Но внутри было звеняще пусто. Эта пустота поселилась с того момента, как тиррекус оборвал духовную нить между мной и наследником.

Вот и все. Мы не только выполнили взятую на себя миссию, но и нашли древнее святилище высших духов. Что бы не вытворил Маркений, к чему бы не пришел Совет, для наших кланов мы станем героями, спасшими Север от угрозы гнильянки.

И даже утрата духовной связи к лучшему. Теперь на нас не ляжет даже тени позора, теперь никому не нужно объясняться. Только почему же так горько?..

Ладонь Иллиана дотронулась до моей щеки.

— Лия… что с тобой?..

Я мотнула головой, стараясь сдержать слезы. За последнее время их и так пролилось более, чем достаточно. Не в эту счастливую минуту.

В конце концов, наши пути должны разойтись. После случившегося Север обязан сплотиться, чтобы дать отпор Короне, всех нас ожидают непростые времена. Иллиан займет свое место в этой борьбе, станет знаменем и орудием Нэндос, да и всех северян. Зачем обременять его своим присутствием, зачем вносить разлад между кланами?

Что до меня…

Я больше не ненавижу Север. Я больше его не боюсь, я смотрела в глаза самой тьмы, и готова, если придется, взглянуть вновь. В моих руках духовная сила стала послушнее, у меня есть оружие, и я воспользуюсь им, чтобы защитить самих дорогих и близких людей. Я больше никого не брошу, я больше не убегу. Я останусь жить с братом и буду уповать на предков, чтобы гнев Маркения и его семьи быстро потух, и они долго нам не докучали.

— Тогда… когда мы были в туннеле, ты не успела мне сказать… о чем-то, о чем я должен знать, — медленно сказал Иллиан.

Вспыхнула до жара в щеках. Отвела взгляд. Так он все слышал, я то думала, что он был без сознания. Предки, ну почему он просто не мог сделать вид, что ничего не было, зачем мучает меня? Уж он то должен все понимать.

— Мы вели себя безрассудно, — ответила я. Каждое слово давалось с трудом, падало тяжелым камнем. — Теперь, раз мы остались живы, и той нити больше нет, нужно оставить всё как есть. Наши кланы…

— Да, ты права, — отрывисто произнес Иллиан. Его взгляд помрачнел. — Права в том, что это было безрассудно. Эгоистично с моей стороны. Я не спросил тебя, застал врасплох, не объяснил сразу, чем грозит сближение со мной…

— Я совсем не это имела это в виду, — ошеломленно сказала я.

— Послушай меня, Лия. Ты не знаешь всей правды. Своей настойчивостью я мог бы изменить твою судьбу без твоего согласия и ведома, потому что с определенного момента путь назад был бы не просто закрыт, а отрезан раз и навсегда, слишком бы большая миссия легла на твои плечи, миссия, о который ты не просила. А ты так хотела уехать, твои планы, служба, да ещё и все эти безумные решения твоего дяди, которые всё многократно усложнили… Я не смог спросить. Не хотел услышать ответа… И не смог рассказать как есть. В моем роду есть правило, условие, единственное, но необходимое, чтобы кровь высших духов проявлялась в потомках. Мы не можем передавать свои способности детям через договорные браки, дети с силой высших духов могут родиться только в любви. В этом есть слабость нашего рода, это тайна, о которой знают лишь посвященные единицы. Поэтому желание короны насильно объединить два клана через женитьбу было смехотворным, поэтому я не мог воспринимать всерьёз помолвку с Марикой, как бы не было оно весомо в глазах других… Для моей семьи, в отличии от всего остального Севера, всё это ничто перед связью между двумя людьми, которые полюбили друг друга. А я люблю тебя, Лия.

— Иллиан… — едва дыша, прошептала я.

— Это бремя, Лия. И сложно просить принять его. Остаться со мной раз и навсегда. Связать свою судьбу с моим родом. Пойти против воли главы твоего клана, через непонимание и неприятие множества людей, против общепринятых правил, и вместе, во имя Севера и всех нас, бок о бок бросить вызов короне. И теперь, здесь, в этом священном месте, перед лицом высших духов, я спрашиваю тебя, готова ли ты пойти со мной по этому пути, отказавшись от других?

Взгляд наследника клана Нэндос прожигал. В нем надежда тесно вплеталась в затаенный страх. Он действительно боялся моего ответа. Моего “нет”.

