Ей совершенно не хотелось думать о разрухах на некоторых пиках, о восстановлении Радужного моста, о защищённой чести школы. Пусть с этим разбирается Цинъюань! А ей хотелось как можно скорее вернуться в свой дом. И даже слова Цингэ не имели значения. Попросить у неё прощения? Она давно знала, поняла по поведению. Извинения приняты, напишет небольшое письмо, мол, всё хорошо, не стоит больше поднимать тему. Уже неважно. Она больше его не любит как кого-то особенного, беспокоиться только. Чуточку больше, чем о других лордах. И всё.

— Бестолковый! Разве я не говорил, что подавить волю демона ты сможешь только после обретения сил? Использовать этот приём в реальном мире… — причитал Мэнмо, как будто этот мальчишка не угрожал ему вовсе. А затем хитро улыбнулся: — Так хотел, чтобы она за тебя переживала? — и спрятал эту улыбку за рукавом.

— Не понимаю, о чём ты… — старик нашёл его не сразу. Ло Бинхэ понял, что не стоило так рисковать, успел бы и без подавления воли сжечь Тяньчуя. И теперь сложно очнуться. Ему оставалось только воссоздать в своём сне игральный столик с гобаном и неоконченной игрой. Сам с собой, а потенциальный противник — учитель. По его ощущениям прошло два дня. А Мэнмо нашёл его полчаса назад, отчитывал всё это время.

— Не понимаешь? — старый демон прочистил горло. — Так твой шицзунь от тебя второй день не отходит, сама присматривает, хотя лорд Цяньцао успокоил её. Тебе повезло, потому что это ты… — мальчик с кровью Священного Демона, самого Тяньлан-цзюня.

— Шицзунь?.. — Бинхэ посмотрел на него с толикой неверия. Ему хотелось подгадать момент и пробраться в сон учителя, чтобы узнать о её самочувствии и успокоить, если она беспокоится о нём. А теперь получается, что Шэнь Цинцю не смыкала глаз вовсе. — Почему я не могу проснуться? — поднялся из-за стола и направился на выход. Мэнмо направился за ним.

— В общем-то, лорд Цяньцао, как и я, ничего угрожающего не обнаружил. Тело, как и разум, в порядке, — они вышли на улицу. Ло окинул местность придирчивым взглядом: всё ещё не точно. Но слушал внимательно: — Переутомление, но ты нагрузил и меридианы вместе с ядром, а потому никаких нагрузок, кроме медитаций, в ближайший месяц. И головная боль помучает немного, ибо нечего было использовать в реальном мире то, что для него не предназначено! — голова, правда, раскалывалась. Но Бинхэ был уверен: из-за преувеличенных причитаний деда. — А проснуться… хм, не хочешь? Жаль, ведь стоит тебе очнуться… — этот старый лис снова загадочно улыбнулся.

— Пользуешься моим состоянием? — взгляд этого мальца потемнел, и Мэнмо с удовольствием отсмеялся.

— Разве что чуть-чуть, больно одиноко было. Но теперь вали на все четыре стороны, я таких непочтительных терпеть долго не могу, — а сам в уме рассчитал, что, когда этот малец станет сильнее, может и припомнить шутки несчастного старика.

— Проснулся? — не успел ученик открыть глаза, как услышал родной голос.

— Должно быть, в этот раз я слишком сильно разозлил шицзуня, — и снова она отправит его подальше? Тяжёлый вздох. — Простите, я повёл себя неразумно, — это правда.

— Разозлил? — Ло Бинхэ повернул к ней голову: Шэнь Цзю сидела рядом на табуретке. Ровная спина, спокойное лицо, только уголок губ поднят выше обычного. То ли ухмылка, то ли улыбка. И эти серые глаза… в руках учителя бумажная книга. Кажется, это стихи поэтов прошлой династии. Он заметил, Шэнь Цинцю любит их читать. — Было бы глупостью считать тебя белым лотосом, — посмотрела на него! Он хотел возразить, но стоило ей вскинуть руку, как в голове опустело. Почему же ему становиться не по себе в такие моменты? — Волк в овечьей шкуре, — усмехнулась. — Амбициозные люди встречаются часто, но зачастую их легко понять. А вот тебя… я совсем не понимаю, — и снова уткнулась в книгу.

