- Белый человек думает, что знает всё, хотя на самом деле его знания подобны песчинке на берегу. Когда-то на том месте была деревня племени тонгва, – раскачиваясь на месте, монотонно забубнила старуха. – Но пришли глупые белые люди. Глупые и жестокие. Им понравилось место, где было много рыбы и открывался красивый вид на океан. Они попытались выгнать оттуда народ тонгва, а когда воины отказались уходить, расстреляли деревню из пушек. Но и тогда зло не первый раз коснулось этой земли. За много лун до того, как белые люди впервые ступили на землю моих предков, там жили чумаши. Но люди Тонгва думали, что более достойны тех плодородных мест. Они сражались с чумаши, но не смогли одолеть их в честном бою. Тогда тонгва пошли на хитрость. Их вождь Мискомаква, Красный Медведь, предложил чумаши мир и отдал свою дочь, Агвадашинс, за сына главы племени чумаши, Дибишкояша. Но после свадебного пира, когда молодые удалились в свой вигвам, тонгва напали на чумаши и всех перебили. Агвадашинс заколола Дибишкояша прямо на брачном ложе. С тех пор эта земля проклята.

- Значит, мёртвые духи заставляют всех, кто поселился здесь, творить зло? – с плохо скрываемой насмешкой спросил Паркер.

- Белый человек – глупый человек, – вздохнула старуха. – Он не умеет слушать ни мир вокруг, ни себя самого. Нельзя заставить творить зло того, в ком нет зла. Но тем, кому нравится зло, это место нашёптывает новые помыслы, оно притягивает их, собирает вместе, питается творимым ими, а потом натравливает друг на друга, чтобы они сами себя уничтожили. И ждёт новых гостей. Теперь вот вас, – она кивнула на остолбеневшего юношу.

- Мой отец никогда не творил зла, – тихо сказала Кристи. Отблески разгоревшегося костра плясали в её широко распахнутых глазах. – Он любил борьбу, опасность, риск, но никогда не унижал, не добивал. Он был хорошим человеком.

- Если это так, он может вырваться из Дома, – равнодушно произнесла старуха. – Если нет – Дом не выпустит свою законную добычу.

- Кристи, это безумие, – взорвался Сирил. – Ахинея какая-то. Тонгва, чумаши, вожди племён, проклятые места… Вы можете сказать, – развернулся он к старухе, – жив или мёртв Стивен Прайс?

- Мёртв, – уверенно сказала ведьма.

- Кристи, ты слышала? Прошу тебя, поедем домой! Она сумасшедшая, ты что, не видишь? Кого Дом выпустит, покойника? Крис, прошёл год! ГОД!!!

- И жив, – не обращая внимания на юношу, добавила старуха. – Он умер для этого мира, но жив в том, куда попал.

Сирил схватился за голову и застонал.

- Он может вернуться в наш мир живым? – не отрывая взгляда от огня, спросила Кристина.

- Всё может быть. Или не быть. Единственная возможность узнать – попробовать.

- Я попробую, – кивнула девушка.

- Завтра, – кивнула старуха. – А сейчас ложись спать. Тебе будет нужно много сил. Очень много.

Кристина послушно поднялась и вошла в шатёр.

-Ну нет, – рявкнул Сирил. – Я не собираюсь всю ночь задыхаться от вони. Дай ключи, я переночую в машине.

Девушка бросила ему брелок с ключами. Паркер поймал их на лету, обдирая бока протиснулся обратно в щель, чертыхаясь, дошёл до машины, на которую и в самом деле никто не покусился, и улёгся на заднем сидении.

Оставшись одна, старуха извлекла из складок намотанного на ней тряпья щепотку трав и бросила их в костёр. Пламя затрещало, повалил удушливый чёрный дым, но тут же исчез. В вытянувшихся языках костра возникло лицо усатого мужчины в очках. Взгляд его был тяжёлым и неприятным. Недобро сощурившись, он взглянул в глаза старой индианке. Та, не обращая на него ни малейшего внимания, продолжала мерно раскачиваться и тянуть долгую заунывную песню. Потом выбросила в огонь очередную порцию слюны. Языки огня затрещали и рассыпались искрами. Лицо мужчины исчезло.

Очередной приступ боли яркой вспышкой расколол окутывавшую его тьму и вырвал из спасительного забытья.

Мужчина с трудом разлепил распухшие веки и увидел склонившуюся над ним фигуру в белом халате. Звякнули инструменты, и острое лезвие скальпеля рассекло кожу и мышцы грудной клетки.

