- Должен предупредить вас, она немного боится докторов.

- И правильно. Некоторые из них не отличат почечный камень от персиковой косточки. Я справлюсь.

Он исчез в гостиной, столь же спокойный и сосредоточенный, сколь гневным был мгновение назад. МакГрегор никогда не скупился на резкости, но Джулиан ни разу не видел, чтобы он давал языку волю с беседе с пациентом.

- Думаю, доктор захочет выпить чаю, – намекнул Джулиан своему слуге. Спиртного МакГрегор почти не пил.

- Да, сэр. Сэр?

- Да?

- Я должен поблагодарить вас, сэр, за Салли, и вообще.

- Я не знаю, за что ты меня благодаришь. Ты ожидал, что я выброшу её на улицу?

- Нет, сэр. Я потому и привёл её сейчас – думал, что вас нет дома и не хотел пользоваться вашей добротой.

- Что за чепуха. Лучше иди поставь чайник. Доктор МакГрегор должен скоро закончить осмотр. Если она не будет сопротивляться, – добавил он с улыбкой.

- Да, сэр, – Брокер повернулся.

- Одну минуту. У вас с Салли есть кто-то кроме друг друга?

- Нет, сэр, насколько я знаю.

- Понимаю. Хорошо, иди.

Брокер отправился готовить чай. Джулиан прошёл к себе в кабинет, размышляя на ходу. Он с легкостью позволил бы Салли остаться тут и позаботился о том, чтобы она получила медицинскую помощь. Вопрос в другом – что с ней делать потом?

- Ничего, с кем не мог бы справится хороший отдых и питание, – объявил МакГрегор, усаживаясь в кресло возле разгоревшегося огня.

- Рад слышать это, сэр, – Брокер подал ему чашку чая.

- Помни, она была сильно избита, – лицо МакГрегора потемнело. – Кто бы это не сделал, он просто зверь.

- Да, сэр, – тихо согласился Брокер.

Джулиан понимал, что Круглоглазому не поздоровиться, доведись ему встретиться с Брокером.

- Само собой, пока что она останется здесь. Она может занять твою комнату, если в состоянии подниматься на чердак, а ты сможешь спать на диване в гостиной.

- Спасибо, сэр.

Густые, седые брови МакГрегора взлетели, но он молчал, пока Брокер не вышел.

- Ты думаешь, это мудро? Оставлять её здесь, я имею в виду.

- А что ещё мне делать? Она не может выйти из дома в это время суток и такой избитой.

- Нет, конечно, нет. Но мне это совсем не по душе.

- Мой дорогой друг, к чему вы ведёте?

МакГрегор со стуком поставил чашку и, сложив руки на коленях, наклонился вперед.

- Ты знаешь, о чём она хотела поговорить со мной, пока я осматривал её?

- Ни малейшего представления. Об отмене Хлебных законов?

- Нет, о тебе! Как мы познакомились, что я о тебе знаю, что я о тебе думаю…

- Стало быть, вам, чёрт возьми, было о чём поговорить, – глаза Джулиана смеялись. – Одно лишь перечисление моих недостатков могло занять вас примерно на час.

- Она ещё доставит тебе неприятностей, Кестрель, попомни мои слова.

- Каких неприятностей?

- А ты как думаешь?

- О, друг мой, вы намекаете на это?

- Можешь смеяться, но поживи с ней под одной крышей, и ты можешь переменить мнение. Это красивая девушка, а ты – молодей человек, со всеми сопутствующими слабостями.

- Я думаю, что одну-две ночи в одном доме с ней я смогу сдерживать свою страсть. И Бога ради, она же сестра Брокера. С тем же успехом я мог бы волочиться за своей почтенной домовладелицей.

- Хмф! Ты меня не переубедил – жди от неё неприятностей, так или иначе.

- Я бы не возражал против небольших неприятностей. Я ужасно скучаю.

- Не понимаю, как это может быть, – едко возразил МакГрегор. – Ты переодеваешься не меньше трёх раз в день. Это должно надолго тебя занимать.

- Я знаю, вы считаете мою жизнь немного бесцельной.

- Я считаю, что ты попусту транжиришь её, если ты об этом.

- Моя формулировка мне нравится больше.

- Разговорами сыт не будешь, – отмахнулся МакГрегор и добавил уже тише. – Я видел, на что ты способен, когда у тебя есть цель. Я бы не прочь увидеть такое снова.

- Но ведь не такая цель, как была в тот раз?

