Спустя несколько секунд что-то щелкнуло за головой. Внутрь проник свет. Я увидела блеск кольев, почти касающихся моего живота, инстинктивно дернулась назад и оказалась вне саркофага.

Люцифер вмиг схватил меня, вывел на авансцену и поцеловал. Где-то заиграла музыка. Загудел закрывающий занавес механизм. Группа из четырех человек, исполняющая песни когда надо переодеться и заменить декорации, двинулась на сцену.

Заров же отвел меня за кулисы.

— Зал не почувствовал, — сказал он, сильно сжимая мое запястье.

— Что?

— Зал не прочувствовал, — повторил Заров. — Из-за тебя. Ты не боялась. Ты просто исполняла номер. Это не подойдет.

— Как? Были же аплодисменты…

— Аплодисментов недостаточно. Стоит взглянуть на любого зрителя и видно, что он понимает — все закончится благополучно, все идет по сценарию, никому ничего не грозит. многие мои коллеги довольны и этим. Но не я.

Он сжал мое запястье еще сильнее. Смотрел на меня таким взглядом, от которого мурашки ползли по коже, но отвернуться я не могла.

— Это надо исправить, — сказал Заров, отпустил мою руку и направился в гримерку.

Я же чувствовала страх. Теперь вполне настоящий.

***

Огромный куб, наполненный водой, красовался посреди сцены. Куб, про который я ничего не знала, а Заров не рассказывал. Передумал. Теперь он вряд ли что мне расскажет. Что называется, недоиграла.

Музыкальная группа все еще находилась на сцене и не спешила уходить. Четверо парней и одна девушка явно не были рады тому, как встречала их публика. Все же пришли смотреть не на них. Но Заров платил хорошо.

Я вышла на сцену вместе с ним держась за руки. Наверное, со стороны это было красиво. Рука Люцифера была теплой, приятной. Его прикосновения успокаивали меня, хоть сам он хотел, чтобы я боялась сильнее.

— Какая ваша самая длинная песня? — спросил Заров у вокалиста.

— Душа пепла, — ответил тот.

— Сколько она длится?

— Девять минут, тридцать две секунды.

— Хорошо. Сыграйте её. Начинайте только тогда, — он перевел взгляд на наполненную жидкостью емкость, — когда будем над ней

Я смотрела в зал, но чувствовала исполинскую емкость за спиной. Она будто бы глядела в меня. На девять минут и…

Нет, этого не может быть. Я точно не выдержу столько без воздуха. Мои пальцы инстинктивно сжали руку Люцифера. Тот же повернулся, усмехнулся и мы взлетели. Не знаю как это происходило. На мне точно не было никаких удерживающих тросов, ни чего-то подобного. Просто в какой-то момент пол начал удаляться. Как это происходит? Почему? От чего?

Заров только смотрел на меня. В его взгляде читалось одобрение. Он молчал, но его голос звучал в голове.

— Так и надо. Теперь публика видит, что ты боишься.

И я боялась. Дрожала, как лист на ветру. боялась высоты, емкости с водой, самого Зарова. Боялась всего. Наверное, сейчас сама не могла бы сказать ни слова из-за страха.

В зале показались вспышки. Кто-то нас фотографировал. Донесся чей-то крик. Радостный, возбужденный.

Спустя миг я услышала первые ноты песни. Никогда не слышала её, но она показалась мне похоронным маршем. Заров посмотрел на меня, усмехнулся, а потом отпустил мою руку и улетел вниз.

Брызнула вода. Ящик закрылся, а я так и осталась висеть в воздухе.

Чтоб его все!

Я видела, как он, находясь в резервуаре, проводит рукой, и чувствовала, что двигаюсь по воздуху в направлении его движений. Он направил руку прямо, я очутилась над залом, повернулась. Опустила взгляд вниз. Публика смотрела на меня округленными от удивления глазами. Но я боялась. Опасалась, что рухну кому-нибудь на голову.

Что-то кружило меня в воздухе, я видела то лицо Зарова внутри резервуара, то странного господина в плаще. Он едва заметно усмехнулся, когда увидел, что я смотрю на него.

Я переживала за Зарова.

