– Думаю, не стоит, – выдохнул священник и многообещающе произнес: – Матвей, вы…

Неловкость казалась почти осязаемой, от нее хотелось убежать, от нее хотелось спрятаться.

– Может кофе? – отчаянно предложил мужчина. Он совершенно не собирался выслушивать ничего из того, что мог бы ему сказать священник. Он не хотел ни извиняться, ни объяснять. Потому что у него не получится, ни то ни другое.

Он услышал за спиной смешок и с трудом сохранил спокойствие.

– Благодарю, – кивнул отец Афанасий. – Но я, пожалуй, пойду.

– Спасибо, – нашел в себе силы сказать Матвей. – И за то, что пришли, и вообще…

Священник еще раз кивнул, а потом словно нехотя проговорил:

– Надеюсь, вы со всем справитесь. – Слово «всем» он выделил голосом. – И мы будем рады видеть вас на празднике.

Последнее было явным преувеличением, но мужчина, даже не поинтересовавшись, что за праздник, поспешил заверить:

– А я буду рад прийти.

Они оба сказали неправду, но сейчас их она устраивала как нельзя лучше.

Дверь захлопнулась, и Матвей развернулся к девушке, сжимая кулаки.

– Ты…ты… ты что творишь?

– А что? – поинтересовалась она и с обидой добавила: – Я помочь хотела.

– Помогла, – поблагодарил ее Матвей. – Теперь меня считают не только сумасшедшим алкоголиком, но и… и…

– Кем? – она казалась удивленной.

– Тем, – высказался он, мысленно пытаясь подобрать правильное слово, но они все казались ему неподходящими, пустыми, как шелестящий фантик от конфеты. Чтобы он не сказал, она не поймет, потому что… Не поймет и все. И тут память, наконец, ухватила и вытащила свет нужное слово, как козырную карту из колоды. – Мужеложцем.

– Кем? – на этот раз девушка округлила глаза.

– Мужеложцем, потому что иные мужчины не имеют обыкновения хватать друг друга за талию.

– Да не уж то? – кажется, она интересовалась совершенно искренне.

– Не уж то, – исчерпывающе ответил Матвей и направился в гостиную.

– В первый раз вижу настоящего мужеложца, – задумчиво сказала призрак ему в спину. А он еле удержался, чтобы не кинуть в нее чем-нибудь тяжелым, вон, хоть оставленным отцом Афанасием ведром с водой.

«Господи, сделай так, чтобы все это было просто моим сумасшествием», – в отчаянии мысленно попросил Матвей. Но господь, по обыкновению, не ответил.

Настя не соврала, она и вправду никогда не видела мужеложцев. Только слышала, как однажды управляющий доложил батюшке, что булочник с третьей Мукомольной улицы – мужеложец. Папенька распорядился булочника плеткой отходить. Да опоздал, сбег булочник. Может, и вправду любы ему мужчины, а может, плетей отведать не захотел. Пироги он пек вкусные, а остальное Настю волновало постольку поскольку.

Непонятно только с чего Матвей так осерчал? Она же просто интересничала, ведь всем известно, что мужеложцы не заключают помолвок.

И, тем не менее, он как-то разом посмурнел, движения стали резкими, даже злыми. Едва ведро со святой водой не опрокинул, она еле успела отодвинуть. И совсем не потому, что он мог опять упасть, а потому что святая вода еще может пригодиться, особенно, если дверь на чердак все же будет открыта.

Матвей сердито застучал по клавишам волшебной книжки. Эк, разбирает бедолагу, будто она его в казнокрадстве уличила.

Мужчина, словно услышал ее мысли, на минуту закрыл глаза, выдохнул, а потом взялся за волшебную шкатулку и набрал номер, поминутно сверяясь с чем-то на экране.

– Добр… – начал он, замолчал и вдруг пробормотал: – Ненавижу разговаривать с автоответчиками.

Настя не поняла, кому он это сказал, и не поняла кто такой автоответчик, но на всякий случай сделала скорбное лицо. Оно ее еще ни разу не подводило, особенно с нянюшкой. Та истово была уверена, что скоро грядет пришествие анчихриста. Она так и произносила это слово «анчихрист» через «ч», казавшееся маленькой Насте каким-то сухим и ломким, как побелевшие на солнце ветки. Сто лет прошло, а враг рода человеческого до сих пор не явился. Доживи нянюшка, наверняка, была бы раздосадована, столько готовилась, а он такой нерадивый оказался.

