- Хотела бы я знать точно.

Брокер наклонил голову, размышляя.

- А вы никогда не думали осмотреть его контору и поискать следы того, чем он занимается?

- Но он всегда запирает её, когда уходит.

- Разве у вашего отца нет ключа?

- Е-есть, – неуверенно сказала она. – Но он не хочет, чтобы я поднималась туда, когда мистера Роудона нет. Он говорит, неважно, чем он зарабатывает, пока исправно платит. Я думаю, если мистер Роудон ведёт какие-то тёмные дела, то папа ничего об этом не знает. Но я хочу узнать даже худшее.

- А бывает, что мистер Роудон работает допоздна или приходит сюда уже в потёмках?

- Нет, я никогда такого не видела.

- Значит, если вы возьмёте ключ и проникнете туда как-нибудь ночью, то сможете всё осмотреть, и никто не заметит.

- Но папа может увидеть, что ключ пропал, пойдёт искать меня, а если найдёт там, то голову мне оторвёт…

Она оборвала себя.

- Но идея вам ясна, – подытожил Брокер.

- Ну… Папа уезжает в понедельник в моей тёте в Кент. Его не будет весь день и всю ночь. Я остаюсь тут и присматриваю за лавкой.

- Вот и отлично. Вы сможете осмотреть контору, после того как Роудон уйдёт.

- Я боюсь. Да, мистер Роудон никогда не приходит ночью… Но что если этой ночью он придёт и застукает меня?

- Если вы хотите, я могу пойти с вами.

Она покраснела.

- Вы очень добры, но я... я не могу. Это неприлично… И я даже не знаю вас.

- Это правда, – признал Брокер, – я ведь могу быть грабителем. Но я не грабитель. И хотел бы, чтобы вы избавились от этого Роудона. Для вас небезопасно оставаться с ним наедине так надолго.

В её глазах засветилось понимание.

- Вы специально пришли сюда, чтобы расспросить меня о мистере Роудоне. Вы знаете о нём что-то дурное.

Он честно кивнул.

- Что вы знаете?

- Не так много, как хотел бы. Но скажу вам вот что: он повздорил с моей сестрой и зажег ей пару фонарей.

- О Боже! Как жаль.

- Так что, как видите, я бы хотел расквитаться с ним. И если я буду знать, что за делишки он обделывает, я смогу засадить его.

- Я понимаю, – медленно сказала она. – Мы могли бы помочь друг другу.

- Вот это дело! Ты мне доверяешь?

- Я не знаю, должна ли… Но доверяю. Приходите в понедельник, к полуночи. Вы… вы не возражаете, если я попрошу вас влезть в окошко подвала? Люди здесь любят посплетничать, и никогда не знаешь, кто что увидит.

- Я залезу.

- Вы знаете, – она понизила голос, – я бы сразу согласилась, если бы вы сказали мне, что задумали.

- Но ведь я знаю тебя не больше, чем ты меня. Мне пришлось постараться, чтобы ты доверилась мне.

- Да, я понимаю. Только… Вы такой… дружелюбный, и я подумала, что нравлюсь вам.

Он склонил голову, чтобы посмотреть в её опущенные глаза.

- Ты нравишься мне.

- Не нужно говорить этого из вежливости.

- Разве я похож на кого-то вежливого?

- Вы… ты выглядишь так, что я не пустила бы тебя на порог, если бы не было отца!

- У тебя ещё есть время изменить мнение.

- Почему бы мне его менять?

- Я останусь здесь, пока ты этого не сделаешь.

- Это могло бы быть мило, – смущённо сказала она, – но тебе лучше идти. Папа может вернутся прямо сейчас. Ой, подожди, я совсем забыла! Папа же заберёт ключ от конторы Роудона с собой, когда уедет!

- Откуда ты знаешь?

- Он всегда берёт с собой ключи, когда едет куда-то. Держит их на кольце в левом переднем кармане пальто.

- О, – на лице Брокера появилась ухмылка. – Когда он уезжает в Кент?

- Дилижанс отъезжает в полшестого утра в понедельник, от Джордж.

- Вот и славно.

- Что ты собираешься делать?

- Говоришь, левый передний карман?

- Да.

- Лучше не бывает. Я приду с понедельник с ключами.