Возможно, в этой емкости есть какой-то карман с воздухом? А может, что-то еще? А может, он тренировался надолго задерживать дыхание? Всяко находясь там, он двигался и даже усмехался какой-то дьявольской усмешкой…

А потом я резко полетела вниз. Даже крикнуть не успела, лишь сердце дернулось. Зависла над самой головой зрителя. Какого-то усатого господина, который, похоже, сам не на шутку испугался. Встретившись с ним взглядом, я медленно поплыла по воздуху к сцене. Опустилась на неё, и тут же увидела, как Заров буквально проходит через стенку резервуара.

Не было никаких кулис, штор, ничего другого, чем иллюзионисты прикрывают свой секрет. Он просто прошел сквозь стекло. Как это, черт его дери, возможно?

Он улыбнулся залу, поблагодарил музыкантов и увел меня за кулисы. Лишь спустя несколько секунд зрители пришли в себя, раздались громкие аплодисменты.

— В резервуаре должна была быть и ты, — сказал он.

— Тогда почему там была не я?

— Не хотел, чтоб ты умерла от инфаркта. В любом случае Михаил увидел, что трюк с левитацией можно делать лучше, чем он в свое время.

Музыка стихла. Музыканты поспешили сойти со сцены. В глаза ударил свет осветительных приборов, зал разразился аплодисментами. Конечно же, они адресовались не мне, а тому, кто шел за мной.

Люциферу Зарову.

Он поднял руку, в которой виднелись обычные ключи. Звякнул ими. Зал затих.

— Может, вы обратили внимание на черную "Бугатти Вейрон", стоящую у входа? — спросил он. — Она моя. Да, у многих из вас есть подобные машины, но эта необычная. Эксклюзивная модель. Таких в мире всего пять штук. Я подарю её тому, кто разгадает секрет следующего трюка. Не тревожьте меня с вашими предположениями о магии и сверхъестественном. Магии не существует. Все, что вы увидите, лишь иллюзия.

С этими словами он спрятал ключи в карман.

— Мы находимся в Париже. Верно? Вы прибыли сюда на мое выступление.

— Верно, — послышалось несколько голосов из зала.

— Но я здесь лишь проездом. Мне нужно возвращаться в Прагу, — продолжил иллюзионист. — А потому я подумал и решил перенести туда всех вас. Чудесный город. Кто там не был — советую.

Зал затих, Люцифер же шагнул ко мне. Он всегда говорил эти слова. Про то, что никакой магии нет. Но люди все равно верили в то, что происходит на сцене.

— Для этого номера мне пригодится много энергии. Надеюсь, моя помощница мне поможет, — сказал он и подошел ко мне вплотную.

Несмотря на овации из зала, я услышала его дыхание. Почувствовала запах дорогого одеколона, смешанного с каким-то редким сортом виски.

— По контракту на сцене ты должна делать все, что я скажу, — прошептал он мне на ухо и ухмыльнулся. От его улыбки стало еще больше не по себе. Хотелось убежать, скрыться, перестать существовать.

Люцифер же впился пальцами в мои бедра, прижал меня к себе, коснулся своими губами моих.

— Не нужно, — зашептала я, понимая, что сотни пар глаз смотрят на нас.

— Делать все, что я скажу, — повторил он, а затем проник своим языком в мой рот.

Я почувствовала горький вкус редкого виски, который Люцифер пил в антрактах. Его руки сжали меня как тиски. Лямки короткого блестящего платья до боли впились в кожу.

Его пальцы смяли юбку моего платья, прикоснулись к бедру, нащупали там трусики. Я ощущала каждое его касание. Все они казались взрывами. Внезапными, будоражащими, жаркими. Я вся инстинктивно сжалась.

— Расслабься, — снова его шепот, шедший будто отовсюду. — Иначе зал не поверит.

Это было трудно. Вокруг множество людей. Все смотрят на нас. А он тонкими, ухоженными пальцами коснулся моей груди. Сперва мягко, аккуратно, а потом схватил её, начал жестко массировать.

Опустив взгляд я увидела, что мое платье порвалось. Прямо на груди. И сейчас все присутствующие видели выступающий сосок. Люцифер коснулся к нему языком, потом укусил. Показалось, что в этот момент он зарычал нечеловеческим, неприсущим ничему живому голосом. А может, в самом деле зарычал?