– Мне нужен профессиональный экзорцист, – проговорил в телефон Матвей, и девушка видела, как ему неловко, совсем как ей, когда она встретилась с новоявленной женой кузена и та вернула девушке ее письма и попросила больше не беспокоить ее мужа всякими глупостями. – У меня в доме… – Матвей посмотрела на Настю, а та вопросительно подняла брови при слове «у меня», – при… привидение. Его нужно изгнать. У вас на сайте написано: «с гарантией». Так вот, – Матвей твердо взглянул ей в глаза, – мне нужно, чтобы этот призрак исчез с гарантией. И как можно скорее. Доплачу за срочность. Перезвоните… – Мужчина продиктовал телефон, а потом добавил: – Или сразу приезжайте, адрес…

Настя фыркнула и исчезла. Мог бы просто попросить. Исчезнуть – это несложно.

Матвей положил трубку, потер пальцами переносицу и совсем как тогда спросил:

– Ты тут?

Но Настя не ответила. Исчезнуть, так исчезнуть, поручительство выписать не сможет, но слово сдержать сумеет. Ишь ты, гарантию ему окаянному.

– Вот блин, – проговорил он.

Интересно он всегда так расстроено блинков просит? Словно и сам уже не рад, что аппетит проснулся?

Она молчала до самого вечера. Иногда Матвей озирался, словно ища ее взглядом, не находил и возвращался к волшебному ноуту. Она даже позволила ему вскипятить воду в чайнике, но, судя по тому, как долго Матвей стоял на кухне, не решаясь плеснуть в кружку кипятка, это похоже расстроило его еще больше.

– Послушай, – позвал мужчина, после того, как обошел весь дом и снова чуть не сшиб ведро о святой водой.

«Послушать» она была не против, а вот «появиться» не давала «гарантия», хотя нянюшка называла это упрямством, а зачастую и дуростью.

– Послушай… ты… вы… Господи!

Так он к господу обращается? Не к ней? Вот и пусть ждет явления Христа народу. Хотя сын божий тоже не отличался радением и не спешил явить лик верующим. Может потому, что нянюшка ждала его отнюдь не так рьяно, как анчихриста?

В дверь снова позвонили и Матвей, все еще продолжая оглядываться, пошел открывать.

– Добрый день, – поздоровался кто-то с фальшивой душевностью. Совсем, как мясник Прошка, подзывающий откормленного барашка перед сочельником. – Разрешишь мне войти?

Матвей буркнул что-то недовольное и вместе с тем утвердительное. Настя оказалась в коридоре, по-прежнему незримая и неосязаемая.

– А более глухой угол найти не смог? – иронично спросил некто более похожий даже не на мясника, а на сборщика налогов. Спрашивать спрашивает, а сам глазами по сторонам так и зыкает, туда-сюда, туда-сюда. Такому только наводчиком у лихих людишек подвизаться.

– В следующий раз озабочусь, – хмуро ответил Матвей. – Только ради того, чтобы тебя не видеть. Андрей, говори, зачем прислали, и выметайся.

– Как был грубияном так и остался. – Мужчина с небольшим саквояжем прошелся по коридору, огляделся и свернул в гостиную. – Я что не могу так, по старой памяти, заглянуть к другу, которого бросила невеста, и утешить? – Он выразительно посмотрел на ряд выстроившихся у стены бутылок. – Нальешь?

– Ты мне не друг. – Матвей взял стакан. – Ты мальчик на побегушках у моего отца. Мальчик, который все еще надеется, что отец перепишет завещание и оставит родного сына с носом. – Мужчина подал гостю бокал.

– Выпьешь со мной? – нисколько не смутился Андрей.

– Воздержусь. Говори, с чем пожаловал.

– Вот с этим. – Сделав глоток, гость открыл свой саквояж и достал несколько бумажек.

Интересно, что там? То самое завещание? Опись имущества, где указаны трое порток и железный конь? Или купчая? А может, залоговая расписка, по которой те самые портки отходят Андрею?

Гость бросил на стол пяток скрепленных между собой листков.

– Подпиши и я исчезну. – Он снова взялся за бокал и отпил сразу половину.