Ло Бинхэ больше делом занимался. Вместе с Мобэем и лордами Лю и Вэй искал на границах двух Царств более подходящие места для переходов. Решили строить врата, а не платформы. Лю Цингэ не признается, но Царство Демонов его заинтересовало. А вот Шан Цинхуа не знал, как удивляться «неизведанному», и до последнего ногой не ступал в Царство Демонов. Шэнь Цинцю же в отсутствие главы отвечала за Цанцюн, поэтому большая часть дел лорда Цинцзин по-прежнему оставалась на Мин Фане.

Но не один он сумел отличиться в это удивительное время.

Нин Инъин отличилась простым— своей преданностью делу и пику Цинцзин. Мин Фань оказался абсолютным трудоголиком, не свернувшим с верного пути в своё время. Не свалиться из-за переработки ему не дала Инъин. Тан Юэмэй больше не рядом. Не совсем правду, но рассказали. Сильный удар по административному дому Цинцзин. Но дядюшка Ю Югао, следующий после Тан Юэмэй, с навалившей ответственностью справлялся и готовил Нин Инъин на своё место.

Хань Сунмин ещё юна, ей оставалось лишь учиться и не мешать взрослым.

У Фэнминь вместе с близнецами, Ли Сяси и Ли Сиань, отправился добровольцем с Лю Цингэ. И стал одним из первых среди молодых заклинателей, кто побывал в Царстве Демонов и не сдох, само собой. Новая тема для шуток в мире заклинателей.

Книги Лю Минъянь… распространялись. Интересно, кто помогал их переписывать и распространять? То дела первой красавицы Цанцюн.

Другой прославленный ученик, Сяо Гунъи, был так же активно увлечён управлением пиком, как и Мин Фань на Цинцзин. Под руководством Шэнь Цинцю в отсутствие Юэ Цинъюаня. Хотя ей самой нужна помощь, поскольку только недавно Му Цинфан убедился в её полном выздоровлении. И помогал Ту Хай, ему Юэ Цинъюань точно мог доверять. Между тем стоит сказать, что Цинцю осталась бесплодной, чему безмерно рада. То, что было утрачено давно, даже крови Священного демона не под силу вернуть.

Когда дело дошло до строительства врат между Царствами, Шан Цинхуа плюнул на бумажную работу: душа просила творить. Демонов, порядочных, в одном месте, в Царстве Людей, собиралось всё больше. Люди с опаской, но любопытствовали. А сюжеты о запретной любви с небезызвестными героями становились всё популярнее.

А теперь о нескольких событиях, произошедших до всей суматохи.

— Много мы видели ветров и инея… дети-сироты редко доверяют друг другу безоговорочно, — Юэ Цинъюань вздохнул.

— И именно Шэнь Цзю ты предпочёл довериться, —Юэмэй горько усмехнулась.

В Цанцюн были темницы: на Байчжань, Ваньцзянь и, конечно же, на Цюндин. Ведь главный судья и каратель — глава школы. Поэтому Лю Цингэ заточил Тан Юэмэй в темницах Цанцюн. И сейчас она гордо выпрямила спину, глядя через решётку на Юэ Ци. Кости зудели от раздражения. Что, пришёл в глаза посмотреть?

— Да, я доверяю Шэнь Цинцю даже сейчас. Не хочешь узнать её мнение на этот счёт? Вы так отдалились, Ци-гэ. Как думаешь, стоит наказать меня в соответствии с принципами лорда Цинцзин? — мужчина обернулся. Не то что бы Юэмэй любила его по-настоящему, как мечталось в юности. Жаль, что такой завидный жених пропадёт. Отвернулся и сделал глубокий вдох.

Как бы наказала свою подчинённую и шицзе сяо Цзю?

— Если ты думаешь, что у меня не хватит духу, ты ошибаешься, Тан-шимэй, — голос главы не дрогнул. — За причинение вреда лорду я сошлю тебя в монастырь на границе с кидани. Более того, ты будешь лишена возможности говорить и писать…

— Ого! Всё же ты не такой хороший человек, ах да… — это ради сяо Цзю. Теперь он несколько жалок в глазах восьмой сестры.

— Тебе отрежут язык, — но Юэ Цинюань спокойно продолжал, — руки и ноги останутся при тебе, — но их доведут до такого состояния, что она не сможет писать, будут вечно трястись. — И, поскольку твоё тело будет непригодно для совершенствования, меридианы запечатают, — мужчина повернулся к ней, сведя руки за спину. В его глазах нет вины, лишь сочувствие. Тан Юэмэй сама себя подставила. И предала только себя. — Думаю, таким было бы решение лорда Цинцзин за содеянное, ради безопасности, своей и школы, — взгляд, голос, и эта уверенность — Юэмэй впечатлена.

