуют, словно это не Фредди полчаса назад пытался оставить Роджера без волос.

И вот, кажется, снова желание исполнилось в своей извращённой форме, теперь Роджер может посмотреть на себя со стороны, но вот только радости от этого ноль, скорее, только горькое послевкусие.

— Это давно не я! — громким высоким голосом взрывается Тейлор.

Горькая усмешка словно сама по себе застывает на губах.

— Ты так отчаянно пытаешься разорвать любую связь с прошлым. Странно, что я всё ещё маячу где-то на горизонте. Может быть, и меня скинешь в неугодную копилку воспоминаний?

Брайану хочется верить, что он не прав, но с каждым годом становится всё сложнее убеждать себя в том, что их дружба всё ещё настоящая, что это не просто работа и жажда денег вынуждает их пересекаться хоть иногда. Но Роджер теперь словно чужой, и чувства его зарыты слишком глубоко, чтобы даже пытаться их раскопать. Да в общем-то, Брайан не хочет, ему нравится верить, что отболело и прошло, они с Роджером искусные лгуны, если уж научились врать даже себе.

— Ты что несёшь вообще? Этот хрен малолетний тебе совсем мозги промыл, что ты готов поверить в любую хуйню, в которую верит он?

— Думаешь, я настолько от тебя зависим, что собственных выводов сделать не могу? — с горькой насмешкой в голосе говорит Мэй.

Роджер тяжело вздыхает и, подаваясь старинной дурной привычке, тянет палец в рот, покусывая ноготь.