- Ричард… Ради Бога… Что ты делаешь?.. – прохрипел несчастный.

- Томас? – его мучитель откровенно обрадовался. – Ну наконец-то. Признаться, я устал от этого… Стивена Хьюстона. Я давно ждал тебя, Томас, мой старый друг.

Говоря это, он взял расширитель и раздвинул края разреза. Томас застонал.

- Ричард, прошу тебя… прекрати это…

- Прекратить?! – Кювета с набором инструментов с оглушительным звоном грохнулась на пол, её содержимое раскатилось по углам. – Прекратить? И ты говоришь мне это после того, как бросил меня здесь, а сам выбрался на волю и ещё четверть века наслаждался жизнью? Ну, нет! Ты ответишь мне за каждый день ожидания.

- Десять лет я просидел в тюрьме, – тяжело дыша, возразил Томас. – Мне пришлось отвечать одному за всё, что мы тут творили вместе. Жена и сын отказались от меня, я никогда не видел Стивена. Он ничего не знал обо мне.

- У тебя был выбор, Томас, – мягко, почти ласково шепнул Вэннакат. – Остаться здесь и разделить мою судьбу или поджать хвост и трусливо сбежать, спасая свою пропаленную шкуру. Ты выбрал бегство, и вытащил отсюда ещё четверых. Бейкер, Дженсен, Марр, да ещё и эта стерва Стокард! Ты не оставил их мне, ты вывел их за собой. Зачем, Томас, ты же никогда не отличался милосердием и человеколюбием? Объясни мне, и, может быть, я перестану тебя резать.

- Я устал, Ричард. Устал от всего, что мы делали. Я больше не мог. Когда начался пожар, я подумал, что это не случайно… что мы переполнили чашу терпения Божьего… Я не собирался бежать, но когда увидел окровавленного Дженсена, еле вырвавшегося из огня Бейкера, насмерть перепуганного Джаспера Марра… я не мог их бросить. Я знал, как можно выйти, у меня был универсальный ключ… я провёл их по не охваченным пожаром коридорам… по пути к нам присоединилась Рут…Стокард… я думал пробиться к тебе, Ричард, но ты заблокировал все подходы…

- Да! – заорал Вэннакат. – Потому что я не боялся смерти и никогда, слышишь, никогда не жалел о том, что мы делали. Я и сейчас жалею лишь об одном – что рядом со мной оказались такие трусы и бездари, как вы, иначе – кто знает, может, я и сегодня возглавлял бы свою больницу. Но ты ответишь мне… Вы все ответите за своё предательство!

В припадке ярости он схватил скальпель, одиноко лежавший на краю стола, и полоснул пленника по щеке. Томас дёрнулся и застонал, но Вэннаката вид крови странным образом успокоил.

- Я так долго добирался до вас, Томас, – продолжал он совершенно нормальным голосом. – И знаешь, кто мне помог? Не поверишь – Стокард! Не сама, конечно, её внучка. Ты будешь смеяться, но она стала женой этого твоего… Стивена Хьюстона. Она-то и привела его сюда, а я, отчасти с его помощью, собрал остальных. Ведь в каждом из нас течёт кровь и живёт частица души всех наших предков. Правда, я упустил Бейкера и Дженсена – у Франклина не оказалось потомства, а наследница Адольфуса не получила приглашения, такая же раззява, как и он. Зато я заполучил тебя, Томас, и, не стану скрывать, безумно этому рад. Да ты, наверное, и сам это чувствуешь.

За спиной доктора появилась женщина, тоже одетая в белый халат. Она подошла поближе и с равнодушной брезгливостью взглянула на привязанного к столу человека.

Лицо мужчины дрогнуло, что-то в нём неуловимо изменилось.

- Эвелин… – пробормотал он. – Принцесса…

- О, нет! – простонал Вэннакат. – Опять ты. А я только вошёл во вкус задушевной беседы со старым другом. Ну почему ты не успокоишься, Прайс? Самое лучшее для тебя сейчас – сдаться, впасть в безумие, так тебе будет легче переносить происходящее. Признаться, я удивлён, что ты до сих пор держишься. Ты на что-то надеешься? Или тебе нравится затягивать агонию?

- Да он всегда был извращенцем, – с отвращением процедила женщина, подходя ближе. – Ну что, Стивен, чья взяла? Надеюсь, ты доволен? Ты ведь этого хотел?

Прайс отвернулся, но Эвелин резким рывком за волосы развернула его лицом к себе.