Глава 17. Литера «Р»

Вечером в четверг Джулиан поужинал рано и в одиночестве. Брокер рассказал ему всё, что узнал о Джозефе Роудоне. Когда они поговорили об этом, Кестрель провёл час или два за фортепиано, пытаясь играть композиции Шуберта, что прислал ему один венецианский друг. Но разум Джулиана блуждал где-то далеко; в его голове крутилась старая баллада, а пальцы, взметнувшись над клавишами, начинали мелодию:

Из всех девчонок на земле

Не сыщешь Салли краше.

В неё влюблён я столько лет…^[47]

Он закрыл фортепиано, надел шляпу и перчатки и отправился к Чарльзу Эвондейлу. До дома Эвондейла на Бери-стрит было всего несколько минут пешком, но вечер был дождливый, а камни мостовой – забрызганы грязью. Джулиану пришлось окликнуть экипаж – денди, пекущийся о своей репутации, не мог появится в доме своего друга в перепачканных грязью брюках. Так что Кестрель сел в холодный, старый экипаж и ехал, то и дело отлепляя от ботинок солому, который был накрыт пол, пока кучер дюйм за дюймом прокладывал путь по Пикадилли. Улицу окутывал изжелта-серый туман, который временами разгонял свет газовых фонарей и окон лавочников.

В экипаже Джулиан добрался до угла Бери-стрит. Он никогда не был у Эвондейла, но знал номер дома и был уверен, что легко его найдёт. Дом оказался узким, но изящным жилищем холостяка. Джулиан едва поставил ногу на первую ступень, как распахнулась дверь и на пороге появилась женщина в потёртом чёрном плаще и шали из шотландки, укутывающей голову и плечи.

Она резко замерла и тяжела дыша, уставилась на него. Шаль сползла с голову, и теперь Кестрель отчётливо мог разглядеть незнакомку в свете фонарей. Это была бледная и худая женщина, не больше тридцати лет, с тощими щеками и тенями под глазами. Её ржаво-рыжие волосы в беспорядке разметались по спине. Пряди, что могли бы быть модными локонами, неаккуратно обрамляли её лицо.

- Вы друг его… Чарльза Эвондейла? – прошептала она.

- Да, мы знакомы.

Женщина подошла ближе, её огромные зелёные глаза впились в Джулиана. От её грязной одежды и кожи исходил дурной запах. Её рука сцепилась в запястье Кестреля подобно клешне.

- Спросите вашего друга Чарльза, что он сотворил с Розмари.

- Кто такая Розмари?

- Он знает, – она отпустила его руку и пошла прочь.

Кестрель поспешил за ней.

- Подождите! Я не понимаю ваших слов. Задержитесь на минуту, дайте мне поговорить с вами…

- Нет уж! – она ускорила шаг, то поскальзываясь, то шаркая по мостовой.

- Как же я помогу вам, если вы не объясните, в чём дело?

- Вас не просят помогать! Отстаньте и дайте уйти!

- Но…

- Нет! Это опять его штучки! Второй раз меня не обдурят! – она заметила сторожа и поспешила в нему, почти выскользнув из рук Кестреля. – Скажите этому человеку отстать от меня!

Сторож поднял фонарь. Женщина, не задерживаясь ни на мгновение, нырнула в туман. Джулиан бросился было за ней, но сторож преградил ему дорогу.

- Нет, сэр, – сказал он, многозначительно похлопывая дубинкой по ладони. – Вы же не хотите нарушать мир и покой.

Джулиан проклял свою фортуну. Кажется, он столкнулся с единственным на весь Лондон сторожем, который не спал, был силён, крепок и готов исполнять свой долг.

- Вы не понимаете. Эта женщина попала в беду…

- Я вижу, – хмыкнул сторож, – и моё дело – её от этого уберечь. Так что будьте разумным молодым человеком и не заставляйте тащить вас к судье. Это дело неприятное, причём для всех. И вообще, сэр, не сочтите за грубость, но вы могли найти себе кого-то получше этой костлявой.

- Спасибо, офицер. Сожалею, что побеспокоил вас. Доброго вечера.

Джулиан развернулся и безмятежно зашагал по Бери-стрит прочь от сторожа. Дойдя до первого перекрёстка, он повернул снова и слился с массой зонтов, тележек уличных торговцев и молодых людей, спешащих в игорные притоны и модные бордели. Добравшись до угла Бери-стрит и Джермин-стрит, Кестрель оглянулся в поисках той женщины и спросил прохожих, не видели ли они похожую. Впрочем, Джулиан уже понимал, что толку не будет. У неё было достаточно времени, чтобы исчезнуть без следа, особенно таким туманным вечером, в таком оживлённом районе.