Внимательно посмотрев на неё, Тимурханов поднялся:
- Твой муж где?
- Сказал, в три придёт, - едва шевеля губами, проговорила она.
Тот глянул на часы:
- Тогда мы поедем, с твоего разрешения. Куда вас подвезти, ребята?..
Она прислонилась к стене, слыша шум моторов, и, зажмурившись, как тогда, в машине, ударилась затылком об стену, чтобы одна боль хоть немного заглушила другую. В ушах зазвенело, и сквозь этот звон она еле услышала голос Бека:
- Лиска!
Он схватил её за плечи и притянул к себе.
- Ты... зачем... - выговорила она.
- Ш-ш... ты плачь, плачь... - мягко сказал Бек, и она в голос завыла в его крепких объятиях, не сдерживаясь больше.
мой недуг пройдет в пути
суховей засушит раны
если не смогу дойти
значит, растворюсь в тумане
золотая лань в кольце
три негромких отголоска
я иду, в моей душе
тихо скрипнуло окошко
Очнувшись немного, она потерлась лицом о рубашку Бека, и без того мокрую насквозь.
- Я тебе... испортила... рубаху... - Собственный шёпот был ей еле слышен. - Ты прости, сорвалась...
- Плевать, - сдавленно пробормотал Бек. - Я тебе брат или где?
- В Караганде... - Она стояла, по-прежнему зажмурившись. - Сан ваш, что же делать-то? Когда же кончится всё это? Как нам жить? Я боюсь, я так боюсь, Бек!
по туманным берегам
к неизвестному итогу
от неструганой скамьи
к некрестовому походу
- Почему ты не хочешь уехать отсюда, Лиска?.
- Без него я не поеду.
- Уезжайте вместе!
- Куда? - Она горько хмыкнула. - На Таити, что ли? Ты-то не едешь... Он не поедет. Не поеду и я. Наш ребёнок должен здесь родиться... Ты чего?
Бек вздрогнул. Чувствуя, как поворачивается внутри плод, она улыбнулась.
- Не бойся, не сию минуту...
- Фигасе... - Бек захлопал ресницами. - Во напугали...
усыпи свое дитя
погремушки, как вериги
мой недуг нельзя отнять
он, как облако, не виден
- Ваш сан... - она отстранилась, заглянула ему в лицо, - знаешь, я так давно не слышала, чтоб ты пел...
- А я не пою больше... - сказал Бек спокойно, как отрезал: - Харам.
* * *
"Полная, тотальная свобода от общественных устоев, свобода, данная с рождения не Богом, не людьми, но горами и кровью, никогда не позволяла чеченцам возвыситься над интересами и традициями воспитавшего их рода. Сама природа не давала создать им полноценную социальную пирамиду, где был бы один Бог, один покровитель, один идеал, один мир. Только война и только убийство рождали и будут рождать в чеченцах тягу к совместной, гражданской жизни. Только смерть способна объединить их с врагом в искренней, крепкой, вечной и созидательной любви. И в этом смысле связь Чечни и России следует, конечно же, считать самым прочным и искренним союзом, скреплённым кровью многих поколений. Ибо Чечня - не боль России, не горькая судьба, не приговор, а именно что кровь её. Дурная, горячая и благородная кровь".
(Сергей МОСТОВЩИКОВ)
* * *
ой, то не вечер, да не вечер
мне малым-мало спалось
ой, мне малым-мало спалось
ой, да во сне привиделось
Она распрямила на пальцах вязанье, - бело-зеленые крохотные носочки, - довольно повертела туда-сюда и снова затянула потихоньку всё ту же песню - в несчётный раз. Ложилась на душу потому что.
а есаул, да он догадлив был
он сумел сон мой разгадать
ох, пропадёт, он говорил
твоя буйна голова
Видно, мужчины, тихо, но бурно спорящие за столом, всё-таки прислушивались, потому что Бек обернулся:
- Бешеная, ты к чему это вообще?
Она пожала плечами:
- Могу сменить репертуар. Враги сожгли родную хату...
помнишь, Бэла, как в Херсоне мы давали изумительный гастроль?
