Капитан слушала внимательно, не перебивая и не задавая вопросов. Ее лицо не выражало никаких эмоций, что совсем не нравилось Нимнесте. Неизвестность ее убивала.

Но, с другой стороны, чего она ждала от рыцаря безэмоциональных Лезвий Веры.

Когда рассказ закончился, в палатке повисла неловкая тишина. Ньюлен поджала губы и с мгновение обдумывала все, прежде чем заговорить:

– Как я поняла, регент подозревает, что вас прокляли. Но регент не совсем права, называя это проклятьем, – даже в неформальной обстановке, даже в обычной одежде эта женщина держалась строго, по стойке «смирно». – То, что с вами случилось, порождает совсем иной род… последствий. Это… это больше похоже на духовное клеймо. На… то, как появляется Марка Восставшего.

Неста опешила. Она смотрела на капитана, как глупая рогатая овца смотрит на новую калитку, и не могла вымолвить ни слова.

Марка Восставшего! Она словно напророчила, вспоминая перед отъездом герцога Самиира!

Когда их край захлестнули чудовища в последний раз, двадцать три года назад, юный герой по имени Самиир возглавил атаки и смог очистить земли от тьмы. Ценой великих жертв он спас герцогство и занял трон, благословленный самим Королем Звезд. Говорили, он был непобедим и точно знал, как сразить чудовищ. Говорили, что накануне нашествия он пал в бою, но восстал, и восставал вновь и вновь, пока не покончил с чудовищами, как делали легендарные герои многие разы и многие столетия до него.

Но герцог Самиир жив. Кассиды городов и старых храмов, правители вроде Шеэмин и самой Несты, отвечали перед ним, как он сам, вместе с другими герцогами, отвечал Представителю области, а тот, вместе с другими, отвечал уже напрямую королю. Самиир был жив и правил в Грана Эсера. Как могло быть две Марки?.. возможно ли это?..

Ньюлен неуверенно нахмурилась.

– Позвольте мне быть откровенной? Герцог Самиир знает о Марке больше. Вы могли бы переговорить с ним.

Неста не сдержалась – у нее не было сил больше это терпеть, и она горько рассмеялась.

– Это… это шутка какая-то! Прошу, скажите, что это шутка!

Ньюлен улыбнулась ей как-то натянуто. Выглядело как вполне однозначный ответ.

– Кассида, вы не замечали за собой непреодолимо просыпающихся геройских сил?

– Единственная сила, которая приходит мне на ум – всепоглощающая сила позорного недомогания.

Ньюлен кивнула, не изменившись в лице, будто бы сила недомогания – это что-то настолько же реальное, как и все остальное вокруг.

– Должна признать, все это крайне запутанно. Но вы ведь запомнили чудовище? Вы сможете описать его герцогу, и…

– Ну я запомнила его костяное лицо, хотя там не назовешь это лицом… – Неста потерла бровь и вздохнула. Конечно, ничего не могло быть так просто. Но она готова была идти до конца. – Но я не вижу для себя альтернатив. Благодарю вас, капитан Ньюлен. Я отправлюсь в Грана Эсера.

Ньюлен кивнула.

– Сейчас уже поздно, чтобы отправляться в путь… если хотите, оставайтесь здесь до утра. Солдаты играют и развлекаются каждый вечер, и им будет приятна компания кассиды Морриана.

Нимнесте позволила себе легкую улыбку. Она со всем справится. И радушие ее народа – стимул не опускать рук.

Солдаты и правда были рады поговорить. Вместе с Ниром она провела несколько прекрасных часов за беседами, картами и глупыми шутками. Ребята оказались вполне дружелюбными, хотя и не видели ничего особенного в ее статусе кассиды. Несте не требовалось благоговение, в конце концов, эти люди не были ее подданными. Однако то, что они не воспринимали ее всерьез, ей не нравилось. Наверное, они считали, что даже самый хилый рекрут Лезвий Веры заслуживает больше уважения, чем семнадцатилетняя девчонка из прибрежного городка.

Как завоевывать людей, Неста знала. Более того, она любила это делать, о чем прекрасно знал Нир. Они пару раз понимающе переглядывались и улыбались друг другу – солуор разгадал ее план. Она хотела, чтобы ко времени сна здешние ребята хорошо ее запомнили. Она собиралась показать им лучшие стороны себя.

