— Какую выгоду можно получить на праздник фонарей? — никакого осуждения! Искреннее недоумение!

— Шицзунь! За кого вы меня принимаете? — Бинхэ обиженно фыркнул и отвёл взгляд.

— За волка в овечьей шкуре? — и всё же он не мог не смотреть, особенно на эту ухмылку.

— Так вы помните? — он тоже ухмыльнулся. И Цинцю, выпрямившись, кивнула.

— Только не смей меня дразнить, говори быстро и чётко! — Ло Бинхэ в ответ сдержал желание закатить глаза. Как будто ему хотелось…

Не так уж и плохо она его знает.

— Ничего такого. Я хочу запустить фонари вместе с вами, — почему-то в такие моменты хотелось отвести взгляд. Эти серые глаза, почему они такие равнодушные и чуждые для светлых эмоций? И всё же удивление в них приятно. — Вдвоём, на вершине, — ведь обычно она там одна. Вообще, вершина посещалась только ей с тех самых пор, как она стала лордом. Никто никому не запрещал. Просто взрослые что-то заметили и перестали туда ходить, и юные ученики следовали их примеру.

Представлялось, что там уже дикие заросли. Но лорд лично ухаживала за всеми тропами и уютными уголочками, что находились выше её собственного дома.

— Серьёзно? — Шэнь Цзю вскинула ладонь, опустила голову, пытаясь сообразить. — Если ты просто хотел подняться на вершину, тебе стоило это сделать, молча, — между бровями залегла складка.

— Я приготовил юаньсяо. Можем пойти прямо сейчас, подальше от этого шума, — вроде бы и хотелось, чтобы она поймала себя на мысли… нет, пусть лучше недоумевает. А то и самому неловко сейчас. — Шицзунь много работала в прошлом году, определённо в этом будет так же, но этот ученик хочет, чтобы вы отдохнули и набрались сил. Чтобы никто вас сегодня не тревожил, — Бинхэ заговорщицки улыбнулась. — Юаньсяо, кстати, с финиками, фасолью, кунжутом, боярышником, а ещё я выпросил…

— Не нужно оправдываться, может, так даже лучше, — Шэнь Цзю вскинула руку. Несмотря на привычность этого жеста, иногда она хмурилась. Как будто вспоминалось нечто неприятное. — Я пойду сейчас, а ты предупреди Мин Фаня и не забудь про чай, — учитель взяла свой фонарь и улыбнулась ему. Просто улыбнулась. Такое благословение доставалось жителям Цинцзин редко, но конкретно ему перепадало больше. И всё же счастья было, как в первый раз.

— Понял, — полный воодушевления Ло Бинхэ поспешил выполнить указание учителя.

Только зря спешил.

— Подожди, а ты где будешь? — нельзя было открыто выражать своё довольство. Мин Фань крепко схватил его за руку.

— Я буду прислуживать шицзуню. Извини, юаньсяо приготовил только для неё. Она так трудилась весь год, ела непонятно что... — последние слова прозвучали ему же под нос. — Мог бы найти хороший тонизирующий чай и преподнести его шицзуню! Плохой шисюн, какой пример ты подаёшь младшим!!! — последние слова шиди чуть ли не прокричал, привлекая внимания. Понимая, чем это может обернуться, не желая ослушаться учителя, Мин Фань отпустил Ло Бинхэ, чертыхаясь.

А шицзунь? Он уже видел это надгробие, но на нём не было ничего. Кто или что лежит в этой земле? Самая высокая вершина… пик Кусин. Незамутнённый разум, чистые помыслы, от того они и ближе всех к небу. А там Цюндин и Цинцзин. И другие…

Солнце уже садилось.

— Шицзунь, проголодались? — Ло Бинхэ принялся раскладывать еду, разливать чай. До этого Шэнь Цинцю не обращала на него внимания. Здесь не ветрено, и всё же аромат заваренного чая, подаренного леди Ци, быстро разнёсся по прекрасному месту. Когда потемнеет, можно будет наблюдать за территорией меж хребтами и равниной, утопающих в зажжённых фонарях. Некоторые могут подняться и сюда… в смысле, до такой высоты.

— Здесь как-то мало для двоих, — и одна ложка. Цинцю нахмурилась.

— Я не голоден, правда, правда, — Бинхэ подал ей миску, надеясь дотронуться до холодных рук. И когда аккуратные пальцы задели его, Бинхэ вздрогнул.