Мои страхи сыграли со мной дурную шутку. Как Иллиан мог мне открыться, если я только и делала, как планировала вслух как можно скорее уехать с Севера, едва спасу брата? Наследник не имел право покидать родины, не мог отказаться от возложенной на него ответственности. Он называл предлагаемое бременем, когда сам от рождения был крепко связан обязательствами перед родом и кланом.

С трудом разомкнула пересохшие губы:

— Иллиан… — голос предательски дрожал. — Быть с тобой — единственное, чего я действительно хочу.

Лицо наследника просветлело, он резко поддался вперед и без слов впился в мои губы. Слезы, теплыми дорожками стекающие по моим щекам, отдали солью на языке. Оборванная незримая нить соединилась и туго натянулась, пульсируя потоком силы.

Вместе, навсегда. Хотелось громко смеяться. Я, всхлипывая, растворялась в крепких объятьях и не могла надышаться терпким запахом кожи. Голову кружило. В животе плясал миллиард бабочек, и, казалось, я схожу с ума, а происходящее — очередное видение или сон.

И Иллиан тоже чувствовал это, и каждым поцелуем упрямо старался доказать, что мы здесь, здесь наши тела, здесь наши души…

Левую руку защекотало, и мы с трудом оторвались друг от друга, ослепленные неожиданной вспышкой света.

Я моргнула, отказываясь верить глазам.

По нашим рукам вилась голубая вязь брачных узоров. Высшие духи услышали нас. Услышали и благословили.

Ткань мягких туфель скрадывала шаг. Натертый до блеска пол коридора нагрелся под солнцем, проникающим в резиденцию Нэндос через распахнутые окна. Там, где их не открыли, его лучи пронзали витражи и разбивались разноцветными бликами по светлому дереву.

Завидев меня, служанки, миловидные девушки в легких платьях, синхронно поклонились и распахнули створки дверей. Я, не замедлив шаг, прошла на террасу. Я уже почти привыкла к такому обращению.

Северная вишня в этом году зацвела удивительно рано, и её нежные белые соцветия на широких ветвях над перилами колыхались на теплом ветру. Даже от входа можно было различить тонкий, сладковатый аромат.

У низкого столику на подушках сидел Мохак. Увидев меня, он встал и отвесил нарочито церемонный поклон:

— О-террини, Лия Тендерин, приветствую вас и пусть свет всеведущих предков освещает вашу дорогу, — к его тону невозможно было придраться, но усмешка на его губах придавала словам легкий намек на издевку.

— О-тер, Мохак Ренези, да не пересекут ваш путь злонравные хэйви, — поклонившись, ответила ему я и опустилась на подушки несколько скорее, чем того требовала вежливость.

Мохак тоже сел. Покосился за моё плечо и потянул:

— Теперь ты везде ходишь с охраной?

Я подняла бровь и бросила взгляд назад.

— Ты про Эвока? Иллиан настоял, чтобы он присутствовал, если я буду принимать гостей. Это условность, не более.

Эвок с невозмутимым лицом застыл поодаль, и по нему нельзя было сказать, что полученные при сражении с тиррекусом раны ещё до конца не зажили. Но даже в таком состоянии он стоил десятерых, а дальше лежать на больничной койке нэндесиец не желал. Раньше Эвока лечебницу покинул только Моис, который уже слишком привык к превосходной стряпне Мирры и нашему мягкому дивану, куда он и перебрался до того момента, пока кланы не решат, что мы предпримем дальше, и пока нэндесийцы не покинут Оби.

Преданность Эвока, конечно, не вызывала сомнений, но всё же я подозревала, что такое ярое желание вернуться к службе было как-то связано с тем, что лекари категорически запрещали ему курить на территории лечебницы.

— Почему ты здесь в такое время? — спросила я Мохака. — Насколько я знаю, сейчас идет очередное заседание Совета, прибыли новые послы нескольких кланов… Разве ты не должен быть там?

— Совсем скоро приедут вожди Тэнир и Минер, и до их приезда ничего не будет решено, так что по мне, это просто трата времени. А общество Иллиана я готов терпеть на Совете, но не на встрече со своей двоюродной сестрой, — Мохак кинул взгляд на Эвока. — Хотя лишних ушей теперь не избежать. Как всё быстро поменялось…