Открывается дверь, и ко мне идет Джим. Надел те же джинсы, рубашку, что и в клуб. Он снимает джинсовку и кладет мне на плечи. Думает, что мне холодно. Ни капли.

Он садится на соседние качели и начинает также тихонько качаться вперед-назад. Мы играем в детский сад. Молчим и катаемся.

– Зачем ты с ней возишься? – прерываю тишину.

– Она пытается понравиться мне, поддержать. Как и в школьное время. – Джим оправдывается очень убедительно. С примесью грусти и серьезности.

– Понятно.

– Обязательно так себя вести? – Джим смотрит на меня, тормозя качели. А я пялюсь в землю, но даже сейчас ощущаю край неба его глаз.

Он встает и подходит ко мне вплотную. Садится на корточки и мягко кладет руки на мои колени, заставляя взглянуть на него.

– Ну, что случилось, расскажи мне. – Его ласка заставляет таять мое тело. Как же давно он не касался меня.

Смотрю в его небо и не вижу ни единого изъяна. Легкий ветерок запутался в его волосах, и пара прядей упала на глаза. Осмеливаюсь подправить оплошность ветра. Касаюсь его кожи, убираю волосы назад. И не могу сдержаться. Целую его нежные губы. И теперь мне вообще ничего не страшно, ведь земли под ногами больше нет. Растворяюсь в долгожданном поцелуе.

Без слов он отвозит меня домой и целует еще раз на прощание.

Речи не нужны. Такая молчаливая солидарность интимнее самых громких слов. Он не узнает правды, как и все остальные. Как бы сильно мне этого не хотелось.

Нет, сегодня будильник заткнулся и дал мне возможность выспаться. Тим сделал выходной в воскресенье. Ура! Первый выходной. «Цветочная открытка» еще не настолько успешна, чтобы нанимать продавцов и отдыхать самим.

После пьянки моя голова раскалывается и требует спокойствия. В выходные родители обычно уезжают в деревню к бабушке. Тим едет с ними. А я отшельником остаюсь дома. К моему большому счастью.

Открываю голубые шторы и поражаюсь яркости солнца. Я чуть не ослепла от обилия света. На мне все еще короткое золотое платьице, а босоножки лежат в углу. Снимаю с себя наряд и вижу царапины сбоку от живота. Черт, я же потеряла паспорт. Сейчас еще и возня с документами начнется. Родители меня уничтожат. Ну и правильно. Я бы также сделала со своей непутевой дочерью.

Когда моюсь в душе, слышу стук в дверь. Как же не вовремя. Я не собираюсь открывать. Это точно не ко… а вдруг ко мне? Вдруг это Джим? Боже, воспоминания ночи резко всполошили меня. Стало так приятно. Надо скорее напялить халат и открыть дверь. Не могу допустить того, чтобы Джим ушел.

С мокрой головой и босыми ногами бегу по коридору и резко открываю дверь.

– Привет, секси, – говорит довольно Сэд. Разочарованно закрываю дверь перед его носом. Встаю около зеркала и расчесываю длинные волосы. Мажу корни никотиновой кислотой, чтобы укрепить. Сэд все равно открывает дверь и заходит. – Твой брат очень волнуется. Мы с ним даже поссорились.

– Да я видела, как вы стояли в клубе и бурно что-то обсуждали.

– Хм. Я думал, ты была в отключке.

– Что тебе надо? Тима здесь нет.

– Принес тебе паспорт. – Я круто поворачиваюсь на носочках и смотрю на его протянутую руку.

– Ого, спасибо… спасибо большое. Не думала, что вообще найду его. – Начинаю смотреть на него другими глазами. Его гирлянда сегодня не такая яркая, как вчера.

– Да не за что. Теперь и умереть можно.

Я морщусь от его дурацких слов, беру документ и убираю в шкаф.

– Ладно, дело сделано. Я пошел.

– Ты можешь зайти на чай. – Я считаю, что как-то не гостеприимно с ним разговариваю. Он все-таки нашел паспорт и привез.

– Да нет. Здесь делать нечего. Будет скучно, как при смерти. – Он подмигивает мне глазом, и я вижу сияние ярчайшей лампочки гирлянды.

– Ладно. – Я улыбаюсь. Сэд понимает, что нам будет стремно сидеть вместе. За столом. За чаем. Еще и после вчерашней трубочки. Боже, зачем только я обсасывала ее при нем. Провожаю его, закрываю дверь и напоследок говорю, – Спасибо еще, что дал вызвать такси!

