…кровь…

— Бинхэ? — перед глазами помахали рукой. Фэнминь набивал рот, но умудрялся говорить нормально. — Всё в порядке? Чего не ешь? — Бинхэ сначала посмотрел последний раз на учителя, а потом ответил первое, что пришло в голову, и принялся-таки за еду. В конце концов, он успел устать, так как работал усердно. Хотя сегодня это относится к каждому.

…

Праздник середины осени. Запомнился Мин Фаню тот, когда ему было семнадцать, а Ло Бинхэ пятнадцать. Уже год этот шиди жил в одном доме с лордом? Поначалу Мин Фань переживал из-за порицаний, которые могли обрушиться на учителя, и те обрушились. Но учителю даже ехидничать не нужно.

«И у кого из нас здесь грязные помыслы, как не у вас? Не нужно свои похотливые мыслишки проецировать на меня. Ведь в первую очередь вы порочите себя…» — сказала она на одном из собраний, устроенных Цанцюн у подножий пиков. Много школ собралось. И Ло Бинхэ в тот момент не подвёл. На самом деле, защита у лорда была слабой, но в то же время никто не сказал и слова. А рядом стоящий Ло Бинхэ казался истинным белым лотосом, хотя все жители пика Цинцзин знали, что он не совсем такой.

И всё же неблагодарных гостей не заставили извиняться.

«Вы вольны думать, как пожелаете. Но кроме слов у вас есть что-то ещё?» — лорд Цинцзин покинула праздник. Но это не касалось её подчинённых и подопечных. Они продолжали улыбаться и выполнять свои обязанности, веселились по очереди.

— Шицзунь не ела, — сказал Мин Фань, не успев даже присесть отдохнуть.

— Знаю, для неё кое-что осталось, — Бинхэ помог монахам из Чжаохуа расположиться. Веселье мирское им чуждо больше, чем кому-либо из заклинателей. Хотя это касалось и их пика Кусин, но те отвечали за гостей с вершины Тяньи. Из четырёх великих школ не прибыли только представители дворца. Ло Бинхэ не задавался вопросом почему. Мин Фань знал. И у него можно спросить, ответит. Но зачем?

— Отнесёшь? — Мин Фань посмотрел ему прямо в глаза. Точно припоминал тот злосчастный обед, когда Бинхэ воспользовался ложкой и палочками учителя.

— А что, отпустишь? Не боишься дать им повод для пересудов? — Бинхэ усмехнулся, окинув пустым взглядом гостей — все на одно лицо, чужие.

— Хм… — это явно не одобрение. — Не то чтобы я был на их стороне, но с шицзунем и с тобой я нахожусь чаще всего. И если в чистых помыслах шицзуня я не усомнюсь…

— Хватит! Хватит! — Бинхэ нахмурился, примирительно вскинул руки. — Я всего-то отнесу приготовленные мною пряники, так и быть, одним поделюсь с тобой, но ты не заслужил, — и всё же получать по своему царственному (в будущем) затылку было тяжко, с непривычки. — Хотя я был бы не прочь поесть пряников с шицзунем и возжечь благовония Чанъэ, вдвоём, — второй раз стукнуть себя Ло Бинхэ не дал. И со смехом помчался к лестнице на Радужный мост.

Несмотря на свои слова, этот шиди вёл себя добропорядочно. Мин Фань бдел.

…

Цисицзе, или праздник двойной семёрки, в свои шестнадцать лет Ло Бинхэ застал на пике Байчжань. Ничего интересного! Шишу, мать его, Лю гонял Бинхэ как мог. Неожиданно вспомнил, что надо и самому обучать своих учеников, а не только на старших заклинателей всё оставлять? С другой стороны, надо отдать должное его рвению помогать простым людям. И в этом предложении всё верно! Лю Цингэ, несмотря на свой непростой характер, чаще всего покидал хребет, чтобы спуститься к смертным и разобраться со шкодливыми, наглыми и временами неимоверно отвратительными демонами. Но при этом лорд Байчжань никогда не уходил слишком далеко от территории школы, чтобы суметь вернуться чуть-что.

Стереотип стереотипом, а на Байчжань было мало представительниц прекрасного пола. Среди юных учеников девушек не было вообще. Нет, это не дискриминирующая политика Лю-шишу. Просто так получилось, что последнее время девушки, пытавшиеся поступить в Цанцюн, не выбирали Байчжань. Самая молодая заклинательница была старше Ло Бинхэ и его сверстников на семь лет. И то она не была прямой ученицей молодого лорда, а перешла с другого пика. Как ни странно, покинут был Сяньшу.