- Если ты хочешь сказать, что я хочу увидеть ещё одно убийство – нет, я легко обойдусь без этого!

Пару минут Джулиан молчал. Беллегардское убийство оставило в нём противоречивые чувства. Охота на убийцу захватила его – вряд ли с этим могло сравниться что-то ещё из выпадавших ему впечатлений. Но разгадка принесла столько горечи, что он чувствовал вину за свою победу. Вернувшись в Лондон, он сказал себе, что больше к этому не вернётся. Его карьера ищейки с Боу-стрит закончилась, не начавшись.

Это оказалось не так просто – он понял это совсем недавно, три или четыре месяца спустя. Кестрель окинул кабинет унылым взглядом. Потрёпанные издания «Ньюгейтского календаря»^[14] с жизнеописаниями знаменитых преступников виднелись на полках вперемешку с книгами, посвящёнными истории и музыке. Свежая «Морнинг кроникл» лежала в стороне, уступив место «Держи вора!» – полицейской газете Боу-стрит^[15]. Нравилось ему это или нет, в нём проснулся интерес к преступлениям и их мотивам, а также методам и уликам, что помогали проливать на них свет. Быть может, он всегда интересовался такими вещами – не просто же так он нанял слугой бывшего карманника. А потом беллегардское убийство вживе показало ему странности современной и суетливой страны, в которой нет настоящей полиции. Конечно, англичане кичатся своими свободами и убеждены, что многочисленная и вездесущая полиция, вроде французской, подорвёт их. Но Джулиан, что жил во Франции, считал, что она из первейших свобод, которыми должен наслаждаться любой человек – это свобода ходить по улицам, не боясь за свой кошелёк или за свою жизнь.

- У нашёл то, что вы называете «целью» только что, – наконец, сказал Кестрель, – хотя это может оказаться пустяком. Я должен узнать, кто написал это письмо, и что оно значит.

Он вытащил загадочное послание из кармана и протянул МакГрегору, сперва объяснив, откуда Салли его взяла.

- Складывается очень яркая картина, – закончил он. – Дама из хорошей семьи и достойным образованием, лишённая индийской резинки и перочинного ножа, тайно пишет послание ночью на дешевой бумаге в неверном грошовой свечки.

- Тебе не кажется, что у тебя разыгралось воображение? – проворчал МакГрегор.

- Я так не думаю. Всё это можно понять по самому письму. Мы знаем, что у неё не было индийской резинки, потому что ошибки она просто зачёркивала. Ей было нечем подточить карандаш – он всё больше тупился, и потому ей приходилось сильнее давить на него. Наконец, у неё была сальная свеча, которая стояла очень близко к самой бумаге – на ней остались пятна, вот здесь и вот здесь.

- Похоже, ты уже много об этом думал.

- Это ведь дьявольски беспокоит. Я не думаю, что могу просто об это забыть. По крайней мере, мне надо посмотреть, что находится в доме 9 по Старк-стрит. Это может пролить свет на то, что случилось с этой женщиной.

- Ты сказал, что понял, кто был одним из тех мужчин. Ты можешь спросить его.

- Могу, но сейчас есть лишь один шанс из трёх, что Салли утащила письмо именно у него. А женщина, что писала письмо, так пеклась о секретности, что я не хочу выдавать её тайну кому бы то ни было, если можно обойтись без этого. Быть может, я смогу незаметно вернуть письмо или узнаю, что ей нужно. Если её вовсе не окажется на Старк-стрит, или если я не смогу с ней встретиться, придётся поговорить с Чарльзом Эвондейлом.

- Что это вообще за человек?

- Благообразный и очаровательный отпрыск благообразного и очаровательного семейства. Его сестра, леди Гэйхарт – известная красавица, так же как раньше была её мать. Старший сын – наследник титула Кербери – не блещет умом. Кажется, он сейчас охотиться в Шотландии. Я удивлён, что Эвондейл ещё в городе. Возможно, он тоже жертва Брэкстона.

- Кого?

- Я не рассказывал вам? Именно поэтому я и сам в городе в это немодное время года. Лорд Брэкстон, у которого несколько дочерей на выданье, планировал большую загородную вечеринку для всех сливок общества. А потом одна из его дочерей сбежала во Францию с нежелательным ухажёром, отчего лорд Брэкстон пришёл в ярость, всё отменил и заперся в своём замке в Шропшире. Так что многие из нас, рассчитывавшие на весёлую жизнь в октябре, были брошены один на один со своими скудными средствами. Эвондейл может быть одним из таких пострадавших.