Это… отвлекало от давящего на душу понимания, что случившееся с ней нельзя так просто разрешить. Но она не позволит неизвестности раздавить себя, а станет оружием в войне за любовь народа. Так что она играла, веселилась и узнавала людей получше. Звала их в Морриан и показывала, что в ней самой много неоткрытых граней.

Вскоре все были рады ее компании. Перед сном ей показалось, что часть груза упала с ее плеч.

Все вокруг усыпано бабочками цвета драгоценных камней, сияюще-синего цвета печали. В чертоге ночи они светятся и превращаются в огоньки, в светлячков, и только благодаря им становится что-то видно.

Его лицо напротив – бледное, старинное и красивое. Он предлагает бокал вина и спрашивает:

– Разве это не твой долг – благосостояние твоей земли и твоих людей?

Он был прекрасен. Прекрасен настолько, что она потеряла дар речи. Но все разрушил этот голос.

Ужас встречи на пляже окатил ее ледяной водой, и она смогла оторвать взгляд от идеального алебастра его кожи, от переливчатых сапфиров глаз. Он… оно, это существо, неземное, диковато-прекрасное, внушало ей первобытный страх и желание закричать.

Она опустила взгляд, стараясь игнорировать голубые и фиолетовые огни мерцающих бабочек вокруг.

– Я не желаю говорить с тобой, чудовище.

Его смешок вибрацией отозвался в струнах ее души. Он был богом, здесь и сейчас, это чудовище с острыми резными ушами и острыми же скулами.

– Но я хочу говорить. Я хочу узнать, случай это или нет. Отмахнись от меня, и ничего не узнаешь, но останешься в том же положении – зато я пропаду. На этот раз. Либо… – он многозначительно замолчал.

Она зажмурилась изо всех сил. Ее душило желание вновь взглянуть на него, на эти неземные черты. Но она знала, что тогда пропадет.

– Это мой долг. Это моя жизнь – мои люди, их счастье. Это ты хотел услышать?

Движение бабочек и дымно-фиолетовых перьев подсказало ей, что он сместился, отклонился назад.

– Ты очень легко уступаешь. Зачем ты мне уступаешь?

Он наклонился-подался теперь немного вперед, переплетая пальцы пирамидкой, и взглянул на нее, вглубь нее.

– Вы – жизнерадостный народ. Но мир вокруг не жизнерадостный. Тебе бы не хотелось сделать его лучше?

Она держалась изо всех сил. Смотрела на свои руки, на тени вокруг, на что угодно, только – не на него.

– Мир прекрасен. Он жизнерадостный, он чудесный, и я его люблю.

– Но в нем вам нужен форт из металла и долга, чтобы всегда патрулировать окрестности и смотреть в море. Нужна тысяча приготовлений, прежде чем твои подданные выйдут за красивыми морскими раковинами. А ты вынуждена готовиться к вступлению в возраст принятия одна, ведь когда-то твои родители вышли в море и не вернулись.

Она молчала.

– И, наконец, прошлой ночью ты пряталась под навесом, ожидая, пока мимо пробегут расплодившиеся чудовища.

Сжимая пальцы в кулаки, она заставила себя подать голос:

– А из моря может вылезти чудовище, убивающее невинных людей простым прикосновением?

– В том числе, – спокойно кивнул он, не отводя от нее взгляда. Его не смутило ни одно слово. – И все же?

– Конечно! – она вздохнула, вскидываясь, но тут же отвела взгляд. – Конечно, я бы все отдала, чтобы сделать мой мир безопаснее!

«Безопаснее». Не «лучше». Потому что она любила свою жизнь такой, какой она была, а что такое «лучше», не знал никто.

– На тебе есть ответственность. Разве тебе не хотелось бы возложить ее на кого-то другого?

– Никогда.

– Времена меняются.

Впрочем, кажется, его устраивал этот ответ. Он подался ближе и, внимательно вглядываясь, сказал:

– Посмотрим, к чему это приведет.

Разрастающийся шум на фоне казался чем-то далеким, не неминуемым. Глаза напротив взглянули в лицо Несты напоследок и растворились вместе со всем вокруг.