Хотя странным это было до того момента, пока Бинхэ не заметил почти сошедший с виска ровный и прямой шрам. Не суть. Молодая заклинательница не собиралась возвращаться на пик красавиц, поскольку чувствовала себя комфортно здесь. К тому же у девушек Байчжань была своя особая красота. Они чаще были выше остальных заклинательниц в школе. Они были сильнее и крепче. И телосложение их тоже отличалось. Натренированное тело легко заметить… да и чего греха таить? В гареме Ло Бинхэ были и воительницы с Байчжань. Разница в возрасте нисколько не смущала, ведь ни на что не влияла…

…стало немножко стыдно, когда он заметил знакомое лицо.

Неважно!

В этот раз всё будет по-другому.

Так вот, о празднике. Только Байчжань не украшали здания снаружи гирляндами, а на алтарях было весьма скудное количество подношений: фрукты, цветы, чай — пудра отсутствовала. Ох, да, прекрасный обычай: посыпать частью пудры крыши, а другую делить между девушками, чтобы Чжинюй подарила им свою красоту. Ну, не, красота небесной девы им не нужна, так что всё правильно на Байчжань делали. Хотя… можно было бы пошалить, чтобы посмотреть на лицо Лю Цингэ при виде такого безобразия на этом суровом пике. Но даже погода в этот раз сказала своё «нет».

Шёл дождь. По поверьям, всё та же Чжинюй оплакивала горестную долю своего мужа. Оставалось лечь подремать да вспомнить, как этот праздник проходил на Цинцзин. В принципе, ничего особенного. Лорд фыркала, когда девушки по глупому обычаю простых смертных пытались выявить свой уровень таланта в вышивании.

Что надо было сделать? Кинуть в чашу с водой иглу: несчастная игла плавала на поверхности — девушка талантлива. Это было большой глупостью. Ло Бинхэ считал также. Однако он не смог не рассмеяться, вспомнив прошлый год. Тогда учитель решила поучаствовать. Все на Цинцзин знают, что таланта у Шэнь Цинцю к вышивке нет от слова вообще. Её вышивка сносна лишь потому, что женщина терпеливо прикладывала все усилия. А потому все не могли не возмутиться, когда кинутая ей игла всё никак не хотела тонуть.

— Жульничество! — догадался У-шиди. — Шицзунь, вы жульничаете! — тот привык быть простачком и удивлялся почти всему. Но сейчас его обычный глаз сумел заметить то, что должно было броситься в глаза каждого. — Вы удерживаете её при помощи заклинания! — после таких обвинений другой старший отшутился бы, стушевавшись. Но Шэнь Цинцю сложила веер и стукнула им по ладони, ехидно улыбаясь:

— Ну разве я не талантлива? — и, смеясь, поспешила оставить молодёжь.

Так что глупое поверье стало поводом посоревноваться. Почему-то какую-то жалкую иглу сложно было удержать. В чём подвох?

…

Праздник фонарей. Последний праздник, который Ло Бинхэ не пропустил перед Собранием Союза Бессмертных.

— Шицзунь! Вы приготовили свои фонари? — Ло Бинхэ был занят приготовлениями вместе с Мин Фанем, Нин Инъин помогала Тан Юэмэй не жалея сил. Чтобы украсить пик, каждый живущий здесь должен был сделать один фонарик, а второй фонарик делался для себя. Делался он самостоятельно, или в паре, или даже в небольшой группе. Объединялись люди в зависимости от схожести желаний.

Мин Фань присоединился к младшим, так что это был просто фонарь для галочки. Нин Инъин просто помогала всем, кто просил. По чуть-чуть.

«Кажется, я слишком много хочу. И не могу определиться, чего больше…» Как-то пожаловалась она в обеденной зале.

Ло Бинхэ свой фонарь изготавливал сам, стараясь делать его не слишком похожим на фонарь учителя. Цинцю отчего-то была задумчива.

— Мин Фань уже повесил, — даже не посмотрела на него, перед глазами учителя существовал только простой белый фонарь с чёрным журавлём.

— Шицзунь, — Ло Бинхэ присел напротив и отзеркалил позу Шэнь Цзю, подставив ладонь под щеку. — Помните, вы сказали, раз нет подарка, сделаете то, что я попрошу… — женщина прищурилась, наконец-то посмотрев на него. Кажется, формулировка была немного иной.