После довольно продолжительного звонка во входную дверь последовал характерный звук открываемой защелки и голос показавшегося через дверную цепочку мужчины:

– Кто к нам пожаловал?! – речь была самой обычной для столицы Еврейской автономной области, но очень своеобразной для Приморского региона, а потому Степан сначала сделал неуловимое движение своей полицейской мимикой, пытаясь уловить весь колорит вербальности.

– Старший лейтенант Ищенко! Уголовный розыск! Произвожу опрос всех людей на турбазе касательно происшествия, произошедшего в ночь на первое августа в районе водораздела примыкающего к ее территории, – оперативник, привыкший улавливать даже самые незначительные детали в поведении своих визави, мгновенно прочитал по физиономии «хитрого еврея» (а разве бывают другие?!), что он явно в теме.

– Дорочка, к нам господин полицейский пожаловали! – звук открывающейся цепочки засвидетельствовал готовность продолжить «дружескую» беседу между жандармом и депортированными евреями, – Проходите, поручик! Краля моя, сообрази нам по стаканчику чайку со сдобой. Вы не возражаете, молодой человек, против чайной церемонии в компании старых евреев?!

– Я на пару минут и для пары же вопросов! – Степан не хотел тревожить семейную идиллию, а кроме того прекрасно понимал, что время – деньги!

– Не обессудьте, молодой человек! Как разрешите к вам обращаться по имени-отчеству?! – Доротти обезоруживающей материнской улыбкой просто пригвоздила Степана к креслу возле стеклянного столика, сервированного для чаепития, – Меня зовут Доротти Моисеевна, можно тетя Дора, а моего благоверного – Ефимом Марковичем или дядей Фимой.

Можно не сомневаться, что живучесть евреев, обусловленная, в первую очередь, их понятным генотипом, доставшимся в наследство от праотцев, среди которых Адам может считаться, в прямом смысле, «мальчиком в гольфиках», не закончилась в газовых камерах нацистского режима. Сейчас перед представителем полиции региона предстали самые прямые потомки того самого Моисея, который сподобился убить египетского надзирателя и вывести шестисоттысячное племя из рабского заточения североафриканской империи.

А потому все попытки вскрыть внутренний мир своих оппонентов были обречены на победу только в тех пределах, которые заранее были определены именно ими самими.

– Степан Харитонович, – Доротти Моисеевна внимательно следила не только за тем, чтобы чашка опера не была пуста, но и за всеми тонкостями разговора, – мне кажется, что наша возрастная бессонница стала даром небес для вездесущего уголовного розыска. Слушайте и успевайте записывать….

Далее последовало очень литературное изложение всех тонкостей увиденного в предрассветный час означенного первого августа, когда Доротти Моисеевна в компании своего дражайшего супруга Ефима Марковича совершала утренний моцион, вдыхая свежие порывы морского бриза, перемешанные с характерным запахом гниющих водорослей, выброшенных на песчаный берег приливом.

– Представьте себе наше негодование, когда мы с мужем увидели, что дама, хотя и очень крепкого телосложения и достаточно высокого роста для среднестатистической антропометрии слабого пола, тащит по песку какие-то тяжести. Грешным делом, у меня даже мелькнула мысль помочь «бедняжке». Но пока мы решали вопрос о том, как лучше преодолеть разделяющее нас расстояние: по берегу или напрямую, – что казалось нам тогда актуальным, женщина в красном стремительно покинула это страшное место. Сейчас, уже задним числом, мне кажется, что сам Саваоф защитил нас тогда. Иначе, как понять промысел Божий, если не через спасение племени избранных?!

Теологический аспект бытия мало интересовал оперативника, являющегося по совместительству еще и закоренелым атеистом, а потому, задав несколько уточняющих вопросов, в его сознании сложилась четкая картина, мало чем отличающаяся от услышанного стажером от Романа-охранника. Но сопоставлять детали и делать выводы еще только предстояло в кабинете Васильченко во время подведения итогов опроса отдыхающих и служащих турбазы «JK Beach». А потому на данном этапе старлей был полностью удовлетворен и в своей беседе с гостеприимными евреями позволил себе погрузиться в национальный колорит «избранного племени», часто мотая головой в знак условного согласия даже тогда, когда его жизненное кредо должно бы было отчаянно протестовать.