— Верно, — однако чувствовалась досада. — Ни больше, ни меньше. Ты всё ещё понимаешь мэймэй, — усмешка. — Видимо, именно это её раздражает, — женщина отошла к углу и села на холодный пол.

— У тебя есть час собраться с мыслями. Если есть что сказать, скажи сейчас, всё останется между нами, — и всё же до неприятного великодушен.

Или думает, что Юэмэй рассказала не всё известное ей о Шэньцзю? Видно, сомневаться во всём и вся теперь вечный её удел. Прямо как Шэнь Цзю? Хотя лорд Цинцзин так не делала… то есть у каждого в её жизни свой испытательный срок. Её бы, Тан Юэмэй, никогда не закончился? Нет, не так. Как только они зажили в Цанцюн, Шэнь Цинцю лишь использовала соратницу, не сумевшую жить самостоятельно. Она разумно ожидала предательства, поскольку часть вины на ней есть. Шэнь Цзю не огорчится и не удивится. Разве что вздохнёт или усмехнётся, ведь давала много шансов уйти.

— В поместье Цю был демон, с которым твоя дорогая сяо Цзю заключила контракт, — раз они тут вдвоём, расскажет. А ведь всё ждала, что юный и вспыльчивый Мин Фань оступиться и попытается её заткнуть. Не зря она за ним следила — а мальчишка не повёлся, молодец!

— Контракт? — Юэ Ци нахмурился; в духе сяо Цзю.

— Да, контракт, — довольная улыбка. — Ничего особенного. Печать на её теле давно не имеет силы, однако осталось вечным клеймом. Об этом можно будет рассказать, когда ваш драгоценный союз с демонами укрепится, а пока эта информация может навлечь позор на лорда Цинцзин. У неё много, очень много… недоброжелателей, — даже обидно. Ведь печать своё дело сделала. И всё ещё опасна! Юэ Ци лучше бы поговорить с ненаглядной сяо Цзю и решить проблему, а не откладывать в нижний ящик…

— Спасибо, — а? — Спасибо, Тан Юэмэй, — хоть и сошлёт, а не оставить без средств к существованию. Заслужила.

А ведь и он тоже использовал её.

Юэмэй рассмеялась; не безумие, просто чувствам дали волю. Это ведь Юэ Ци, он, уходя, велел заботиться о Шэнь Цзю. Их брату посчастливилось умереть, иначе бы дал себя использовать, при этом радуясь. Или нет? И она одна такая? Ха, думает о себе слишком много.

Юэ Ци покинул темницу. Он не имел сильной привязанности к Тан Юэмэй. Но ему действительно жаль, что всё закончилось так.

— Ты знаешь, что это? — Мобэй-цзюня снова пригласили в эти покои. Кажется, Шан Цинхуа не против всего. Однако сегодня у курильницы он заметил небольшой мешочек: настолько сильное у него обоняние.

— М-да, знаю, то самое, из-за чего у Шэнь Цинцю могло бы случится искажение Ци, —Цинхуа раскинулся на кровати, прикрыв глаза, давая им отдохнуть. Молчание северного демона говорило за себя.—да, я их иногда тоже разжигаю. Скажем так, не хотел, чтобы в случае чего гнали на неё, — давно он так не выражался! Пусть ещё и цветочки. Душа возрадовалась, будто кандалы сняли.

— Почему? — неужели лорд Цинцзин настолько хороший друг и важный человек для него? Мобэй потушил благовония, наслав холод. И подошёл к кровати.

— Потому что Цинцзин, — а именно Шэнь; вдох глубже,— лицо Цанцюн. Если её репутация и должна быть испорчена, то не ей самой. Тан Юэмэй тоже должна понимать, — лорд Аньдин сегодня узнал обо всех подробностях. Но возвращаться в Цанцюн ради «воспитательной беседы» с ШэньЦинцю не собирался. А по своей голове от Юэ-дагэ он ещё успеет получить.

Мобэй сел на кровать, у ног Цинхуа.

— Избавься от них, — когда его голос заимел приказной тон? На самом деле, для Шан Цинхуа он был таким всегда. Даже будучи ребёнком, Мобэй был прям и груб. Тогда воспринимался проще. А потом они оказались по разные стороны. Сейчас же… верилось, но не без оглядки, в особое отношение к себе. Ну, особое. Да чего шифроваться? Уж тем более когда Шэнь Цинцю заметила: на лице — видите ли! — всё написано.