— Шицзунь не понимает меня? — в идеале было бы хорошо, если бы никто не догадывался о том, какой он на самом деле злой и жадный. Ведь если так подумать, сколько добра он совершил, особенно после возвращения из Бездны в том мире? Сейчас же… он даже не мог сказать, искренна ли его доброта. Потому что стоило задаться подобным вопросом, как начинали грызть сомнения. Они грызли его душу так жадно, как могли, так беспощадно, что Бинхэ был готов расплакаться. Он точно знал, чего хотел. Он точно знал, как это получить. И знал, что сейчас подобный путь не будет правильным. Ему хотелось вернуться назад, стать хоть чуть-чуть светлее, чтобы тьму в его сердце не увидела Шэнь Цзю. Но как быть теперь?

— Зачем ты пошёл за мной тогда, во время отбора? О чём ты думаешь, когда рвёшься навстречу опасности? Я не могу понять: ты действительно преданный ученик или ужасно умный и хитрый? — нахмурилась. — У меня такое чувство, что с тобой я должна быть начеку, — и посмотрела на столик справа. На нём лежал аккуратно сложенный лист. Информация об учениках хранилась отдельно, но они писали ещё «рекомендательное от себя письмо». В нём потенциальные ученики объясняли, почему выбрали самосовершенствование, эту школу и пик, на который хотелось попасть. Ло Бинхэ написал то, что и в прошлом мире. Смешно и удивительно было осознавать, что он помнил подобное до сих пор.

Шэнь Цицню положила книгу рядом с этим листом. Бинхэ изложил свои мысли коротко и ясно, потому как образование у него было… не то чтобы этот ребёнок был неискренним — он явно скрывал многие способности.

Хотелось рассказать всё — ещё не время! Ло Бинхэ поджал губы: слова учителя будто только что заточенный нож.

— Шицзунь, нормально ли сомневаться в искренности своих поступков и искать в них двойное дно? — спина женщины напряглась. По её мнению, такие вопросы редко услышишь от ребёнка, который всё ещё вливается в мир. Одно дело быть смышлёным и без остановки задавать вопросы как о добре, так и о зле. Но относиться так к каждому своему действию… — Я хотел поговорить с вами, когда вы свалились с дерева. Но шицзунь быстро ушла из-за приступа кашля с кровью, — заметил? — Тогда я забеспокоился, ведь не мог представить, что и бессмертные болеют, — маленькая ложь во имя сказки. Он знал, ещё как болеют. — Что тогда в Шанъи, что во время нападения демонов на школу… этот ученик переживает о шицзуне. Но вместе с тем этот ученик хочет, чтобы шицзунь гордилась им… — договорить заготовленную речь для смены гнева на милость не вышло. Суровый взгляд призвал замолчать.

— Гордиться? Гордиться?! Чьё-то внимание может стоить собственной жизни? — Цинцю слегка наклонилась к нему, опершись рукой на край кровати. — Тебе должно быть стыдно, так лгать мне, — и поморщилась.

— Не лгу! — Ло Бинхэ подскочил, опираясь на руку. После двух дней в кровати тело подчинялось неохотно. — Не лгу!! — но он не обращал внимания на дискомфорт. — Не лгу!!! Шицзунь важный для меня человек, поэтому я не хочу оставаться позади вас или оставаться в вашей в тени!!! — как только ученик закончил, Шэнь Цзю медленно выпрямилась. Но удивление всё ещё оставалось при ней. Правильнее сказать, что это не то, о чём можно подумать. Но это то! Если учитель правильно поняла.

— Это немного странно, — она дотронулась до своего подбородка. — Такое чувство, будто ты знал меня до того, как прошёл последнее испытание на отборе, — её глаза бегали по комнате, пытаясь не смотреть в его сторону. — Обо мне больше плохих слухов, чем хороших, — можно было бы съязвить, да не захотелось.

— Тоже верно. Но уже прошло больше трёх лет, шицзунь, — Ло Бинхэ сел на кровати на колени, опустил руки на ноги, как будто провинился.

— Точно волк, — Шэнь Цинцю встала и потрепала его по голове. — Ло Бинхэ, чего ты хочешь? — руку она убрала, а поднимать голову не хотелось.

— Шицзунь…

— Да?

— Давайте я расскажу вам после Собрания Бессмертных. Всё расскажу. Если вам, правда, интересно, — Бинхэ поднял голову, взяв себя в руки. И снова этот твёрдый взгляд, полный уверенности, но вместе с тем такой очаровательный.

— Хорошо, — женщина кашлянула в кулак. — Расскажешь, мне интересно, правда, — и улыбнулась. — А сейчас я пыталась спросить, что бы ты хотел поесть, — неловкость застигла, будто удар в гонг.