Путинский режим поощряет систематическое доносительство на лиц и организации, распространяющих „фальсификацию“ и всех, наносящих „ущерб“ интересам России.[62] Один из подобных официальных призывов к доносительству на Отделении историко-филологических наук РАН был опубликован ещё в 2009 году.[63] С тех пор количество доносов в историко-мемориальной среде возросло экспоненциально.[64],[65]
Для понимания печального положения исторической науки в России чрезвычайно полезен доклад организации Международная Агора „Россия против Истории. Наказание за пересмотр“ (2018).[66]
В нём юристы Дамир Гайнутдинов и Павел Чиков отметили, что параллельно закреплению единой концепции отечественной истории происходит маргинализация исторических взглядов, исследований и материалов, не укладывающихся в официальный стандарт. Авторы доклада заключили: „Защита 'исторических ценностей' стала предлогом для преследования гражданских активистов и представителей политической оппозиции.“[67] Доклад Вольного исторического общества „Историки в современной России: структура и самоопределение сообщества“ (2020) не менее критичен.[68] Наконец, доклад 2021 года Международной федерации за права человека (FIDH) „Россия: Преступления против истории“ описывает на редкость мрачные реалии на историческом поприще.
За годы Путинского правления засекречивание архивов Большого террора и отказ историкам в доступе к спецхранам превратились в норму. Другим идеологическим орудием правительства в его войне против исторической науки стала сакрализация Победы и запрет информационных материалов под предлогом борьбы с экстремизмом.[69] Сакрализация Победы табуизировала целый ряд острых исторических тем.
Введение в 2014 году статьи 354.1 о реабилитации нацизма в УК РФ привело к тому, что привлекать к административной и уголовной ответственности стали не только за высказывания в пользу Третьего рейха, но и за критику довоенного сотрудничества СССР с Нацистской Германией и пакта Молотова-Риббентропа.[70]
Весной 2021 года по инициативе единоросски И. А. Яровой репрессивная статья была значительно расширена Госдумой. В новый перечень уголовных деяний, подпадающих под действие статьи 354.1 УК РФ о реабилитации нацизма, вошло публичное распространение заведомо ложных сведений о ветеранах Великой Отечественной войны, оскорбление памяти защитников Отечества, унижение чести и достоинства ветеранов ВОВ. Штрафы за предполагаемую „клевету“ достигли пяти миллионов рублей. Срок принудительных работ или лишения свободы власти растянули до пяти лет.[71]
Впоследствии, 1 июля 2021 года был расширен Федеральный закон „Об увековечении Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов.“ В новой драконовской версии был прописан запрет публичного отождествления целей, решений и действий руководства СССР и руководства нацистской Германии во Второй мировой войне. Отрицание „решающей роли“ советского народа в разгроме нацистской Германии и „гуманитарной миссии“ СССР при „освобождении“ стран Европы стало официально караться.[72]
Другими словами, к лицу каждого независимого историка поднесён огромный полицейский кулак. В рамках гонений на „иноагентов“ невиданному административному прессингу подвергся культурно-просветительский Сахаровский центр с его ценной базой данных и музеем ГУЛАГа.[73]
Другим примером криминализации стала атака на историко-просветительскую правозащитную организацию „Мемориал“. „Мемориал“ и его региональные отделения были также внесены в реестр НКО, выполняющих функции „иностранного агента“. С тех пор „Мемориал“ подвергается административному преследованию, бесчисленным штрафам, угрозам выселения и судебным искам.[74]
Особенно показательным в этом отношении стало дело главы карельского отделения „Мемориала“, историка Юрия Дмитриева. Дмитриев стал известен как исследователь мест кладбищ заключённых ГУЛАГа. Он также руководил экспедицией, обнаружившей захоронения жертв политических репрессий в Сандармохе и Красном бору.
В декабре 2016 года Дмитриев был арестован по анонимному доносу и обвинён в изготовлении детской порнографии. Действия следствия были политически мотивированы, а методы суда – глубоко неправомерны. Процесс Дмитриева был сфабрикован.[75] После оправдания и освобождения историка в 2018 году прокуратура обвинила Дмитриева в сексуальном насилии в отношении приемной дочери.[76] И снова последовал затяжной показной процесс.
В поддержку Дмитриева была организована массовая кампания с участием сотен отечественных и международных журналистов, деятелей науки и искусства.[77],[78] Евросоюз неоднократно призывал Российские власти к освобождению историка.[79] В поддержку Дмитриева выступило и политическое руководство Великобритании, и Международная федерация Прав человека (FIDH), и Европейская служба внешних связей, и Human Rights Watch. Все они вступились за историка и призвали власти РФ к пересмотру его дела.[80],[81],[82],[83]
Несмотря на давление общественности, в мае 2020 года, на пике Коронавируса Верховный суд Карелии цинично оставил ослабшего 64-летнего Дмитриева в опасных условиях СИЗО.[84] После вынесения приговора в 3,5 года Верховный суд Карелии ужесточил наказание в несколько раз. Он назначил Дмитриеву 13 лет колонии строгого режима.[85],[86]
При всей кровожадности российского правосудия это решение стало мерой, беспрецедентной по своей жестокости. Процесс Дмитриева продемонстрировал, что в России у обвиняемых историков-антисталинистов нет ни малейшего шанса на беспристрастность суда.[87]
Цель подобных политических процессов и репрессий очевидна. Она заключается в подавлении свободы слова и запугивании всего общества.[88] Список свободомыслящих историков, пострадавших от действий режима, растёт с каждым месяцем. Неслучайно журналист Николай Сванидзе заметил, что „честные историки воспринимаются как реальные политические оппозиционеры, и в этом смысле они идут по минному полю.“[89]
Путинский режим сознательно раскалывает общество. Он навязывает гражданам дихотомию „друг—враг“, „герой—предатель“, „свой—чужой“. В этом ракурсе диктатуре гораздо легче внедрять в сознание граждан чёрно-белое видение прошлого. С усвоением этой дихотомии также гораздо проще отыскивать „внутренних врагов“ в настоящем. Неважно, будут ли это независимые журналисты, представители несистемной оппозиции, правозащитники, члены феминистского движения или активисты сообщества ЛГБТКИА+.