– Какое такси? – только успевает он спросить и уже скрывается в подъезде. Вижу лишь черные волосы. Слишком торопится.

Бегу к кровати, чтобы посмотреть на пропущенные сообщения или звонки от Джима, но ничего нет. Пусто. Такого быть не может. Он всегда писал, когда случалось что-то неожиданное, а вчерашний поцелуй был явно одним из таких событий.

Ладно, сейчас только утро. Точнее полдень. Он напишет мне. Иначе никак. Иначе это не Джим.

В моей комнате слишком солнечно, а закрывать шторы не хочется. Тогда уже снова ночь настигнет меня. Бросаю полотенце на пол. Еще немного думаю, поднимаю и вешаю его на крючок в ванной. Не хочу, чтобы из-за такого пустяка мама поднимала шум, когда придет. Накидываю на себя легкое платье и ложусь на мягкую кровать Тима. В зеленой комнате приятно, нет резкого солнца, воздух свежий. У меня всегда душно и пахнет чем-то странным, как будто кремом или духами, которыми пользуются бабули. И пыль на принтере. Кстати, это единственная незахламленная вещь в моей комнате. Как-то я хотела обклеить стены постерами, чтобы было стильно, но вышло только хуже. В итоге все постеры так и валяются кучкой на полу.

Зеленая комната – совсем другое дело. Здесь вообще нет и намека на частицу пыли. А зрение у меня идеальное. Тим купил полки из Икеи и расставил книги туда. У него три зоны, как он выражается. Рабочая. Здесь ноутбук, тетради, ручки, папки с бумагами, адресная книга, ежедневник. В зоне отдыха у него естественно кровать с невероятно мягким одеялом салатового цвета, миниатюрные белые подушки по бокам и светящиеся звезды на потолке. Он заказал набор из Алиэкспресса. Но зимой здесь еще гирлянда светится. Белая. И, конечно же, небольшой цветник. Он стоит, как отдельное государство. Единственное, что меня привлекает тут – это венок в стене. Остальное мне не интересно. Иногда я кладу в венок записочки типа «эй, придурок, как дела?» или «когда ты приготовишь мне лазанью, лох?». Напишу-ка сейчас еще одну.

Я осматриваю комнату в поисках клочка бумаги. Нахожу стопку А4, беру ручку и калякаю: «Я кинула тебе ссылку на классную порнушку, не забудь посмотреть». Комкаю бумагу и аккуратно втыкаю комок в веточки венка. Слышу, как Марс шаркает коготками по полу. Этот огромный плюшевый мишка прыгает на кровать и садится прямо на подушку Тима. Такой неуклюжий и милый. Снова его глупо-грустный взгляд, как будто он каждый день таскает кирпичи на заводе. Не в силах сдержать порывы нежности я глажу его большую пушистую голову и целую в лоб. Марс громко мурлычет, и мне нравится звучание.

В голову приходит отличная мысль. Вспоминаю фильм «Женщина-кошка» с Холли Берри, момент, когда кошка смотрит прямо в глаза девушке и дает ей суперсилы. Делаю точно также. Резко вглядываюсь в зеленые глазки Марса и долго-долго смотрю. Кругом тишина. Марс пялится на меня, я напрягаю взгляд, и кот мяукает. Что еще я ожидала от него? Очень жаль, что я не смогу спасать мир, как Женщина-кошка.

Вечереет. Джим так и не позвонил. Я посмотрела две части «Другого мира», а они очень долгие. Скоро должны приехать родители, поэтому я мирно выхожу на улицу, чтобы не встретиться с ними глазами. Да и Тиму стыдно смотреть в упор. Я же пила всю ночь.

Не могу ждать. Ухожу вниз по Калинина, почти дохожу до забегаловки и набираю номер Джима. Ловлю флэшбеки с ночи, столько же гудков я слышала в домофоне. Я дожидаюсь его ответа.

– Привет, слушай. Хотела поговорить насчет вчера…

– Эмма, о чем именно?

– Ты прикалываешься? – Не могу понять его интонацию. Он реально не может вспомнить?

– Вообще-то нет. Ты вела себя не красиво. Хочешь поговорить о своем поведении?

– Но мы вчера целовались! – не сдерживаюсь я и кричу на всю улицу. Девочка с огромными глазами смотрит на меня. Она беззаботно сосала леденец. Мама ускорила шаг, чтобы дочка не слышала нас. – Мы целовались, – продолжаю я спокойным голосом, но все еще сильно нервничаю.