хрусты летели и летели, а мы с тобой давно вспотели

  Теперь они все обернулись.

  Ахмад поднялся, подошёл, спросил тихонько:

  - Ху хилла?

  - Да ничего не случилось... - она уставилась в вязанье. - Так просто...

  - Ехать не хочешь?

  - Ехать не хочу. Вас слышать - тоже. - Она тяжело поднялась, потёрла поясницу.

  В сроках произошла явная ошибка. Ходить становилось всё труднее день ото дня.

  - Опаньки! - ляпнул Бек и смолк под взглядом Тимурханова.

  - В мой огород камешек, Алиса Талгатовна? - поинтересовался тот, сузив глаза.

  - В ваш, в ваш, Беслан Алиевич... - отозвалась она почти нежно.

  - И какие, собственно, у вас ко мне претензии?

  что вам не нравится в моём берете?!

  о, сударь! ваш берет прекрасен, но мушкетёры сейчас носят вот такие шляпы!

  Она снова поглядела в вязанье, покусала губу. Тряхнула головой:

  - Вы ищете только собственной выгоды. Как обычно.

  - Это преступление? - Тимурханов тоже поднялся, рассматривая её в упор.

  - Ну что вы... - Она неожиданно успокоилась. - Я вас ни в чём не упрекаю.

  - Баркалла! - немедленно откликнулся тот. - Оставь её! - это уже относилось к Ахмаду. - Хочу послушать. Я теперь редко её слышу.

  давненько я не брал в руки шашку

  - Нарезать сермяжную правду-матку, Беслан Алиевич? Тонкими ломтиками, астагфируллах... Что ж... Вы хотите, чтобы за вами шли люди. И они пойдут, потому что устали от войны, потому что не видят выхода... потому что потому. И зря.

  если я чешу в затылке - не беда,

  в голове моей опилки, да-да-да

  но хотя там и опилки,

  но кричалки и вопилки

  сочиняю я неплохо иногда

  да!

  - Продолжайте, Алиса Талгатовна, я весь внимание! - Беслан всё-таки достал сигарету, но курить не стал, смял в пальцах.

  - Мультик такой был, "Пёс в сапогах" назывался...

  Оздоев откровенно расхохотался, откинувшись на стуле. Бек тихо замычал.

  - ...Так там говорилось: "Остались только худшие? Тогда возьмите лучших из худших!" Вы только не обижайтесь, Беслан Алиевич...

  - Да что ты, я прямо-таки польщён! - Тимурханов отшвырнул безвременно погибшую сигарету. - Ну, "лучших" - понятно. А почему, собственно, "худших"?

  - Я уже сказала. Потому что вы, как все, ищете выгоды для себя. А вашему... - она запнулась, - нашему народу сейчас нужен Данко. Который способен пожертвовать собой ради этого народа.

  - Вам вообще сколько лет, Алиса Талгатовна? - вкрадчиво осведомился Тимурханов, склонив голову набок.

  - Я уже впала в старческий маразм! - отозвалась она немедля.

  Оздоев снова захохотал, хлопая себя по коленям. Бек фыркнул.

  Она испуганно покосилась на Ахмада - глаза у того блестели.

  Тимурханов свирепо огляделся и махнул рукой:

  - Это единственное, что тебя спасает!

  - Я знаю, - поспешно согласилась она.

  - Данко! - Он покрутил головой. - Валлахи, я-то пока не в маразме!

  - Я знаю...

  - За мной люди, которые со мной уже много лет, и я за них отвечаю!

  - Я знаю...

  - Сядь, а? - попросил Тимурханов, снова опускаясь на стул.

  - И спой что-нибудь другое, - подсказал Ахмад, улыбаясь.

  тхо цкъа а цхьаннена къарделла совцур дац

  Iожалла, я маршо - шиннех цхьаъ йоккхур ю

  йижараша тхан чевнаш эшаршца ерзайо

  хьомсарчу бIаьргаша хьуьнаршна гIиттадо

  ("Никогда никому не покоримся, свобода или смерть, наши сестры нам раны песнями латают, глаза любимых в бой подвигают..." (Народная песня)).

  * * *

  10.09.04

  Не поверишь, но я вот-вот стану, наконец, "честной женщиной" - завтра мы идём в ЗАГС. Знаю, что не смешно. Извини. В принципе, это мне и не нужно, но может пригодиться, когда (и если) я на какое-то время останусь без него. Но с его семьёй.

  "Кавказскую пленницу" помнишь? "Отсюда у меня два пути: или я веду ее в ЗАГС, или она ведет меня к прокурору... Не надо? Что не надо, сам не хочу..."

  Ладно, расколюсь - мои-то ведь так ничего и не знают про мою беременность. Потом, когда всё закончится, тогда и сообщу. А сейчас... они же примчатся сюда, не приведи Аллах... или сойдут с ума, требуя, чтобы я возвращалась.