Красных пятен на щеках сестры стало ещё больше. Она, сжимая кулаки, яростно уставилась на брата, словно вот-вот кинется на него и вцепится ему в волосы. Мохак лишь слабо улыбался, явно не боясь её гнева.

— Всем доброй ночи, — наконец, зло выдавила Марика, и резко развернувшись, устремилась к выходу.

— А как же моя одежда?.. — запоздало спросила я, но девушка уже громко хлопнула дверью.

Прощайте, старые добрые джинсы. Моя «новая» семья с самого начала нашего воссоединения решила оставить меня без штанов.

— … Кто-нибудь из слуг завтра её принесет, — после вздоха, подал голос брат. — Иди домой, Лия. Уже поздно, и тебя сопроводят, провожатый уже ждёт у выхода.

Мне оставалось только попрощаться и с облегчением покинуть залу, в которой я провела несколько не самых приятных часов своей жизни. Как же всё-таки прекрасно, что конфликт моего отца и Маркения избавил нас в своё время от общества семьи дяди.

Не с первой попытки я нашла главный выход, жалея, что сразу не попросила меня проводить кого-то из слуг.

У ступеней при свете фонарей меня ожидал хмурый отлично вооруженный мужчина. И от кого меня так защищать?..

Я почувствовала, как лопатки прожег чей-то взгляд. Растерянно подняла голову и заметила в окне очертания темной мужской фигуры на втором этаже, которую подсвечивал слабый свет в комнате.

Стало как-то не по себе.

…Поселение давно спало, и дорогу освещали лишь редкие фонари, пространство между которыми изредка утопало в полной темноте. Погружаясь в неё, я начинала радоваться тому, что со мной отправили охрану, хотя умом и понимала, что вряд ли кто-то здесь вздумает на меня напасть.

Я ощущала какое-то внутренне опустошение. И дело было не только в усталости. Не каждый день тебя пытаются использовать в своих целях, словно ты какой-то предмет или вещь, а не близкая кровь. Что ж, хотя бы Мохак, каким бы он не был человеком и какие бы цели не преследовал, на моей стороне. Раз он так хочет пристроить надоевшую ему сестру за наследника Нэндос, значит, у меня большой шанс избежать неприятностей.

Буквально силой меня никто не заставит выйти замуж, но и играть на моих чувства, чтобы я пожертвовала собой, у них не получится. Будь я действительно зависимой от Маркения, не имей я путей отступления, у меня не было бы возможности сказать «нет», но, хвала предкам, жизнь распорядилась иначе. На меня можно надавить только через Лэнса, однако сейчас жизнь брата зависит от Нэндос, а сам Иллиан после всего случившегося явно будет против моей кандидатуры. Маркений может разве что изменить своё решение по поводу разрешения жить мне в собственном доме с больным братом — это максимум того, что вождь сейчас способен мне сделать, не вызывая лишних вопросов у соклановцев и Нэндос.

Так что по поводу затеи дядюшки я могла так сильно не переживать, были заботы и поважнее.

Моис уже дремал, но сразу подорвался, когда я вошла в дом. Я шикнула, чтобы он ложился, и молодой человек, недоуменно кося глазом на мой торжественный наряд и подтягивая сползавшие домашние штаны, вновь провалился в сон.

Я подошла к комнате брата и приоткрыла дверь. С тревогой вслушалась и различила ровное дыханье.

Всё хорошо. Теперь можно ложиться спать.

— А вот твоя форма, — на стол рухнула оранжево-коричневое мятое нечто. — В подсобке гладильная доска и утюг. Сменка с собой есть?

Я опустила глаза на свои кроссовки и покачала головой. Мысли о неподходящей обуви меня отчего-то ранее не посещали. Глядя на данное заведение, мне казалось, что я могу явиться сюда работать практически в чем угодно, лишь бы протертые дырки не сильно бросались в глаза.

— Посмотри, в шкафу подсобки валяется что-то из вещей прошлых официанток, что не забрали. Туфли там какие найди, что ли.

Хозяин заведенья, массивный мужчина средних лет по имени Кэнгереми Рэмор, или просто, как его все здесь называли, Кэнг, словно уже чем-то был недоволен, хотя вечер только начался.

Я взяла тряпки и украдкой поднесла к носу. Форма пахла свежестью и ромашкой. Ну что ж, хотя бы стиранная.