Кстати, именно сейчас он получал неоценимые сведения из Ветхого Завета, некоей интерпретации Нового Завета, священного Талмуда и Преданий предков, кои общались с Богом напрямую, избегая корыстных посредников, называемых сегодня магами, экстрасенсами, колдунами, волшебниками и даже священниками. Подумать только, сколько невежества обнаружил в себе Степан Харитонович, который всегда считал себя довольно образованным человеком, не смотря на то, что выбранная профессия в нашей стране мало кем считается интеллектуальной в связи с большим объемом именно физических нагрузок, идущих в прямой ущерб в соотношении с умственным развитием. Но «мент» – это не совсем спортсмен, и не совсем юрист (по крайней мере, оперативные работники). Так что грань между силой и умом в данном случае очень даже зыбкая, что оставляет место для маневра. И именно евреи используют в своем ежеминутном процессе выживания это пластичное свойство материи для вполне корыстных целей.

Короче говоря, Степан впервые в жизни попал в общество людей, которые по самому определению порядка вещей могли бы озлобиться на весь мир, а вместо этого они ведут себя в нем как владыки и властелины. До такого уровня психоанализа опер еще не достиг, однако первичный посыл в нужном направлении был получен. Так или иначе, а сегодня Ищенко получил тот бесценный опыт, который он в дальнейшем будет использовать не только на благо общества, но и в чисто личных целях, памятуя о бренности всего сущего и важности уметь находить выгоду даже в самых, казалось бы, негативных ситуациях.

Глава 8

Где бы ни начинались прорывы в расследовании по делу об убийстве Семена Ивановича Брусникина, а все тематические решения должны определяться именно в кабинете следователя Васильченко, который во всей полноте несет ответственность за его продвижение. Конечно же, майор уже и сам составил некоторое представление о маячившем на горизонте «висяке», но сдаваться раньше времени ему претили два существенных обстоятельства: возможность давления «сверху», напрямую влияющая на безмятежное вхождение в пенсионный стандарт, и, естественно, уязвленное самолюбие «мента», которое всю жизнь вело лютую борьбу с преступниками самого разного калибра.

Как и положено по заведенному от века правилу, ровно в 09-00 по Владивостокскому времени, которое в международном стандарте определялось как + 10-00 к капиталистическому Гринвичу, мать его, кабинет следователя был укомплектован всеми задействованными в расследовании лицами: хозяином «пикника», Владимиром Михайловичем, Степаном Ищенко, Николаем Крайновым и Евгением Мягковым.

В связи со строгой субординацией все сидящие за уже знакомым читателю овальным столом (не путать с Овальным кабинетом в Белом доме, дабы понимать всю важность принимаемых решений, плюс ответственность за них!) открывали свои рты только после приглашения со стороны майора. А потому минутная пауза после того, как все удобно расположили свои фигуры и прокашлялись для максимальной готовности к докладу, была направлена больше для дисциплины духа и полной концентрации.

– Так-с, Михайлыч, есть, что добавить к своим предыдущим выводам по делу? – деловой тон начальника не мог обмануть присутствующих, уловивших в его голосе некий упаднический посыл, – Наверняка ты уже прокрутил ситуацию вдоль и поперек?!

– Степаныч, из нового в голове старого капитана могу лишь добавить о довольно долгом и мучительном уходе жизни из Брусникина, – какая-то усталая и вымученная улыбка на лице судмедэксперта только усилила общий настрой собравшейся компании, – который по моим представлениям мог находиться между небом и землей около суток. А вообще, как говорят исторические летописи на счет колосажания, жертвы столь мучительной экзекуции, например, в эру Дракулы могли мучительно умирать до трех суток. Этот вид смерти относится к одним из самых антигуманных из известных.