— Не холодно, — тут же отозвалась женщина, опережая привычный вопрос. — Садись, — и похлопала рядом с собой. Закат был позади них, а медленно наступающая на землю тьма была по-своему завораживающая. Но Ло Бинхэ старался тайком смотреть, как Шэнь Цинцю ест юаньсяо, иногда запивая чаем. Кажется, вышло вкусно. Потому что она улыбается и куда-то спешит, будто отберут. Хотя старается не подавать виду.

Что же, это хорошо. Через пять лет всё изменится. Он не даст ей больше видеть в нём ребёнка.

А пока стоит насладиться тем, что они вместе запустили два фонаря. Под пение насекомых и тихий ветер, им на радость. И море зажжённых фонарей, плывущих, подобно мягким волнам в море.

Цинцзин. Несколько дней спустя после Собрания Союза Бессмертных.

Юэ Ци хотел быть рядом с сяо Цзю, которая лежала неподвижно, и даже её ресницы не шевелились. Дыхание слабое-слабое. Как начнёт задумываться, так в дрожь бросает. Но Юэ Цинъюань держался, помогал лорд Вэй. Устроили похороны, траур начался, как положено. Молились не только за погибших учеников и заклинателей Цанцюн.

От Цинцю не отходил Цинфан. Он выигрывал время, поскольку единственное, что могло помочь, сейчас пытался достать Шан Цинхуа. Лю Цингэ негодовал. Сто фениксов — цветок из Царства Демонов, единственное лекарство, которое гарантирует благополучное выздоровление Шэнь Цинцю. Если оно им нужно, то ему просто стоило отправиться в Царство Демонов! Ци Цинци после таких высказываний подняла другую тему. О чём был долгий разговор женатых друзей детства? Другие лорды не знали, поскольку оставили их наедине. Но документы о разводе подписаны, и об этом стало известно.

«Я устала пытаться спасти этот брак. Да и ты…» — да и он больше не пытался пойти навстречу. Цинци была хорошим другом, соратником, но не женщиной. Лю Цингэ в жизни слова дурного про неё не сказал. Но стоило этой леди дать добро на отношения с Цинцю… у него подгорело. И всё же несмотря на желание что-нибудь сломать, он спокойно оценил это «добро» как бессмысленное. Цинцю была красива, привлекала. Но если подумать, нет того чувства в сердце, что было в юности.

«Это всего лишь “детская” влюблённость. Подумай над этим», — и Цинци стала думать.

Так вот, о цветке. Где и как собирался достать его Шан Цинхуа? Когда лорда Аньдин об этом спросили, тот не постеснялся даже главу окинуть презрительным взглядом. «У меня что, не может быть кое-каких связей?» — читалось в его взгляде. Хотя руки дрожали, он беспокоился о шицзе! Но это не было палевно. Лорды Аньдин отвечали за комфорт школы, если кто-то из лордов и почтенных заклинателей Цанцюн хотели заполучить что-то втайне, то обращались они именно к лордам Аньдин.

Однако ожидание… время тянулось так медленно!

Даже для Шан Цинхуа. Несмотря на риск, он в последний раз перешёл границу Царств. На его счастье, подробностей событий в Цзюэди пока никто не знал. В последний раз он воспользовался именем Мобэй-цзюня. И ему повезло. Пришлось пустить слушок, что он вернул-таки юного владыку, но тот был ранен. «Сами понимаете, юный господин считал себя человеком, сражался за заклинателей… пришлось приложить. Кто ж знал, чем это обернётся?» — Цинхуа старался быть более убедительным.

Но продавец, демон, получеловек-полуобезьяна, давно имел с ним дело. А потому поведение лорда не показалось ему каким-то странным. Вечно волнуется. Пора бы уже и привыкнуть!

Мин Фань лил слёзы, пока никто не видел. В доме учителя, пока она неподвижно спала (он верил в это, в обычный сон), находились два-три лорда, он же засиживался в кабинете вместе с дядюшкой Ю и тётушкой Тан, поскольку дела на месте не стояли. И помочь с похоронами главе тоже нужно. Нин Инъин заботилась об остальных учениках вместе с дядюшками и тётушками. Кто-то был ранен физически, кто-то не отошёл психологически. Нужно было написать скорбные письма семьям тех, чьи дети больше не вернутся домой. И отправить деньги. Да, деньги.

Ло Бинхэ умер? Но дворец всё равно прислал его выигрыш — первое место…

Это не имеет смысла.

«Ничего! Шицзунь очнётся и решит, что с ним делать!..» — Нин Инъин бодрилась, как могла. И следила за Мин Фанем, который ел очень мало.