Прошло несколько дней с состоявшегося приема. Пока никто так и не ворвался в мой дом, чтобы повязать и обвинить в нанесении телесных наследнику Нэндос.

Я полностью привела в порядок дом, вымела мусор и пыль из самых дальних углов, перетрясла чердак. Собрала в кулак всё своё кулинарное мастерство и регулярно готовила еду, которую когда-то делала нам мама, чтобы лишний раз порадовать Лэнса. Болтала с братом, читала ему найденные в доме книги. Несколько раз переговаривала с целительницей, которая ежедневно навещала нас, но никаких принципиально новых деталей о болезни выведать не удалось.

Моис уже окончательно перестал ворчать на моё присутствие. Всё же, до моего приезда ему было здесь одиноко, — Лэнс большую часть суток крепко спал, и редко вставал с постели, и то лишь для того, чтобы посидеть на крыльце у входа или на скамейке у начала леса. Нэндесиец обрел во мне так необходимого ему сейчас собеседника, а я удачно приспособила воина для выбивания ковров и таскания тяжестей.

Среди приятных хлопот я не забывала о необходимости как можно скорее вернуться в Шепчущий лес, чтобы до конца разобраться самой, действительно ли там есть что-то, что могло было быть связанно с гнильянкой. Следовало хорошенько подумать, как незаметно обойти все установленные защиты, и по вечерам, когда Лэнс ложился после совместного ужина спать, я листала сохранившиеся записи отца, скользя пальцем по пожелтевшим страницам.

Так и подошёл мой первый рабочий день. Я бегло просмотрела меню, которое мне вручил хозяин «Дырени», и в обговоренное время явилась на глаза Кэнгу, своему новому начальству.

Подсобка была малюсенькой комнатушкой, где с большим трудом удалось разложить гладильную доску, ставя её край на шаткий столик, за которым, вероятно, работники этого заведения проводили обеденные перерывы. Большую часть помещения занимали захламленные полки и чуть покосившийся шкаф.

Форма оказалась коричневой рубашкой и занятной оранжевой коротковатой юбкой со сложными завязками, которые, я, недолго думая, повязала в подобие банта сбоку.

В шкафчике нашлось множество добра, большая часть из которого давно должна была отправиться на помойку. Какие-то дешевые духи, дырявая вязанная кофта на пуговичках, просроченная косметика, и огромное множество убитой обуви, что было не жалко оставить. Борясь со всколыхнувшейся брезгливостью, я перебрала десяток пар, и выудила туфли на высокой танкетке. Их кожа давно облупилась и потеряла вид, но каблук не качался, а размер был мой.

Оставалась надеяться, что предыдущая хозяйка обуви не болела грибком стопы или ещё чем, что я могла бы подхватить через эти туфли.

Когда я закончила возню с кожаными ремешками своей «обновки», дверь распахнулась, и в подсобку влетела милая худенькая девушка с копной густых пшеничных волос.

Увидев меня, она вздрогнула и после паузы поспешно поздоровалась, накручивая на пальчик растрепанные локоны.

— Так это ты новенькая? — голосок у девушки был тонкий, как у ребёнка. — Как хорошо, что ты уже вышла! Одной здесь так тяжко… Я Агнесса!

Она протянула худенькую ручку, и мне ничего не оставалось, как пожать хрупкую ладонь.

— Лия, — представилась я.

Моя коллега быстро извлекла из шкафчика свою форму, которая аккуратно висела в самом дальнем углу на кривоватой металлической вешалке, и потянулась к утюгу.

— И давно ты здесь уже работаешь?.. — Спросила я в надежде завязать разговор и выведать что-то по обстановке в этом заведении.

— Сегодня уже второй день! — радостно известила меня Агнесса. И это я ещё новенькая?.. — Вот решила подработать, пока каникулы. Ты ведь тоже студентка?..

Помедлив, я кивнула, чтобы избежать нежелательных вопросов. Агнесса споро отгладила форму и, мучительно краснея, скрылась от меня за приоткрытой дверцей шкафчика, чтобы переодеться. Пока я размышляла, как вообще эта девчушка умудрилась выбрать подобное место для работы, и чем думал Кэнг, когда её брал, Агнесса болтала без умолку: