«Он прощается, - догадалась Гермиона. – Прощается с домом, с предками, с родителями. Он не надеется выжить».

«Мисс Грейнджер, - зазвучал в её голове спокойный голос Родольфуса. – Обещаю, это последний раз. Я не идиот, как вы изволили заметить, и прекрасно понимаю, как опасно дразнить оборотней свежей кровью. Я не горю желанием быть растерзанным кучкой существ, стоящих ближе к животным, чем к человеку, но, может статься, это будет единственным способом освободить ваших друзей. Если вы отсюда выберетесь, чего я вам искренне желаю, передайте Аберфорту, что я прошу его сохранить жизнь Рабастану. Он знает, что мой брат равнодушен к идеям Лорда, да и вообще к любым идеям. Он не сделал ничего, что заслуживало бы смерти, в отличие от меня. Считайте это последней просьбой приговорённого к казни».

Гермиона взглянула на идущего перед ней Родольфуса. Тот шёл совершенно спокойной походкой человека, занятого привычной рутиной.

«Мисс Грейнджер?»

«Да, мистер Лестрейндж, я передам ему. В любом случае».

«Спасибо. Больше я вас не побеспокою. Мы пришли. Не удивляйтесь и не пугайтесь того, что я стану говорить, делайте всё быстро и чётко. Второго шанса не будет. Скоро рассвет».

========== Часть 8 ==========

Глава 8

- Отправляй людей за заказами, Кингсли, - сказал Аберфорт, водружая на стол объёмный мешок.

Кингсли заглянул в него и не поверил своим глазам.

- Откуда, Мерлинова борода?

- Принёс домовой эльф в простыне наизнанку. Швырнул на стол и улетучился.

- Что, даже ничего не сказал?

- Что-то сказал, но, по-моему, это не из тех слов, что приняты в приличном обществе.

- А записка какая-то прилагалась? Вдруг эти деньги прокляты?

- Я проверил. Прекрасные, полновесные, так необходимые нам галлеоны. А записка была, да. – Аберфорт покрутил перед Кингсли листком бумаги.

- И что в ней? – Кингсли взял из рук Дамблдора-младшего записку и прочёл: - Чума на оба ваши дома. Аберфорт, деньги точно не прокляты? У тебя есть идеи, кто мог это прислать с такой запиской?

- А ты знаешь много волшебников, которые ворочают такими деньгами и цитируют Шекспира?

- Да я даже не знаю, кто такой Шекспир, но догадываюсь, о ком ты говоришь. Хотя не представляю, что могло его заставить передать деньги нам. Он же, вроде, финансирует другую сторону, причём делает это по зову души и крови. Ребята надавили?

- Надавили? Навряд ли, - погладил бороду Аберфорт. – В этом случае деньги прислали бы они и написали бы что-то другое. Это его решение.

- И зачем же Родольфусу снабжать нас деньгами?

- Кто знает, кто знает…

- Аберфорт, ты не жалеешь, что выходил его тогда?

- Я жалею, что не успел помешать Робардсу использовать Конфринго против семнадцатилетнего мальчишки, которому напомнили про маму и гарантировали жизнь.

- Как он вёл себя?

- А как мог себя вести семнадцатилетний мальчик, только что потерявший отца и чудом разминувшийся со смертью? Плакал об отце, плакал от боли, захлёбывался ненавистью, обещал отомстить…

- Это ему удалось неплохо.

- Мы сами создали монстра, Кингсли. Из вполне нормального юноши.

- Не перегибай, Аберфорт. Родольфус к тому времени уже не раз отметился в рейдах Пожирателей, и был там не на самом плохом счету. А уж что после этого творил. Ты никогда не думал, что кровь его жертв и на твоих руках?

- Может быть, может быть. Но что, по-твоему, я мог сделать? Добить его?

- Достаточно было его там оставить. Не заметить, что он ещё дышит.

- Ты бы оставил?

Кингсли вздохнул. Разговор был бессмысленным, и он это знал. Он бы не оставил. Он бы не стал использовать убийственное заклинание, если бы гарантировал жизнь.

- И всё же, что могло заставить Лестрейнджа передать нам деньги? – снова спросил он.

- Ненависть. Ненависть ко всему, что разрушает то, что он любит. Он ненавидит многое и многих и по свою, и по нашу сторону баррикад. Хотя о чём это я. Он ни одну сторону не считает своей, он сам по себе. Наследник рода Лестрейнджей.

- Да, парень родился с золотой ложкой во рту, - хмыкнул Кингсли.

- И да, и нет. Конечно, наследник такой семьи имеет огромные привилегии и возможности, но ещё больше обязанностей и ограничений. Родольфус от рождения имел совершенно другие склонности. Мечтательный, задумчивый, совершенно неамбициозный мальчик. Совсем не то, что требовалось Корвусу. Родольфус любил отца и очень старался ему угодить. Он хорошо осознавал свой долг перед семьёй, но при этом не отказывался от своей природы, ему удавалось сочетать в себе эти два начала и даже как-то уравновешивать их. А потом с ним что-то случилось, ещё до того, как отец взял его в тот злосчастный рейд. Что-то в нём сломалось, будто его светлую часть отсекли, и осталось лишь то, что сделало его одним из самых известных Пожирателей.

- Аберфорт, не громозди гипотезы. Скорее всего, отец пригрозил оставить без наследства и передать всё Рабастану, вот он и распрощался с детством, мечтательностью и светлой стороной.

- Корвус никогда не сделал бы такой глупости. Он бы скорее всё Волдеморту оставил. Или Беллатрикс. Она, как и Корвус, всегда обожествляла Тёмного Лорда. Корвус был счастлив заполучить такую невестку, имеющую, к тому же, огромное влияние на его сына. Родольфус, к несчастью, боготворил её так, как сам Корвус боготворил Волдеморта.

- А сейчас?

- Не знаю. Я давно его не видел.

- Слухи о его семейной жизни…

- Кингсли, ещё раз прошу тебя, не собирай сплетни. Родольфус всегда вёл себя достойно, и сейчас тоже, а что касается Беллы… К сожалению, хорошей жены из неё не вышло. Кстати, это одна из причин, по которой Лестрейндж может ненавидеть Волдеморта. Не из-за тех слухов, что ты пытаешься мне пересказать, а потому что служение Тёмному Лорду разрушило Беллу, выбило из неё те остатки разума и здравого смысла, что у неё ещё были. В общем, мы убили его отца, искалечили его самого, Волдеморт , считай, отнял у него жену – чума на оба наши дома. И ему не жаль денег, лишь бы мы подольше убивали друг друга.

- А Лонгботтомы что у него отняли?

- С Фрэнком и Алисой Лонгботтомами тёмная история, в которой никто так и не стал разбираться.

- Что тебе неясно, Аберфорт? Лестрейнджей взяли на месте преступления, все улики были налицо, никто из них не стал ничего говорить, никто не отпирался, при задержании погибло шесть авроров – шесть, Аберфорт! - причём с четырьмя расправился Родольфус. Да и какая теперь разница. Даже если ты детально узнаешь, кто из Лестрейнджей когда и в каком порядке произносил Круциатус, ни Алисе, ни Фрэнку это не поможет. Им уже ничто не поможет, они навечно заперты в своём аду. Я понимаю, ты чувствуешь вину перед Родольфусом за то треклятое заклятье и ты привязался к нему, пока выхаживал, но давай смотреть фактам в лицо: Родольфус Лестрейндж – мерзавец, каких мало, его в лучшем случае ждёт Азкабан пожизненно, и то, если сдастся без сопротивления, потому что каждый из нас только ждёт повода метнуть в него Аваду. Давай деньги, я пошёл, наши запасы на исходе.

Схватив мешок, Кингсли вышел.

Аберфорт проводил его долгим взглядом, потом вытащил стопку листовок с грифом «Разыскиваются беглые волшебники», оставшуюся ещё со времён первого побега из Азкабана, и нашёл снимок Родольфуса.

На фото Лестрейндж мрачно смотрел исподлобья через спутанные волосы, свисавшие на лицо, не кривляясь и не гримасничая, в отличие от других Пожирателей.

- Что же ты скрываешь от нас, Родольфус Лестрейндж? И зачем тебе это нужно?

Но портрет молчал.

========== Часть 9 ==========

Глава 9

- Что за вонь, - брезгливо поморщился Родольфус, ступив в подвал.

Оборотни, которым часто пеняли запахом мокрой псины, враждебно заворчали.

- Огневиски, - с вызовом ответил Фенрир, пристально разглядывая капли крови на одежде Лестрейнджа.

Родольфус остановился перед решёткой, отгораживающей пленников, покачнулся, изображая пьяного, и небрежно взмахнул палочкой. Гермиона ощутила неприятное давление в ушах, будто нырнула на глубину.